Вундер-киндер

Когда я первый раз укусил Юрика, он страшно удивился. Второй раз – он хотел меня поколотить, но я сказал, что ночью превращусь в Кусаку и загрызу его. Юрик усмехнулся, но как-то неуверенно. В третий раз – он нажаловался маме. Мама спросила: «А ты что ему сделал?» и Юрик призадумался.

Юрик перестал меня пугать по ночам и давать подзатыльники. Если он пытался, я показывал зубы, острые и неровные. «Поговорим, когда они у тебя выпадут» – мстительно сказал Юрик.

Как выпадут? Я был в ужасе. Но мама сказала, что это нормально лет в шесть или семь. Потом вырастут новые. По крайней мере, у меня есть время.

Оставалось придумать, как переложить Юрика с верхней кровати на нижнюю, чтобы спать спокойно.

Я вспомнил, что Юрик боится насекомых. Летом Дашка засунула ему за шиворот паука. Юрик так орал, что один малыш на детской площадке начал заикаться.

Юрик пришел из школы. Я сидел на его кровати и заглядывал под одеяло.

– Эй! Ты чего там ищешь? – угрожающе завопил Юрик. У него была привычка прятать конфеты под подушкой и есть их по ночам.

– Тут таракан. Он с потолка упал. Вот такой! – я показал раскрытую пятерню. – Нет, больше.

Юрик заржал.

– Ага. Точно таракан. Ещё больше. А, ну, вали с моей постели, Таракашка!

– Ещё тут паук был… – пытался выкрутиться я.

Но у Юрика явно не работало воображение. Нужны были железные доказательства. А где их взять зимой?

Я обследовал квартиру в поисках хоть каких-то насекомых. Раньше они попадались. Но после нашей перестановки все куда-то делись. Я напросился в гости к Кондрашовой. Но там была стерильная чистота. Мама была права: «Кондрашовой не фиг делать. Драит и драит свою однушку…»

Потом мне повезло. На очередных поминках в квартире был огромный террариум с ящерицами. Их как раз кормили насекомыми. Я потихоньку вытащил из застекленной клетки пару тараканов, сверчков и противного червяка-гусеницу под названием зоофобус.

По утрам Юрик находил у себя на подушке насекомое, дико орал и спрыгивал на пол. Мама не понимала, откуда эта гадость берется. С потолка что ли падает? Я кивал, да, с потолка, я видел.

Мама ходила ругаться к соседям сверху. Те уверяли, что у них нет тараканов, только совки и муравьи.

Окончательно убедил Юрика полудохлый зоофобус.

– Давай махнемся кроватями, Таракан? Наверху, знаешь, как классно?

Я делал вид, что не хочу меняться. И только за три мармеладки нехотя согласился.

А полудохлый зоофобус сбежал и залез в крепость из лего. Когда Юрик его там увидел, а мама прихлопнула, замок был разрушен. Теперь Юрик относился к лего подозрительно, и я мог играть в него сколько угодно. Но потом папа Валера решил, что лего для меня слишком рано, а для Юрика поздно и куда-то его увез.

Так я научился манипулировать людьми. Конечно, вредничать Юрик не перестал. Но я понял, что могу с этим справиться.

Супер открытка

Однажды я посмотрел на Юрика с другой стороны.

К празднику 8 Марта им задали сделать открытку и подарить, кому захочешь в классе.

Юрик очень старался. Мне нельзя было и шага сделать, чтобы не помял, не наступил, не потерял. Юрик подключил Дашку, Полину, маму и даже папу Валеру, который должен был дать свое мнение.

Дашка с Полиной чуть не подрались на тему «зачем так много блесток» и «сколько нужно наклеек с котиками» Мама сказала, чем больше, тем лучше.

Папа Валера задумчиво смотрел на «цветочки-лепесточки», блестки и наклейки, потом сказал:

– Открытка, конечно, неплохо, сынок. Но я знаю, кое-что получше…

Папа Валера порылся в кармане, вытащил денежку в тысячу рублей, расправил и продемонстрировал Юрику.

– Вот, гляди, отличная открытка…

– Ещё два дня до аванса, – насторожилась мама.

– Это я теоретически. Учу… Понял? – спросил папа Валера Юрика и спрятал тысячу в карман. Юрик кивнул, но протянутую руку опустил не сразу.

На следующий день Юрик помчался в школу с удовольствием, что для него не характерно. Вернулся мрачный, швырнул портфель в угол и завалился на кровать, хотя там сидел я.

– Что случилось? – забеспокоилась мама. – Не понравилась открытка?

– Понравилась… – буркнул Юрик и отвернулся носом к стене.

Он пролежал так до вечера. Даже не пошел обедать, что для него уж совсем не характерно. Дашка не выдержала и предложила разобраться: «Ты только скажи, с кем?» Но Юрик молчал.

К ужину котлетки с пюре всё-таки выманили Юрика из кровати. Он немного взбодрился и решил заодно и пообедать.

Юрик так ничего никому и не рассказал, кроме меня. Я маленький, глупый и не умею дразниться.

Он хотел подарить открытку девочке Свете, а она не взяла.

– Не нужна мне, жиробасина, твоя открытка, прикинь!.. – жаловался мне Юрик. – Хоть бы взяла и выкинула потом… Зачем обзываться?.. Ещё при всех…

Я кивнул. Юрик задумался.

– Кажется, я никогда не женюсь, Таракан. Зачем мне такой гемор?

Мне даже стало жалко Юрика. Не такой уж он толстокожий. И в школе его дразнят. А открытку, как выяснилось потом, Юрик подарил завучу.

– Спасибо, Горохов. Просто супер открытка, – сказала она.

Гугли-гугли

Юрик ненавидел делать уроки. Он знал кучу способов тянуть резину и не садиться за учебники. Я этого не понимал. Сделал бы «домашку» по-быстрому и свободен. Я изучил все его учебники и тетради за второй класс и пришел к выводу, что там нет ничего сложного.

У меня в голове, как будто, было много-много разных комнат с полочками. Если я что-то читал или узнавал, информация превращалась в книгу, тетрадь, листок с записями или фото и отправлялась на полочку. Я помнил, где там что находится. При желании книга просто открывалась у меня в голове. Мысленно. К сожалению, огромное количество полочек оставались пустыми.

Меня страшно тянуло к знаниям. В комнату Дашки и Полины, где явно было больше полезной информации. Но сестры вначале не очень-то пускали к себе нас с Юриком. Особенно Юрика.

После переезда они никак не могли успокоиться – постоянно делили пространство, двигали мебель, строили баррикады. Когда их скандалы окончательно всех достали, мама провела мелом черту посреди комнаты, прямо на линолеуме: это – твоя половина, а это – твоя.

Линия постоянно смещалась, то влево, то вправо. Зависело от того, кто из сестер оставался дома, а кто отсутствовал. Снова начинались разборки, замеры, претензии; пока папа Валера не нарисовал линию красной несмываемой краской. Она разделила пополам даже дверной проем и окно.