Цепь рубикона. Круг первый. Книга первая

Заурэ ласково махнула рукой Гаку, и он вошел в невиданное ему раньше пространство. Со всех сторон свисали розоватые лианы. Мелкие нежные цветы были собраны в длинные гроздья, а все это пышное чудо выглядело, как розовое облако.

Таких благоухающих сгустков было множество, и они окружали ровную светлую полянку, залитую лучами вечернего светила.

Гаку был не в силах пошевелиться. Как он раньше не замечал этой тихой красоты? Или только сейчас, вместе с Заурэ, он придал значение таким мелочам. А ведь цветы красивы, очень красивы! А его семья подняла бы на смех любого, восхищавшегося растениями. Обычная глупость, в их понимании.

– Можно только смотреть и любоваться. Нравится? – улыбнулась Заурэ.

Гаку серьезно ответил:

– Очень.

А потом они долго сидели на траве, перекусывая легким ужином, который принесли с собой в корзине. Спелые плоды и вяленая рыба составляли всю их скудную еду. Они тихо разговаривали, не споря и не повышая голоса. В такие волшебные моменты не хотелось создавать лишней суеты. Пища была особенно вкусной, а время… Его можно было пощупать, попробовать, вдохнуть… Оно было живое и настоящее, соединяющее их мысли и мечты.

– После таких бесед люди и идут к Источнику, – прошептал Гаку.

Заурэ улыбнулась.

– Может быть этот вечер только начало, но сегодня мне все понравилось. Я и сама не ожидала избытка эмоций от тебя. Давай, ты и дальше будешь оставаться таким милым и ручным.

Юноша улыбнулся и в его синих глазах промелькнули нотки нежности к независимой, но очень ранимой девушке, которую он по-своему любил.

Уходить не хотелось. Почему нельзя остановить время? Почему невозможно навсегда оставаться такими, как сейчас?

– Тебя ждут дома, – тихо произнес Гаку.

– Ты тоже должен идти. Утром снова в море. Если не выспишься, будешь плохо себя чувствовать и ничего не поймаешь.

Несколько растерянных взглядов. Желание охватить всю вкусность леса, цветов и невероятной близости. Вот и все.

Они собрали вещи и остатки еды в корзину и начали обратный путь.

Лес изменился. Как-то резко потемнело. Никто из них не догадался взять с собой фонарь. Как они могли про него забыть? Просто не подумали, что все так затянется. Обычно вылазки заканчивались ссорами и быстрым возвращением. Но сегодня успела наступить ночь.

Заурэ инстинктивно схватила Гаку за ткань холщовой рубашки, под которой напряглась, державшая корзину, худенькая рука.

– Мне что-то не по себе.

– Держись рядом со мной, мы скоро вернемся, – прошептал Гаку.

– Ты не слышал ничего страшного про этот лес?

– Слушай, помолчи, а то накликаешь Морока.

Они оба притихли. Вызвать гнев Морока боялись все, ведь так легко думать о чем-то слишком сильно или бояться. Тогда Морок слышит из звездной бездны и посылает тебе испытание, которое сокрушает. Будет ли оно по силам? Лучше его не звать.

То тут, то там мелькали странные тени. Прекрасные деревья стали черными пугающими силуэтами. Присутствие. Треск. Осторожный тихий шорох, напоминающий движение неведомых существ.

– Тут должны водиться разные животные, наверное, это они…

– Или хищные птицы…

Ночные всполохи на небе создавали причудливые рисунки на лианах и стволах деревьев. Внезапно недалеко раздался громкий отрывистый треск, словно кто-то ходил по засохшему валежнику.

Они непроизвольно вздрогнули.

– Здесь кто-то есть, – прошептал Гаку.

В следующую секунду его не стало, а ровно отрезанная голова покатилась по зарослям, оставляя на земле страшный багровый след.

Остается совсем немного времени до принятия решения отцом. Вот бы этот старый скряга отважился отправить его на Сааг! Все представители аристократии мечтают послать сыновей или одаренных дочерей на планету ригван. Все технологии только там, все достижения!

– Господин Нат, отец приглашает вас к себе.

Нат пытливо всмотрелся в лицо слуги, словно стараясь прочитать на нем выбор отца. Но черты были похожи на маску, лишенную всякой мимики.

Вымуштрован, конечно, иначе давно бы вылетел из приближенных. Вздохнув, Нат последовал за ним.

– Ваш брат тоже у короля.

Интересно. Если Ридон у отца, разговор будет серьезным, а это значит, что решение положительное. На душе немного полегчало. Но настоящее чувство радости он ощутит только когда услышит заветное слово – Сааг. Давняя мечта, надежда на самые невероятные изменения в жизни. Все, кто рассказывал об этом мире, были потрясены его отличиями от их банального существования.

Нат был младшим сыном правителя Мараны, одного из важнейших кластеров Конгломерата. Старший брат Ридон имел все возможности для наследования в будущем, и он не возражал. У них не было конкуренции между собой. Но Нат прекрасно понимал, что Ридон ему во всем уступает. Во всем, кроме любовных приключений. Но таким похождениям он не завидовал. Братец обожал возиться с рабынями. Разыграть влюбленность и бросить доверчивую и очарованную им девушку. Таков был его самый обычный сценарий. Он и сам ему пытался подсовывать интересных особ, но радости это не приносило. Слишком они разные с братом.

На свою внешность Нат не мог пожаловаться. Довольно стандартная для планет Конгломерата, она была привлекательной. Конечно, не красавец. Хотел бы он обладать прекрасным телом и профилем, как у жителей отдаленного Тамаюна. Но, что дано, то дано… Особенно выделялись его глаза – большие, с интересным кошачьим разрезом. При всех достоинствах лица, он не придавал этому большого значения. Знания, вот что занимало его ум с детства.

Ридон не мог тягаться с младшим братом ни в одном предмете, а учителя, приходившие для индивидуальных занятий, не уставали выражать королю восхищение его необыкновенно умным и талантливым мальчиком.

С недавних пор все его мысли занимал Сааг. Если он не может быть первым лицом в государстве, тогда просто будет первооткрывателем в науке. Эта мечта доставляла Нату огромное удовольствие. Они так мало знают в своем Конгломерате, движутся по заранее расписанному сценарию. А вся жизнь именно у ригван, в Сааге, главной их планете.

Но была еще одна, затаенная причина его желаний. На Маране ему иногда приходилось встречать ригванок… И, с тех пор как он их увидел, его мир перевернулся. Словно сошедшие с небес светловолосые ангелы полностью захватили его мечты. Он боялся признаться самому себе в этом влечении, а тем более рассказать кому-то.

Запрещено.

Нельзя.

Вот, что Нат мог услышать от любого жителя Конгломерата. Он пытался разузнать побольше о природе такого запрета. Но ни одного закона, регламентирующего такие отношения, не было. Это давало ему скрытую надежду на воплощение таких желаний. Но он молчал. Ни одна живая душа, даже любимый брат Ридон не знали об этом. Он бы все перенес в бесконечные насмешки. Все, что угодно, но только не смех над тем, что дорого его сердцу.

Марана была самым желанным центром для рядового жителя Конгломерата. Все пути и порталы, главные источники и направления, всё замыкалось на ней. Только по указанию, данному оттуда, могли открыться ходы на другие планеты и сектора этой вселенной. Таким образом передвижение держалось под контролем.

При приближении к главным воротам столицы, она подавляла своим величием. Огромные здания были выстроены в форме большого четырехугольника с высокими и тонкими колоннами. По верхним краям стен прохаживались грифоны. Иногда животные плавно опускались вниз, прогуливаясь по каменным дорожкам вокруг столицы. Когда-то они служили для отпугивания врагов, но сейчас грифоны считались больше украшением, подчеркивая избранность правящей семьи, которая находилась там. Огромные красивые существа с головой животного и телом хищной птицы. За ритуалом кормления мясом каждое утро и вечер приходили наблюдать местные жители. Грифоны являлись чем-то вроде достояния короны, украшением и символом. Они были на одежде правящих семей, украшая подол их плащей и рукава блестящей вышивкой мастериц. Аристократки носили изображения грифонов в виде брошей или расшитых камнями поясов. Грифоны обладали определенным интеллектом, легко узнавали своих хозяев, ворковали с ними на одном им понятном языке.

Нат быстро проскользнул по коридору дворца и вошел в комнату, где его ждал отец с братом.

– Здравствуй, сын, – спокойным голосом поприветствовал его король.

– Нат, ты должен радоваться!

Ридон не мог не сообщить новость первый. Значит, он угадал?