Как склеить разбитое сердце?

– Идиотки! Уродки прыщавые! Да кому вы нужны такие! Будь я вашим парнем, я бы вас тоже бросила!

– Ну и кадр. – Вовик презрительно сплюнул в окно. – Жаль бедалогу, попавшего в ее когти!

22.00

Девица скрылась за поворотом. Мы ехали по темнеющему шоссе и не ожидали больше никаких происшествий, когда нас с воем обогнала ярко-красная гоночная машина.

– «Феррари»! – завопил малыш, направляя на экзотический автомобиль камеру. – Самая настоящая! Вот повезло!

– Кому – нам или им? – решила уточнить я.

– Нам, конечно! Такое в жизни разве увидишь? Их в Москве всего несколько штук!

– Может, догоним, попросим автограф? – съязвила Каринка.

– А ты догонишь? – Вовик недоверчиво покосился на сестру.

Каринка хмыкнула и так резко нажала на педаль, что нас снова припечатало к спинкам сидений.

Начались «гонки века». Никогда и не подозревала, что в подружке столько азарта! Мы с Вовиком чуть коньки не отбросили – такого страху натерпелись. Хорошо, дорога была пустой – не представляю, как бы нам удалось лавировать между машинами! От воя мотора и визга Вовика (а может, это я сама так визжала?) у меня заложило уши, а от ускорения и перегрузок тут же затошнило. Это было похоже на взлет космического аппарата и на «Такси-1, -2, -3», вместе взятые!

А Каринка, наоборот, вошла во вкус: вцепилась в руль, пригнулась, глаза горят, щеки красные, волосы растрепались… На наших глазах рождалась очередная кандидатка в гонщицы – Шумахер отдыхает! «Железная леди» была совершенно глуха к нашим воплям – а может, у нее тоже уши заложило? Во всяком случае, она никак не реагировала, пока мы наконец не сели «Феррари» на хвост. Несколько мгновений машины шли почти вровень, и Вовка что-то безумно верещал, не отрываясь от камеры. А потом красная машина свернула с шоссе и скрылась из глаз.

– Она же скоростная, – пробурчала Каринка, насупившись.

– Вы подумайте! – всплеснула я руками. – Она еще и выиграть собиралась! Да кто ты против них – девушка на телеге!

– Но я люблю выигрывать! Особенно у парней, – продолжала жаловаться Каринка. – И гонки, как выяснилось, тоже люблю!

– А я люблю жизнь! – отрезала я.

– Эй, телки, глядите сюда! – выкрикнул вдруг мелкий, возбужденно размахивая камерой. – Вы только посмотрите, кто тут сидит!

– Что-о?! Как ты нас назвал? – нахмурилась Каринка.

– Да ладно, расслабься! Ты лучше на экран посмотри!

– Да ты… Ты у меня… – Каринка стала надуваться, как рыба-еж, которая выражает свое недовольство, умело превращаясь из рядового обитателя морской стихии в гигантский кактус.

– Девки! Глядите! Вон там, справа! – игнорируя наше недовольство, Вовик тыкал пальцем в экран камеры, но на этот раз наше с Каринкой терпение лопнуло. Мы не для того угнали тачку и удрали ото всех парней, чтобы один из них безнаказанно оскорблял нас!

Машина остановилась, и мы выволокли упиравшегося малолетку на обочину. Каринка щекотала его, а я норовила подобраться к рукам, чтобы шлепнуть по ним пучком молоденькой крапивы, которую сорвала у дороги. Не знаю, досталось ли ему, а вот мои руки эта молодая, но злобная крапивка искусала, как целое полчище ос.

– А-а-а! Хватит! Я больше не могу! – заливался смехом Вовка, катаясь по траве.

– Вот тебе! Вот тебе! – шипела я, из последних сил сжимая истрепанный крапивный пучок.

– Обещаешь больше не выражаться? – грозно вопрошала Каринка, тряся братца. – Обещаешь?

– Да, да! Только отстаньте! – сломался наконец ребенок.

После экзекуции я почувствовала неожиданное облегчение. Каринка, похоже, тоже. Наши мысли озвучил проницательный братик.

– Нашли себе мальчика для битья, да? Сорвали злость? Все предкам расскажу, так и знайте! – ворчал ребенок, стряхивая с джинсов траву.

– Марин, может, нам продолжить? – предложила Каринка и состроила такую физиономию, что «исчадие ада» испуганно затихло.

Я подняла камеру, посмотрела на экран и разглядела на заднем сиденье красной «Феррари» – кого бы вы думали? – того самого парня с собакой, мимо которого мы не так давно промчались на полной скорости. На лице нашего несостоявшегося пассажира ясно читалась злорадная ухмылка.

– Карин, ты только посмотри, кого они подобрали! – я перекинула камеру подруге. – И он еще смеется над нами! Его собака, кстати, тоже…

– А чего ты ждала? Все они собаки, – пробурчала Каринка, бросив хмурый взгляд на экран. – Ничего! Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Будет и на нашей улице праздник! Посмотрим, как мальчик развеселится, когда узнает, сколько ему будет стоить поездка на «Феррари».

– Есть хочу! – вдруг захныкал Вовик. – Девчо-о-онки, дайте поесть!

– Там, на заднем сиденье, где-то щавель валяется! – сказала Каринка. – Можешь съесть его. Только мне оставь!

– Уже не валяется! – быстро сообщила я, на всякий случай отступив назад. И вовремя, потому что сердитый взгляд подруги не предвещал ничего хорошего.

– Почему не валяется? – строго спросила Каринка.

– Я его съела.

– Съела? Все-все-все? Тайком? И нам ничего не оставила? – Каринка смотрела на меня так, словно это я только что обогнала ее.

– Почему же… Там еще кофе есть… В пакетиках… – залепетала я, прячась за ствол сосны.

– А кофе можно есть прямо так? Из пакетиков? – поинтересовался ребенок. – Или его обязательно водой разводить надо?

– Можно прямо так, – сказала Каринка. Не глядя на меня, она развернулась и почти бегом направилась к машине, буркнув напоследок: – Предательница!

– Карин, ну прости! – бросилась я следом за ней. – Я не нарочно! Сама не знаю, что на меня нашло! Я такая голодная была, что ничего не соображала!

Не отвечая и не оборачиваясь, Каринка принялась что-то делать с верхним багажником. В результате мой баул, освобожденный от пут, тяжело плюхнулся на землю.

– Эй! Ты что? Ты что делаешь?! – всполошилась я, бросаясь к рюкзаку.

Ответом мне был звуки захлопнувшейся двери и взревевшего мотора. Когда до меня дошел смысл произошедшего, было уже поздно. Машина сорвалась с места и умчалась, обдав меня клубами выхлопов и пыли. Все еще не веря, я стояла и смотрела ей вслед. Меня что, кинули?! Второй раз за день? Ну, это уж слишком!

Я пнула рюкзак ногой, а потом бросилась на траву и разревелась.

23.00

Как всегда, когда плачешь об одном, вспоминается другое, потом третье – и в результате рыдать можно бесконечно, по крайней мере, пока в организме не исчерпаются запасы влаги.

Первым делом я, конечно же, вспомнила о Петюне. Гад, гад, гад! Это из-за него я оказалась одна «в темно-синем лесу, где трепещут осины…».

Потом мысли мои перескочили на несправедливую двойку по географии. Гадская училка! Как она сме-е-ла… Из-за нее мне родители отключат Интерне-е-ет…