Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть первая

Год написания книги
2017
Теги
<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 30 >>
На страницу:
12 из 30
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Бонифаций ловко откупоривал вино и расставлял бутылки между блюд. Смиренно ждущих своей участи рыбин и птиц украшали наверченные из овощей цветы, вызывая в памяти самый мерзкий из виденных алаткой снов. Матильда протянула руку, вырвала из щучьей пасти рыжую морковную розу и вышвырнула в открытое окно. В ответ на два недоуменных мужских взгляда ее высочество выкинула луковую лилию.

– Агарисом повеяло, – чуть смущенно фыркнула она. – Там вечно так… Прежде чем сожрать – розу в зубы. Бумажную.

– Еретики и сквернавцы, – поддержал муж. – Договаривай, чадо. Бириссцы сии немалым числом не просто просочились на чужие земли, но и к самому казарскому обиталищу подобрались. На то время нужно – раз, и свои люди в Гурпо – два.

– Лисенок загодя готовился, – бросила, борясь с дурацкой злостью, Матильда, – чего уж там… А Хаммаиловых дружков купить вряд ли трудно.

Умный покупает и продает другому умному, это дурак – товар, что бы он о себе ни воображал. Внука тоже бы купили, не у Эпинэ, так у какой-нибудь сволочи вроде Хогберда… Правда, поганец оказался слишком умен даже для такой сделки, он просто не полез в ловушку. Хоть бы его мориски прирезали, борова пегого!

– Да ты, горлица моя, никак недовольна? – прогудел начинающий раздражать Бонифаций. – А для чего мы с тобой по горам скакали, как не для того, чтоб Лисенок, себе угождая, о Талиге радел?

– Противно, когда королевские головы как капустные кочаны покупают!

Принцесса перевела взгляд на Дьегаррона, который хотя бы не светился от радости. Смотреть на маркиза вообще было приятно, Матильде с детства нравились мужчины, напоминавшие хищных птиц. А выскочила первый раз за фазана, второй – за кабана.

Маркиз взгляд выдержал, только чуть шире открыл глаза, большие, по ложке каждый.

– Не думаю, что Хаммаил достоин вашего сожаления, – покачал он больной головой. – Я располагаю лишь слухами, но они очень похожи на правду. Вроде бы казарская охрана сложила оружие, поняв, что ее обманули. Люди слышали, как Хаммаил кричал: «Все на стены, и я за вами, мы отобьемся или умрем!» Однако на стенах его не дождались. Потайной ход, обычное дело… Пусть наша война, сударыня, еще не стала вашей, но в Алате подобное вряд ли прощают.

– Еще чего не хватало! – отрезала урожденная Мекчеи. – С трусами у нас разговор короткий.

С трусами – да, а с твоим собственным братцем? На охоте Альберт от кабанов с медведями не шарахался, а вот от врагов, заявись те под стены? Хотя великий герцог Алати всяко успел бы между собой и врагами кого-нибудь сунуть.

– Уподобившись зайцу, сюзерен становится вровень с капустой, – вздохнул Дьегаррон, – причем гнилой. Мерзавец попробует такую продать, человек порядочный выбросит и вымоет руки. Среди оставшихся с Хаммаилом, похоже, были и те и другие.

– Готова поклясться, – буркнула, все еще размышляя о братце, Матильда, – ход, которым удирал казар, оказался не таким уж и потайным.

– О подробностях и сам Лисенок, и те из его людей, кто все знает, пока молчат, но – это известно точно – Хаммаил убит вместе с супругой, наследниками и ближайшей родней.

– Ваш Лисенок охотиться умеет, – с чувством произнесла алатка. – Обложил соперника по всем правилам, выкурил из норы, тот на засаду сам и выскочил.

– Да, ваше высочество. – Может, коварство теперь уже единственного казара кэналлийцу и не нравилось, но тщательность проработки плана он оценил высоко. – Баата показал себя умным и решительным.

– Мы же, – проревело из-за спины, – памятуя о планах богоданного нашего регента, должны встретиться с сим хищником, мелким, но полезным благому делу.

– Баата жаждет того же, – обрадовал Дьегаррон. – По его словам, пришли важные новости из Паоны, а это повод для заверений в дружбе. О своей роли в исходе Капраса из Кагеты хитрец вряд ли станет распространяться, но то, что гайифцы прошли через владения Бааты чуть ли не под хозяйской охраной, требует объяснений. Казар намерен их предоставить прежде, чем мы его спросим, да и гайифские ве?сти у него должны быть настоящими. Этот человек, насколько я мог понять, лжет не больше, чем требуется.

– Но потребности его велики, так что гляди в оба. А что еретик злокозненный? Так небеса кагетские и коптит или убрался?

– Кардинал Серапион все в том же монастыре, куда он… удалился, узнав о морисском нашествии. Ходят слухи, что несколько придворных решили искать спасения у кардинала, но им даже не открыли ворот.

– Ничего, в Закат всех пустят. И Серапиона, и подлипал Хаммаиловых, ты мне вот что скажи, братья-то наши меньшие как? Все мстят сквернавцам за варастийское разорение?

– Коннер доносит о трех набегах на Кипару и двух на Кирку. Отпора не было нигде. Я начинаю опасаться, что легкость успеха и отсутствие потерь сделают бакранов беспечными.

– Так придержи, а сквернавцам имперским поделом, ибо несть числа их прегрешениям! Ладно… Вино продышалось, тайны кончились, брюхо свело, пора вкушать. Зови своих соратников, и начнем благословясь.

Дьегаррон вырвал у форелины помилованный Матильдой свекольный цветок и исчез, теперь на столе остались лишь дикие мальвы в глиняных кувшинах. Живые, даже в росе… Неужели кэналлиец собирал их сам? Неужели для чужой жены?! Матильда потянулась к букету, выбрала темно-красный цветок, пристроила на все еще отменной груди и покосилась на супруга.

– Одобряю, – возвестил тот, хотя его никто не спрашивал. – А теперь изволь занять место свое за столом сим.

Женщина хмыкнула, но послушалась, после чего пришлось хмыкнуть еще раз – Бонифаций уселся рядом, причем таким образом, что разглядеть из-за него хозяина можно было, лишь улегшись в тарелку. Это развеселило окончательно, и Матильда вдруг почувствовала себя Матишкой – верткой, смешливой, знающей толк в каверзах и подначках.

– Хорхе, – поинтересовалась сакацкая язва, когда два полковника, генерал-адуан и верный Хавьер устроились за маршальским столом, – все забываю спросить, гитару вам вернули?

– Да, ваше высочество, – подтвердил из-за мужнина брюха Дьегаррон, – сразу же.

– Я хочу послушать! – объявила Матишка и засмеялась, как смеялась в пятнадцать лет, когда они с Фереком бегали за ежевикой.

2

Приличные командующие в походах богатеют, однако Капрас явно к таковым не относился. Добычи по понятным причинам не имелось, Хаммаил платить не стал, и бросивший казара на Каракисов маршал не счел себя вправе настаивать. Присланных Лисенком взяток с трудом хватило на нужды корпуса, зато на загорбке прочно обосновался Пургат. Настырный казарон вопил, ругался, требовал уважения и не желал понимать, что гайифцы не обязаны с ним нянчиться. Ламброс с Агасом советовали гнать придурка в шею, но для этого Карло слишком чувствовал себя предателем. Не перед Хаммаилом – перед помертвевшим Курподаем и не просыхающей от слез Гирени. Малышка не усомнилась в том, что она казарской крови, и… наотрез отказалась переходить на попечение новоявленного «братца».

Капрас уговаривал, кричал, целовал – не помогало ничего, кагетка лила слезы, как хороший фонтан, и твердила: «Хачу с табой!» В конце концов маршал сдался. Гирени просияла, захлопала было в ладоши, но тут же позеленела и, зажимая рот, выскочила прочь, оставив будущего отца проклинать свою уступчивость. Вечером Карло написал Баате, через неделю получил ответ с завереньями в готовности принять «сестру» и «племянника», как только это потребуется, а на следующий день уходящий корпус настигли дальние родичи Антиссы. Умники исхитрились проскочить под самым носом у бириссцев. Карло нисколько не удивился бы, узнав, что Лисенок выпустил гайифцев нарочно, но беглецам подобное в голову не приходило, они почти свихнулись от пережитого страха. О казарской семье любящие родственники даже не вспомнили, их заботило одно – добраться до Гайифы, а точнее, до Кипары. Туда, где идет война, Каракисы не хотели, зато им требовалась охрана. Днем и ночью.

– Блохи сучьи! – шипел рвущийся в бой Ламброс. – Такие в задницу и заводят. Поперлись в Багряные земли, раздразнили морисков, а теперь – бежать…

– Не могу не согласиться, – вторил Агас. – Вторжения следовало ожидать, но когда это Коллегия в последний раз занималась делом? Вот виноватых искать – это по ним.

Капрас угрюмо отмалчивался. Дотаптывать проигравших не давало воспоминание о собственном возвращении из Фельпа, зато о встрече с Забардзакисом маршал мечтал все более рьяно, он даже придумал небольшую речь, предназначенную высшим воинским чинам. Речь не отличалась куртуазностью и зверски нарушала субординацию, но Капрасу она нравилась. Не сложилось.

Корпус был в дневном переходе от границы, когда свеженькая порция Каракисов принесла весть о том, что Доверенный стратег его императорского величества больше не составит ни единого циркуляра. Ну, и о прочих столичных радостях.

Удравшие из бушующей Паоны лягушки собирались укрыться в Кагете, однако граница встретила слухами о смерти Хаммаила, и беглецы заметались. Они могли угодить в зубы «барсам» или просто разбойникам, но бестолочам повезло влететь в объятия одного из передовых дозоров корпуса.

Драгуны препроводили паонцев с их сундуками к своему полковнику, только старина Василис Каракисов не устроил. Поняв, что происходит, цацы потребовали встречи с командующим, на которой, сверкая орденами и фамильными кольцами, принялись стращать новой властью и убеждать повернуть. В ответ маршал злорадно сообщил, что поздно: Хаммаила нет, и всё, что он, Карло Капрас, может предложить дорогим соотечественникам, – это уцелевших родственников. Каракисы паонские увяли и немедленно устремились к Каракисам кагетским, надо полагать, решать, куда и за сколько уносить ноги.

– Мой маршал, – отчего-то шепотом произнес слышавший разговор Ламброс, – а вдруг новый император – как раз то, что нужно?!

– Хорошо бы, – кивнул маршал и распорядился выслать вперед отряды для разведки и поиска местных властей. Новости бодрили и дарили надежду, остатки сожалений о судьбе Хаммаила забились в дальний уголок сознания, где и уснули рядом с совестью. Карло ждал возвращения разведчиков и в ожидании тряс Агаса, но гвардеец свою обычную говорливость утратил.

– Я больше не знаю Ореста, – сказал он, когда раздраженный командующий стал требовать ответа. – Поверьте, лучше не знать императора, чем знать о нем не то, что нужно. Орест повел себя решительней, чем можно было надеяться, выходит, он не вмешался в… некоторые события не потому, что не мог, а потому, что не желал?

– Ты о своей ссылке? – в упор спросил Капрас.

– О том, что ей предшествовало. Меня сослали в Кипару, поскольку я вызвал одного скота – родича Каракисов, к слову сказать. Только вызвал я его, чтобы избежать ареста вместе с дедом по матери. Гвардейцы по-прежнему не могут свидетельствовать против своих соперников, а если ты не можешь свидетельствовать, ты не можешь и лжесвидетельствовать.

– Ты впутался в заговор? – в упор спросил маршал. – В какой?

Окажись поблизости бешеный огурец, Капрас с удовольствием наподдал бы его ногой, но в пределах досягаемости имелся лишь булыжник, пинать который было опрометчиво.

– Никаких шагов не предпринималось, – Левентис был сама сдержанность, – однако мы в самом деле ставили принца Ореста выше его братьев. Нам хотелось перемен, и мы не всегда держали языки на привязи.

– Дед по матери тоже не держал?

– Ему вменили в вину служебные злоупотребления.

Служебные злоупотребления можно вменить в вину всем, и чем выше пост, тем очевиднее провинности. Другое дело, что это повод, а причина одна – политика. Тесть старины Динаса проиграл и потерял почти все. Голова, впрочем, уцелела.

<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 30 >>
На страницу:
12 из 30