Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть первая

1

Когда лошадь жаждет нестись карьером, лучше всего это ей и предложить. Арно бы и предложил, будь они с застоявшимся Каном вдвоем. Увы, общество гаунау располагало к сдержанности, и теньенту оставалось лишь играть поводом, отвлекая внимание жеребца. Кана тянуло в луга, благо таковые за придорожной канавой имелись, причем самые привлекательные: ровные, широкие, скачи – не хочу, хоть до далекого леса, хоть вдоль дороги.

– Шагом, – не очень искренне велел Арно, – шагом… Не на охоте.

Кан фыркнул и попытался навалиться на повод – настроение хозяина он чуял, а дипломатии не признавал. Виконт Сэ подобного себе позволить не мог, по крайней мере на этом обсаженном кривыми вязами тракте. Приходилось не только сдерживать коня, но и вести серьезную беседу.

– Вы сосчитали малые смерчи, которые предшествовали большому? – допытывался полковник Лау-кто-то-там-шельм, возглавлявший ползущую, будто на похоронах, процессию. – Не было ли их четыре или восемь?

– По-моему, было штук шесть, – честно попытался припомнить Арно. – Больше четырех точно, но считать мне как-то в голову не пришло.

– Это объяснимо, – обрадовал «медведь». – Вы вряд ли в тот миг думали, что накрывшая вас буря необычна.

Арно в тот миг не думал вообще, но не признаваться же в этом исконному врагу, пусть и решившему полгодика не воевать.

– Я думал, как догнать вражеских всадников. Это были наемники из Каданы.

– Легкая кавалерия, – проявил осведомленность полковник. – От них может быть польза в поиске, но не в серьезном сражении.

– Когда на одного шестеро, – буркнул теньент, – и каданец за четверть рейтара сойдет.

Спутник согласился и свел густые рыжеватые брови, явно рожая очередной вопрос, но огласить его не успел. Кану похоронная компания надоела окончательно, мориск резко свернул и, уподобившись орлу, воспарил. Приземлившись, безобразник предпринял попытку сорваться в галоп. Не вышло, и прижимающий уши и раздувающий ноздри умник был водворен на прежнее место в строю.

– Он не собирался меня высаживать, – объяснил Арно. – Он так шутит.

– Ваш конь в хорошем расположении духа, – кивнул гаунау. – Вы, надеюсь, тоже.

Теньент предположение подтвердил, хотя к радости – он возвращается – примешивались досада и предчувствие разговорчика с братьями. Арно предпочел бы объясняться с Ариго или, на худой конец, с Райнштайнером, но в Западную армию принесло сперва Эмиля, а потом и Ли, о котором гаунасский полковник имел исключительно высокое мнение. Об этом теньенту торжественно сообщили при знакомстве, во время коего Арно пребывал в слегка обалдевшем состоянии: долговязый штабной дрикс минутой раньше объявил, что «виконт Зэ», во-первых, свободен, а во-вторых, обязан своей свободой его величеству Хайнриху. Обычно бойкий на язык Арно растерялся, и тут ввалился этот самый Лау…

– Начало бури стало для вас полной неожиданностью?

Прекращать расспросы спутник не собирался. Беседа тянулась, пока гаунау полностью не удовлетворил свое любопытство, что произошло уже в виду длинного, будто гусеница, дома, на крыльце которого ржали «фульгаты», а у забора катался в пыли серый в яблоках мориск. Очень знакомый.

– К моему глубокому сожалению, я крайне спешу, – объявил проделавший весь путь шагом полковник. – Прошу вас засвидетельствовать мое почтение маршалу Савиньяку. Я надеюсь увидеть его после ужина. Желаю вам всего наилучшего.

– Благодарю вас, – благовоспитанно произнес Арно, и гаунау торжественно уползли.

Нынешних братних свитских теньент не знал – «закатные твари» обо всем догадались сами.

– С благополучным возвращением, сударь! – весело поздравил худощавый капитан. – Муха, лошадку прими. Маршал в дальней комнате.

Задержаться перед услужливо распахнутой дверью невозможно, значит, кляча твоя несусветная, вперед!

Тряпичные половички глушат шаги, стоящий у окна Лионель не оборачивается, ну и как прикажете к нему обращаться? Не господин же маршал или еще какой проэмперадор? Три комнатенки, два порога, перешагивая первый, Арно забыл нагнуться и получил от низкой притолоки по голове, второе препятствие удалось взять благополучно. Щелкнуть каблуками и доложить по всей форме? Пожалуй…

– То, что дриксы тебя при первой возможности выставили, понятно, – Ли по-прежнему смотрел в окно, – а вот как вышло, что вернули Кана?

– Совесть! – огрызнулся застигнутый врасплох Арно. – Ты слышал, что это такое? Я вытащил из лужи ихнего Баваара. За уши.

– В ближайшее время он им не пригодится. Садись и пиши матери.

– Сейчас?! – не понял Арно.

– Именно. Не могу сказать, что я за тебя совсем не волновался, но это, как ты понимаешь, в прошлом. Без письма ты отсюда не выйдешь. Стол, чернила и бумага во второй комнате.

– Про дриксов ты, надо думать, слушать не хочешь?

– Кыш!

Каблуками Арно все-таки щелкнул, и совершенно зря – в шпору вцепился круглый пестренький коврик. Отодрав нахала, теньент предусмотрительно наклонил голову и без происшествий перебрался в среднюю комнатушку. Встреча с братцем-Проэмперадором получилась глупей некуда, но умной она выйти и не могла, а писать так и так бы пришлось. Арно открыл чернильницу с родимым оленем, малость посидел, привыкая к мысли, что гуси на флягах и письменных приборах остались позади, и одним махом изобразил:

«Матушка, у меня все очень хорошо, я здоров. Из-за бури я по случайности спас офицера из числа «быкодеров» (это почти наши «фульгаты», только слегка хуже) и вместе с ним угодил к дриксам. Ничего плохого со мной там не случилось, но было очень скучно. Сегодня я вернулся вместе с Каном. Как дела в нашей армии, тебе напишут братья. Как твое здоровье и как здоровье графа Бертрама? И какова у вас погода? Здесь последнюю неделю прохладно и очень солнечно.

    Твой сын Арно».

Личная печать виконта Сэ осталась на Мельниковом лугу, о чем Арно подумал лишь сейчас.

– Запечатаешь? – Теньент помахал письмом. – У меня кольцо потерялось…

– Балбес, – Лионель пробежал злосчастное послание глазами и неторопливо разорвал. – Мать сейчас в Тарме, так что Бертрам неуместен, а ты будешь переписывать, пока не наскребешь событий и чувств на две полные страницы. И учти, рапортом о сражении тебе не отделаться.

2

Последний раз граф Валмон заезжал к Иноходцам еще при жизни Магдалы. До восстания все запросто ездили в гости ко всем, затем прежняя жизнь рухнула, и вот теперь пришло время убрать хотя бы часть обломков – именно так выразился Проэмперадор Юга, уведомляя командующего ополчением Внутренней Эпинэ о своем прибытии. Робер, чувствуя себя одновременно растяпой и подхалимом, раз пять проверил, готовы ли гостевые апартаменты и что творится на кухнях. Повар завязывался в узел, однако бой, который он вел, был безнадежен. Про разборчивость Валмона Иноходец слышал с детства – деда привычки «этого кошачьего Бертрама» бесили, а своих чувств старик не скрывал никогда. Герцог кромсал ножом жаренное на решетке мясо и твердил, что хоть сейчас пробежит две хорны и не заметит, а обожравшийся паштетов Валмон свалится через сотню шагов. «Я еще спляшу на справедливых похоронах, – сулил Повелитель Молний после смерти Магдалы, – не пройдет и года, как проглота задавит его собственный жир!»

Дед просчитался – плясали другие, и плясали на костях Эпинэ, но граф Бертрам в этом не участвовал, он в это время по мере сил отравлял жизнь подминавшим под себя дедовы земли Колиньярам. Не из милосердия, само собой, – поглотитель сыров не терпел, когда кто-то разевает пасть шире Валмонов…

– Ты как хочешь, – напомнил о себе и настоящем Карои, – только я тоже твой гость и к тому же посол дружественной державы. Изволь кормить.

– И меня, – поддакнул Мевен, глядя на серебряные часы, некогда преподнесенные «доблестному и благородному маршалу Рене» мастерами благодарной Паоны. – У кого-то колесо отвалилось, а мы тут погибай!

– Кошки с вами, накормлю, – хмыкнул Робер и велел подать холодного мяса, горячего хлеба и вина. Объяснять, что он переживает не за себя, а за репутацию замка, бывший Проэмперадор Олларии не стал. Алат счел бы подобное глупостью, а Иоганн, чего доброго, принялся бы утешать. Дескать, после деда и мятежа могло быть хуже… Верно, могло, только очень уж не хотелось ударить в грязь лицом.

– Любопытно, каков наследник наследника? – Мевен поискал глазами горчицу, нашел и намазал на хлеб. – Еще цыпленок или уже змеища? Робер, вы же с Волвье из одного корыта хлебали…

– Как и ты с Валме, – напомнил Эпинэ. – Тебе это помогло?

– Помогло бы, если б я вконец с вашей гальтарщиной не одурел. Так что скажешь про Волвье?

– В Лаике кормили слишком скверно, чтобы распробовать Валмона.

– И потому ты с утра тиранишь повара? Думаешь, обед рассудит?

– За обедом человека не поймешь, – усмехнулся Балинт, – только в драке! Того же Бурраза возьми…

– Не в драке дело, – запротестовал Иоганн, – и не в обеде. Змеюку главное врасплох застать.

– Ну застанешь, ну унесешь свое знание в могилу, – поддел алат, – толку-то. Вот фазанов заставать врасплох полезно… Кстати, Мевен, я так вас и не поздравил с удачным переворотом. То времени не было, то что-то мешало.