Заколдованный замок

– Меня запутать? Какие пустяки! Я – не Дабулье и могу спустить только свою собственную кассу. Кроме того, все эти россказни, мой дорогой Бертран, сущая клевета, Мушка – идеальная женщина. У нее такое сердце, которое сделало бы честь любой светской даме. Она оставалась верна до конца и вернулась из Кайенны только после смерти Дабулье, который не вынес каторжных работ. Все-таки он принадлежал к хорошему обществу.

– Да, и имел очень дурные привычки. Но не в этом дело! Итак, ты желаешь устроить здесь Мушку Лажуа. А ты не боишься, что твоя жена узнает об этом?

– С этой стороны нет никакой опасности. Я приму свои меры, и жене никто не донесет об этом. К тому же, Алиса слишком глупа, чтобы даже подозревать истину. Бедняжка! Разве может она выдержать сравнение с Мушкой! Та умна, как демон, и обладает очаровательным талантом.

– Насколько я помню, она не обладает большим голосом.

– Это правда. Но какое искусство! Какой огонь! Она, право, способна растопить даже лед.

– Особенно когда ей хорошо заплатят за это.

– Перестань насмехаться, Карл! Повторяю тебе: это женщина с сердцем. А теперь скажи мне, где я могу поместить ее?

– Конечно, здесь же. В левом флигеле есть свободное помещение – три комнаты, с отдельным входом, что очень удобно для тебя.

– Именно! Итак, можно мне осмотреть это помещение?

– Без сомнения. Идем же!

Бертран провел своего друга в небольшой садик, окруженный густой изгородью из лилий и жасмина и выходивший прямо на дорогу. Стеклянный балкон вел в хорошенькую гостиную с голубой мебелью. Рядом с гостиной помещалась спальня, обитая розовым кретоном.[2 - Кретон – хлопчатобумажная ткань полотняного переплетения из предварительно окрашенной пряжи, что позволяло получать цветные геометрические орнаменты в виде полос и клеток.] Кровать и туалет были во вкусе времен Людовика XV. Маленькая столовая дополняла это помещение.

– Отлично! Это именно то, что мне нужно. Цена тоже подходящая. Позволь мне сейчас же рассчитаться с тобой, – сказал Бертран, вынимая свой бумажник. – Только, – прибавил он, – не можешь ли ты кое-что здесь переменить? Например, вынести это пианино, не внушающее мне никакого доверия, и заменить его концертным пиано, поставить цветы… Жардиньерки[3 - Жардиньерка – корзинка, подставка для комнатных цветов.] я куплю сам.

– О, конечно, могу!

– Значит, я могу сейчас же отправить ей телеграмму?

– Пиши! Я сам лично отправлю.

Маркиз вырвал листик из записной книжки и написал следующее:

«Все устроено. Отель Минеральных вод N 15. Обратиться к Карлу Бертрану, директору заведения.

Б.»

– Теперь скажи мне, Карл, есть у вас здесь магазины, где можно купить разные безделушки, которые так любят изящные женщины? Надо доказать Мушке небольшим вниманием, что я думаю о ней. Это успокоит ее ревность.

– Без сомнения, у нас здесь есть всякие магазины. Если хочешь, я буду служить тебе проводником.

Наняли фиакр. Беранже вместе со своим другом объехал несколько магазинов, где купил две изящные жардиньерки, бронзовую вызолоченную вазу для цветов и большой ящик с мылом, духами, туалетной водой и прочим. Он хотел еще купить несколько костюмов, но так как моды Верделе не внушали ему доверия, то он ограничился тем, что купил шесть пар перчаток и дюжину шелковых чулок, уложенных в прелестный футляр, с инкрустацией перламутром.

– Теперь мне остается только купить конфет, чтобы поставить их на ночной столик, так как Мушка любит ночью полакомиться, – сказал усталый маркиз. – Дорогой Карл! – прибавил он. – Не можешь ли ты распорядиться, чтобы все эти вещи были доставлены в N 15. Я же должен спешить к своему велосипеду.

– Да, да! Теперь уже половина девятого. Тебе не так-то легко будет оправдаться перед женой.

– Это пустяки! Я скажу, что велосипед сломался, и она еще пожалеет меня, – смеясь ответил маркиз, направляясь к своему велосипеду.

Бертран посмотрел ему вслед и покачал головой.

– Что же это такое? Обманывает он меня или настолько поглупел, что верит самоотверженности и любви этой куртизанки? Однако, какое бесстыдство удержать свое былое имя, получившее такую печальную известность! Впрочем, оно все-таки лучше звучит, чем «Ревекка Итцельзон». Любопытно, чем все это кончится, если дядя узнает истину. Надо будет посмотреть маркизу. Если она не дурна собой, можно будет помочь ей переносить одиночество и разделить с Беранже его супружеское бремя.

Беспокойство и раздражение Алисы достигло своего апогея, когда, наконец, приехал Беранже. Он страшно устал и был покрыт испариной, но находился в отличном расположении духа.

– Прости меня, дорогая моя, что я так долго заставил тебя ждать! – вскричал он, нежно целуя молодую женщину. – Неожиданный неприятный случай задержал меня. Мой велосипед сломался недалеко от Верделе.

И он с мельчайшими подробностями рассказал ей про этот случай, про свои усилия найти механика и как он никак не мог выйти из затруднения без любезной помощи своего друга Бертрана.

Алиса вполне поверила ему. Только в будущем предстояло ей узнать и оценить импровизаторский талант своего мужа. И действительно, надо было дойти до такого артистического искусства лгать, как Беранже, чтобы не сбиться в массе сложных подробностей, когда он сам больше не знал, где начинается ложь и где кончается правда. Чувственный и легкомысленный, он легко изменял женщинам, которых обольщал, будь то куртизанка или чужая жена, обманывая одну для другой и безжалостно бросая любовницу, когда ему улыбалась новая связь. Обмануть Алису было для него детской игрой. Детскую доверчивость молодой женщины он считал крайней наивностью и решил поступать сообразно этому, так как был убежден, что ей никогда не совладать с таким тонким умом, как его.

Весь вечер и все следующее утро маркиз был очарователен. Он окружил жену всевозможным вниманием и любезностью. Чтобы сделать ей удовольствие, он посетил вместе с ней развалины и рассказал ей все, что только мог припомнить из их семейной хроники. По своей наивной простоте, Алиса начала приходить к убеждению, что слишком мрачно смотрит на вещи, что, несмотря на свое легкомыслие, Беранже все-таки любит ее и что все устроится хорошо.

Но она быстро разочаровалась. За час до обеда маркиз объявил ей, что ему необходимо ехать в Верделе поздравить Бертрана, так как сегодня день его рождения.

– Ты извини меня, дорогая Алиса, но, по всей вероятности, мне придется у него обедать. К десяти же часам я вернусь. Прикажи, пожалуйста, приготовить мне ужин.

В действительности же Беранже хотел явиться в клуб велосипедистов, где в этот день было собрание, затем присутствовать на дебюте новой певицы, о которой говорил ему Бертран и, наконец, бросить последний взгляд на квартиру Мушки, которая, по его расчету, должна была приехать на следующий день.

Когда Алиса осталась одна, ею овладело такое чувство одиночества и тоски, точно она была здесь узницей. Она едва притронулась к обеду, и если бы не гордость и не стыд перед слугами, залилась бы горькими слезами. Пожираемая тоской и глухим гневом, она гуляла сначала по саду, а потом решила посетить развалины аббатства, которые находились по другую сторону древнего замка и которых она еще не видала.

– Хоть бы мне встретить своего вчерашнего любезного проводника. Он рассказал бы мне легенды аббатства и замка, – пробормотала она, надевая шляпу и перчатки.

Расспросив про дорогу, маркиза направилась к развалинам аббатства. Вчерашнего незнакомца она нигде не встретила, но движение на свежем воздухе благотворно подействовало на нее и успокоило.

На небольшом холме, поросшем лесом, находились развалины монастыря Бенедиктинцев, основанного в одиннадцатом веке одним из синьоров Верделе, по возвращении его с войны. Древнее жилище почтенных отцов пострадало гораздо больше замка. От жилых корпусов монастыря остались только арки и часть стены рефектории. Лучше других зданий сохранилась монастырская церковь. Хотя и лишенная крыши, она все еще гордо возносила к небу свои древние стены, теперь поросшие мхом и обвитые плющем.

Обломки развалин представляли из себя очень небольшую груду. Большая часть камней и кирпичей были употреблены окрестными крестьянами на постройку собственных домов, так как они находили этот материал более удобным для перевозки, чем громадные глыбы замка.

Утомленная быстрой ходьбой, Алиса села в ограде церкви, в тени сохранившейся еще арки, и задумчиво осмотрелась кругом. Там должен был быть сад. Сколько поколений монахов молились и размышляли там, работая в саду или прогуливаясь под сводами длинной галереи! Сколько разбитых сердец нашло здесь убежище! А сколько бурных сердец трепетало здесь под черной рясой, на которую осуждала так часто суровая феодальная политика младших членов семьи – лишних наследников фамильного имущества.

Вдруг молодая женщина вздрогнула и быстро встала. В углублении стены, к которой она прислонилась, Алиса заметила полукруглую нишу, в глубине которой виднелась каменная плита с надписью, наполовину закрытой зеленью. Опустившись на колени, она лихорадочно стала вырывать высокую траву и мелкий кустарник, закрывавшие плиту. Скоро перед ней появилось изображение рыцаря, стоявшего на коленях, с молитвенно сложенными руками. Но что особенно возбудило любопытство молодой женщины – это длинная надпись внизу плиты. Алиса тщательно соскоблила перочинным ножичком мох, заполнивший углубления букв, и вытерла камень носовым платком. Однако, несмотря на все свои усилия, она никак не могла разобрать древнюю, слегка изгладившуюся надпись.

– Если вы позволите, сударыня, я прочту вам так интересующую вас древнюю надпись.

Звучный голос, произнесший эти слова, показался Алисе знакомым. Она быстро обернулась и увидела перед собой вчерашнего незнакомца, который вежливо с ней раскланивался.

– Я буду очень признательна вам за это. Право, Провидение всегда так кстати приводит вас, чтобы вывести меня из затруднения, – весело ответила молодая женщина.

– Вы правы, сударыня! Случая не существует, но Провидение часто устраивает странные встречи, – сказал незнакомец торжественным тоном, крайне удивившим Алису.

Затем, не дожидаясь ответа, он наклонился и бегло прочел:

«Здесь покоится благородный синьор Жилль де Савари, несчастно погибший 2 июля 14.. года. Кто бы ты ни был, прохожий, помолись за жертву и за убийцу. Да дарует наш Господь Иисус Христос одному – блаженный покой в раю, другого же да избавит, по Своему бесконечному милосердию, от вечного осуждения!»

Охваченная грустью и волнением, причину которых она сама себе не могла объяснить, Алиса перекрестилась.

– Одному Богу известно, какая ужасная и кровавая драма разыгралась здесь в далекие времена господства грубой силы и насилия, – со вздохом сказала она.

На лице незнакомца появилось какое-то непередаваемое выражение, и глаза его сделались неподвижными и точно приросли к молодой женщине, что заставило ее невольно вздрогнуть.