Бабий сыск. Детективные истории

– Кто такой? Как зовут?

– Сазан, – нехотя проговорил бывший зэк. – Витек Сазанов.

– Как он тут оказался?

– Навещал меня, когда откинулся.

– И давно ты его в огороде прикопал?

– Лет пять уж тому.

– А убил за что?

– Не убивал я! Это Клавка! Я только закопал. Витек полез к ней, пьяный был в дугу, вот она и огрела его чем-то по башке. Крепко приложилась, он сразу дуба дал. А куда ж было труп девать? Не ментов же вызывать! Меня бы сразу замели, а я на зону больше не хочу. Вот и взял грех на душу, похоронил без почестей, зато при полной луне.

На последних словах сосед хмыкнул.

– Где сейчас внучка Клавдии? – строго спросил Тимур.

– Ленка-то? А бес ее знает, шалаву малолетнюю. Вся в мать пошла, та тоже где-то шляется.

– Надеюсь, ее ты не убил? – сурово спросил Тимур – А то ходят слухи, что любишь ты слабый пол обижать.

– Не, начальник! Я ее и пальцем не тронул! Клавку да, бывало, поколачивал, а девку нет, не трогал! Брешут люди.

– Ладно, разберемся. Собирайся! Поедешь с нами. Вон уже и карету подали, – услыхав приближающийся звук сирены, сказал Тимур и вынул наручники.

– За что, начальник?!

– За убийство.

– Говорю же, не я это. Клавка его убила!

– Разберемся! – сухо повторил Тимур, защелкнул браслеты на вытянутых руках и кивнул в направлении двери.

Танзиля смотрела, как сын вывел Петровича со стянутыми металлом руками, как провел его к машине мимо толпы зевак, моментально собравшихся возле дома. Она впервые видела Тимура, как говорится, при исполнении, и ей казалось, что это вовсе не ее мальчик, а совершенно посторонний мужчина, облеченный властью. Какой же он серьезный, и взгляд строгий. Сельчане, расступаясь, уважительно глядят на него. Она и сама вдруг прониклась к сыну каким-то странным чувством. Уважением? Гордостью? Возможно. Во всяком случае, твердой убежденностью, что хорошего парня они с Алексеем вырастили. Достойного.

Из толпы послышались возгласы. Кто-то жалел Петровича, кто-то интересовался, за что его повязали. В некоторых глазах явно читалось: «Так ему, собаке, и надо!» Похоже, не особо жаловали в деревне этого мужика. Танзилю вдруг начали одолевать сомнения. А вдруг сосед тут вовсе ни при чем? Может, труп этот закопали еще до того, как Петрович поселился в соседнем доме? Может, всему виной лишь богатая фантазия ее, Танзили? Оговорила человека, а Тимур пошел у нее на поводу. Будет неловко, если они ошиблись, и сосед окажется невиновен. Но сын так уверенно ведет себя. Может, Петрович все-таки сознался? Понятно, что экспертиза установит возраст костей, и все прояснится. Но сейчас ей почему-то стало жаль арестованного соседа. Она подошла к сыну, чтобы поделиться своими сомнениями, но тот лишь отмахнулся. Не до разговоров ему. И Танзиля покорно отступила.

Тяжелый у нее сегодня день выдался. Отдохнуть бы. В огороде вовсю кипит работа, туда никого не пускают. Спешат закончить до темноты, а сумерки уже подступают. Может, в свой-то дом ей разрешат войти? Или уж подождать тут? Танзиля так и стояла в нерешительности, когда кто-то осторожно коснулся ее локтя. Соседка, что живет через дом от нее, сразу за Петровичем. Знакомы они не были.

– Тань, мне бы с сыном твоим переговорить, – неожиданно сказала та. – Меня Натальей зовут.

Танзилю немного смутила такая фамильярность незнакомого человека, она еще не привыкла, что люди здесь, как правило, обращаются ко всем на «ты».

– Так занят он, сама подступиться не могу, – развела руками Танзиля, разглядывая женщину.

Та была примерно ее ровесницей. Лицо располагающее, глаза с лукавинкой, слева над верхней губой легким штришком выделяется небольшая родинка.

– Тогда давай отойдем, – предложила Наталья, – я тебе кое-что расскажу, а ты ему передашь.

И женщины отошли в сторонку.

– Там ведь труп откопали? – спросила соседка, глядя прямо в глаза Танзиле.

Та согласно кивнула.

– И Петрович наверняка говорит, что это Клавдия убила его дружка?

– Я не знаю. А с чего вы взяли, что это его друг, а не внучка Клавдии, например? – спросила Танзиля.

– Я знаю. Мне Клава рассказала эту историю. Давно еще.

– Слава Аллаху, девочка жива! А я уже всякого себе напридумывала.

– В общем, слушай, – не обращая внимания на надежду, промелькнувшую в глазах соседки, продолжила Наталья. – Однажды к Петровичу приехал какой-то мутный дружок. В тюрьме сидели вместе. Клава на работе была, а когда вернулась, оба были уже в стельку пьяные. Она попыталась выставить гостя, а тот начал задираться, типа я не к тебе приехал и все такое. Петрович ему поддакивал. Тогда тот и вовсе обнаглел, принялся лапать Клаву. Она отбивалась, как могла. Тут уж и сожитель ее возмутился, вскочил, но был так пьян, что плюхнулся обратно на стул. А этот зычара не отстает, еще и ножичек складной из кармана вынул. Вот она и огрела его по голове. Сковородкой. Первым, что под руку попало. Мужик упал и вроде как сознание потерял. Клава испугалась, а Петрович сумел-таки наконец подняться со стула и бросился его пинать, типа, женщину свою защищает. Она умоляла его прекратить, но куда там! Разошелся так, что не унять. В общем, запинал мужика до смерти. Она хотела в полицию звонить, но Петрович не дал ей этого сделать. Мигом протрезвел. Сам своего дружка закопал в огороде. А потом еще и Клаву гнобил до последнего часа. Типа, ты убийца, сообщница, если нас расколют, сядем вместе. Я-то, мол, привычный, мне все равно, а тебе на зоне мало не покажется. Бить ее стал по пьяни, а она все терпела. Куда ж деваться-то? Если ее посадят, на кого внучка останется? И выгнать боялась. Но однажды не выдержала и рассказала мне все. Говорит, если вдруг ее и в самом деле арестуют, так чтоб я свидетелем была, чтобы подтвердила, что она лишь защищалась, а мужика того Петрович убил. Сейчас он, конечно, все свалит на покойницу, она ведь уже ничего сказать не может. Вот и передай своему сыну, что Клавдия тут ни при чем. Не хочу, чтобы память ее порочила всякая мразь.

– А внучка Клавдии где была? Неужели у нее на глазах все это случилось? – спросила Танзиля.

– Нет, она тогда, вроде, в лагере отдыхала. Но после той истории и девке несладко пришлось.

Наталья как будто хотела еще что-то добавить, но передумала. Махнула рукой и ушла.

5

Танзиля так и не успела поговорить с сыном. Тимур уехал вместе со своими коллегами, пообещав позвонить позднее. Но позвонил лишь на следующее утро.

– Я тут щенка немецкой овчарки нашел, – сообщил сын воодушевленно. – Для охраны самое то. Он уже большой, двухмесячный. Будем брать?

– Будем! – обрадовалась Танзиля. – А как назовем?

– Так его уже назвали хозяева. Вполне приличная кличка – Грей, – ответил сын, и в его голосе чувствовалась улыбка. – Он к ней уже привык, даже реагирует на имя. Последний был в помете, остальных давно разобрали, а этот, видимо, тебя дожидался.

Танзиля невольно улыбнулась. Как здорово, что у нее теперь будет собака! Прошедшей ночью она плохо спала, невероятные события никак не давали мозгу отключиться. Танзиля то и дело вставала с кровати, прислушивалась, подходила к окну. Теперь у нее не было соседей ни слева, ни справа. И от этого становилось немного жутковато. Да еще и думы о внучке покойницы Клавдии почему-то не давали покоя. Где она? Что с ней случилось? Тимур наконец согласился, что надо начинать поиски девочки. А когда Танзиля пересказала сыну все, что узнала от Натальи, он ничуть не удивился. Лишь подтвердил, что Петрович и в самом деле всю вину перекладывает на бывшую сожительницу. Так что показания соседки будут как раз кстати. Он добавил, что постарается к вечеру привезти щенка, и попрощался.

Танзиля продолжила свои работы в огороде. Она сеяла свеклу и изредка посматривала на соседский дом. Он выглядел осиротевшим. Стоит себе пустой и неприкаянный, как брошенное дитя. До чего же жуткая драма тут разыгралась. Даже не драма, а настоящая трагедия! Интересно, а Петрович, когда его уводили, запер дом или нет? Надо бы посмотреть, да и запереть, если что. А кому за ним присматривать, как не ей? Соседка все-таки. Разворуют ведь все, пока девчонка найдется. Если, конечно, найдется.

Женщина оставила работу и вышла на улицу. Там было пустынно, все заняты своими делами. Подошла к соседскому дому, попробовала открыть калитку. Не заперто. Постояла в раздумьях: войти или не стоит? Наверное, одной это делать нехорошо, неправильно. Надо позвать Наталью. Все-таки она человек не чужой. Похоже, дружила с бывшей хозяйкой, во всяком случае, общалась по-соседски, бывала в этом доме и знает, где что лежит. Хорошо бы все осмотреть. А вдруг они обнаружат там нечто такое, что поможет найти Лену? И Танзиля направилась к следующему дому.

Наталья тут же вышла на стук и без лишних разговоров согласилась пойти в пустующий дом. Она и сама об этом думала, но как-то все недосуг было. Хорошо, что Танзиля пришла за ней. Соседка уверенно толкнула незапертую калитку, первой поднялась на крыльцо и отворила дверь. Изнутри ядрено пахнуло спертым кислым духом, Танзиля даже зажмурилась от этого неприятного запаха, словно он был способен разъесть ей глаза.

– Вот ведь зараза! Совсем засрал избу! – проговорила в сердцах Наталья, входя в внутрь. – Клавдия-то обиходницей была, у нее всегда чистота и порядок. А тут глянь-ка, чего творится!

Танзиля вошла следом за ней и огляделась. По углам тут и там валялись пустые бутылки, на столе горой возвышалась грязная посуда, повсюду крошки, какие-то обертки, упаковки от продуктов, тут же пепельница, полная окурков.

– Видимо, он прямо в обуви ходил, вон какую грязищу развел, ирод окаянный! – возмущенно продолжала Наталья. – И полы, похоже, не мыты с тех пор, как Клава померла. Авгиевы конюшни, Геракл ему в ребро!

Танзиля удивленно взглянула на соседку, изысканные ругательства которой ее немало повеселили. Эта женщина ей определенно нравилась.