Бабий сыск. Детективные истории

– А вонища-то какая! – продолжала Наталья. – Проветрить бы. Но как оставить открытые окна? Еще залезет кто.

– Я могу присмотреть, мне нетрудно, – сказала Танзиля. – А потом приду и закрою.

Наталья кивнула в знак согласия и стала распахивать окна.

– Вон замок на подоконнике лежит, наверное, от дома, – сказала она. – На него и попробуем закрыть, а ключ ты возьмешь себе.

– А внучкина комната где? – спросила Танзиля, ей не терпелось посмотреть на вещи девочки, хотелось понять, что она за человек, чем жила, что любила, что читала до своего исчезновения.

– Да какая там комната! Тут все по-простому. Вон за той заборкой кровать стоит, – кивнула Наталья на деревянную перегородку, – там она и жила. И стол там у нее, уроки делала. Только этот злыдень занял ее место, а все вещи девкины выкинул, еще в позатом году, как только Ленка учиться уехала. Типа, ее все равно тут нет, и нечего месту пустовать. Клавдия собрала тогда все в коробку да в чулан сложила. Пойдем, посмотрим там.

Но Танзиля уже шагнула к перегородке, заглянула за нее и ойкнула от неожиданности. Там действительно стояла кровать, а на ней спал какой-то парень, уютно свернувшись клубочком. Она помаячила Наталье, и та на цыпочках приблизилась.

– Да это же Федька Непряхин! – сказала соседка и вдруг прокричала зычным голосом:

– Рота, подъем!

Парень тут же дернулся, раскрыл мутные глаза и сонно уставился на женщин, переводя взгляд с одной на другую. На вид ему было лет двенадцать.

– Ты чего здесь делаешь, Федька? – строго спросила Наталья.

– Сплю я, – сонно проговорил парнишка.

– Как ты сюда попал? – повысила голос женщина, отчего парень сжался в комочек.

– Просто мимо шел, смотрю – открыто, ну и зашел, – испуганно пробормотал Федька.

– А чем это от тебя воняет? – принюхалась Наталья. – Самогоном, что ли? Где взял?

– Н-на… к-кухне, – заикаясь от страха, что его разоблачили, ответил парнишка.

– Воруешь, значит! Мародерством занимаешься! А вот мы сейчас сюда полицию вызовем!

Парень сразу подскочил.

– Вы че, теть Наташ! Я ж не вор! – чуть не плача, заговорил он. – Просто оно на кухне стояло, ну я и попробовал. Не надо полицию! Я ниче тут не взял, только это попробовал! Там всего-то на донышке было.

И он кивнул на пустую бутыль возле кровати.

– Выверни карманы! – скомандовала Наталья.

Испуганный Федька послушно сделал, что она велела.

– Марш домой, юный алкаш, и скажи мамке, что я сейчас к ней зайду! И не смей сбежать! Тогда точно с полицией разыскивать тебя станем.

Парень бочком протиснулся мимо женщин и бросился к двери. Они тоже двинулись было следом, но вдруг какие-то странные звуки остановили их. Звуки доносились снизу, как будто из-под пола.

– Крысы, что ли, там? – предположила Наталья, замерев на месте. – Или еще один гость?

Танзиля прислушалась. Звуки были едва слышны. И воспроизводились они не хаотично, а как-то упорядоченно, словно кто-то выбивал определенный ритм.

– Крысы так стучать не могут, – подняв вверх палец и прислушиваясь, прошептала Танзиля.

– Похоже на азбуку Морзе, – решила Наталья. – Слышишь: три точки, три тире, три точки.

– Неужели сигнал SOS?! – вскинула брови Танзиля.

Это казалось совершенно невероятным.

– Похоже, – задумчиво проговорила соседка. – Что делать будем, Танюха?

А та уже направилась на кухню, оглядывая пол в поисках люка. Где-то же должен быть лаз в подполье.

– Может, лучше участковому позвонить? – остановила ее Наталья. – Он тут недалеко живет, в соседнем селе, быстро примчит на своем мопеде.

– Звони скорее!

6

Телефон участкового не отвечал. Наталья набирала номер вновь и вновь, но гудки уходили в пустоту.

– Ну ответь же! Ответь наконец! – нервно повторяла она.

Танзиля тем временем отодвинула ногой грязный вязаный коврик неопределенного цвета в закутке возле печи и обнаружила под ним квадратную крышку подпола. Обрадовалась и попыталась поднять ее, ухватившись за небольшое металлическое кольцо, служившее ручкой. Наталья бросилась к ней, помогла поднять тяжелую крышку. Стук тут же прекратился. Из темноты подпола пахнуло сыростью и гнилью. А еще экскрементами. Это был не просто запах, а настоящее зловоние.

– Лена! – прокричали женщины одновременно, словно сговорившись.

Приглушенное мычание донеслось им в ответ.

– Фонарик бы… – проговорила Танзиля.

– Где-то же должен свет включаться, – ответила Наталья, осматривая кухню. – Не может быть, чтобы там не было света.

Но никакого выключателя в обозримом пространстве она не нашла.

Танзиля уже начала осторожно спускаться. Одна ступенька, другая. Потом еще. Глаза понемногу стали привыкать к темноте. Выключатель она увидела, когда голова оказалась на уровне пола, он был тут, внутри. Нажала на пластиковый язычок, и подпол тускло осветился. Слабое мычание снова донеслось откуда-то из-за отсека с прошлогодней картошкой, над которой фантастическим лесом топорщились длинные белые ростки. Танзиля направилась туда, невольно подумав, что картошку-то давно пора сажать. Под ногами что-то хрустело и чавкало. Она едва сдерживала рвотные позывы, но потихоньку продвигалась вперед.

– Фу! – воскликнула вдруг сзади Наталья. – Он что, вообще не прибирает в подполе? Похоже, я в какую-то гниль угодила. То ли морковь сгнившая, то ли редька. А вонища-то! Шанель отдыхает!

Танзиля едва сдержала улыбку.

Мычание раздалось где-то совсем рядом, и тут же послышался глухой стук из-за криво сколоченной деревянной перегородки. Танзиля поспешила на звук.

– Лена! – снова крикнула Наталья. – Лена, это я, тетя Наташа!

Они заглянули за дощатое ограждение, и в полумраке им открылась жуткая картина: на грязном матрасе сидела немолодая изможденная женщина. Лицо ее было в темных пятнах, не поймешь, грязь это или синяки. Рот заклеен скотчем, из-под него рвались наружу глухие отчаянные звуки. Волосы всклокочены, в глазах страх и надежда. Футболка и брюки изодраны. Сквозь зияющие дыры местами видна сероватая кожа. Руки связаны веревкой. Одна нога закована в цепь, которая закреплена на металлической скобе, вмонтированной в цементный пол. Рядом с матрасом стояло источающее жуткую вонь ведро, цепь позволяла пленнице добраться до него, чтобы справить нужду. И как она делала это со связанными руками?

Женщины замерли, не веря собственным глазам.