Город мудрых дев. Мозаика монастырской жизни

В 2020 году начался ремонт келейных корпусов. Нас переселили из своих келий. Тех, кто жил на первых этажах, выселили кого куда, уплотнив жительниц вторых этажей до невозможности. Одна из матушек совершает ежевечерний обход первого этажа: проверяет, выключили ли строители свет, закрыли ли двери и окна. Несколько раз, проходя мимо очередной из пустующих келий, она обратила внимание на благоухание, идущее из-под пола. Позвала желающих и мы, довольно много сестёр, это благоухание ощутили. Схимница, которая жила в келье до ремонта, рассказала, что однажды во время молитвы она увидела на том месте, откуда исходит благоухание, старца и испытала необыкновенный духовный подъем. Видение продолжалось несколько секунд. То же самое рассказывала и предыдущая жительница кельи – покойная мать Мардария. Может быть, там покоятся мощи святого подвижника? Как бы узнать… Вообще у нас на территории монастыря много святых покоится. Теперь, когда тяжело на душе, захожу на стройку в ту келью и молюсь неизвестному подвижнику. Старец, кто ты? Каждый день мы ощущаем тонкое благоухание. Вот бы вскрыть полы и обрести его святые мощи.

***

Призвание каждого христианина – познать Бога и стать подобным ему – в любви, милосердии, разуме, творческом начале, мудрости. Не знаю как Вы, мой читатель, но я хочу и собираюсь стать святой. Это гордость? Нет. О стремлении к святости как норме писал святой праведный Иоанн Кронштадтский, многими верующими людьми почитаемый духовный авторитет.

Кстати, однажды в студенческие годы мне очень захотелось приобрести и прочесть его книгу «Моя жизнь во Христе». Получив пенсию… простите, стипендию, я, отложив больше половины на проезд и сколько-то на питание, оставшиеся гроши повезла в книжную лавку Новодевичьего монастыря. Хожу, смотрю книги. Дорого… Но как же хочется, душа требует. Присаживаюсь на корточки от усталости и вижу – лежит потёртый двухтомник «Моя жизнь во Христе», без цены. Подхожу к кассе, спрашиваю о стоимости.

Монашеского вида сестра рассмотрела издание и говорит: «Это не наши книги. Их, вероятно, пожертвовали. Если хотите, берите бесплатно. Иоанн Кронштадтский Вам, девушка, их дарит». Вот это да!!! Невероятно! Стоит только захотеть, и святые идут нашим добрым пожеланиям навстречу. Прижав к себе книги, отправилась в метро и на электричку. В электропоезде открываю первый том, а из него вдруг выпадает не замеченная мною фотография с венчания каких-то добрых людей. Господи, благослови их и пошли им добра.

***

Почему я заговорила о святых? Естественно и мы, монахини, нет-нет, да и примериваем на себя будущие нимбы. Как в анекдоте: «Внимание! В православный магазин поступили нимбы новой модификации с подсветкой, на все размеры. Оптовым покупателям скидка».

Мы, утешая друг друга, шутим: «Мать, когда тебя прославят, я тебе акафист напишу». – «Да, да, и обязательно укажи, что я была очень терпеливой и все твои выходки смиренно сносила». Как правило, в будущих акафистах мы указываем внешние ситуации, в которых оказывалась сестра, например: «Радуйся, с зари до зари цветы пропалывающая и поливающая. Радуйся, яичницу и макароны сестрам на завтрак варя-а-а-щая. Радуйся, в колокола радостно-победно звеня-а-щая и в ритм не попадающая. Радуйся, окна и полы во храме святем начисто намывающая. Радуйся, сестро боголюбивая, невеста Христова прекрасная!».

Раз будет акафист, то надо писать и икону. Стали обдумывать как будет выглядеть собор преподобных жен. Воображаемая икона получилась невероятно интересная. Имена сейчас поменяю, но род деятельности оставлю, чтобы Вы представляли как этот чудотворный образ лет через сто пятьдесят, когда обретут наши мощи, будет выглядеть:

Стройными рядами стоят сестры: схимницы, инокини, послушницы. И у каждой в руках тот атрибут, который характеризует её послушание. У меня конечно в одной руке просфора, за другую веду детей, а на поясе висит громкоговоритель. У главной панамарки, как она сама про себя сказала, в одной руке будет швабра, а в другой камертон и цветочек будет прикреплен к апостольнику. Любит и умеет создавать эта матушка необыкновенные цветочные композиции. У регентов и певчих, помимо прочих хозяйственных атрибутов, обязательно будут камертоны или ноты со славословием Господу.

Орудия спасения матушки-хозяцственницы: мобильные телефоны -три и всегда разрываются от звонков, о, бедняга. У матушки келаря множество ключей на поясе, поварёшка и блокнот, в руках коробки с макаронами и гречкой. У матушек бухгалтеров в одной руке калькулятор, в другой – мышка и/или клавиатура и стопки отчётов как свитки у ветхозаветных пророков.

Матушки коровницы с велосипедами и доильными аппаратами, а на плечи им кладут головы бурёнки, сбоку выглядывают козочки и овечки.

Большие и яркие нимбы будут у сестёр-заготовщиц и поваров. Они будут в фартуках и с подносами. А на подносах и соленья, и варенья, и выпечка. К их поясам надо пририсовать поварёшки и чётки. Конечно, у каждой сестры, помимо её профессиональных особенностей, есть ещё и личные увлечения. Кто-то будет с крючком и спицами, кто-то с гитарой или одой.

На плечах, руках и голове одной из очень добрых сестёр будут возлежать и сидеть, и стоять спасённые ею питомцы: птички, кролики, хомячки, серый котик.

Чуть не забыла про сестёр иконописиц, резчиц и швей, керамисток!

У мудрой матери Кириакии помимо громкоговорителя и кисточки с иконой, во второй руке будет цветочек в горшке – она взяла на себя заботу о будущем парка и создала цветочный питомник. Ближе к Богу, как ушедших хронологически раньше, обязательно надо изобразить покойных монахинь-фронтовичек. А меня, на правах автора идеи, разместите, пожалуйста, рядом с матушкой Любовью под весенней цветущей яблоней.

Кстати, хорошо было бы в отдельном коридоре распечатать и вывесить фотографии всех ушедших в Царство Небесное монахинь, написать о них воспоминания. А то новые поколения приходят и не знают, что и до нас здесь сестры молились и любили, работали над искоренением своих страстей, спасались. А мы понятия не имеем о наших предшественницах и предшественниках.

***

Однажды мне приснился сон, в котором я увидела улицу небесных монастырских подворий. На облаках тянулись нескончаемые храмы знаменитых и малоизвестных женских монастырей. Они стояли один за другим, все соединённые переходами.

В этих храмах одновременно и круглосуточно ведётся Богослужение. Решила посетить все службы, но это невозможно! Вот дивеевский белокаменный собор, в нём много монахинь и мощи Батюшки Серафима. Следом за ним по переходу храм Горненского монастыря, затем Пюхтицкий, потом наш, Крестовский летний собор и сестры покойные наши, такие родные, в нём молятся. Потом Полоцкий, Стефано-Махрищский, Ново-Тихвинский монастыри представлены. И так – нескончаемо. Весь сон я ходила по переходам из обители в обитель и слушала дивное монашеское пение разных певческих традиций. Проснулась с сожалением. Хочется вернуться туда, на небеса. Там дом Отца Небесного.

Глава 29. Она любила всех по настоящему

Текст посвящается светлой памяти монахини Февронии и написан автором в день её кончины 21 января 2021 года.

На смерть монаха. Из раннего.

В тишине выводили крест

На груди, на руках, но;зех.

Пеленали фатой окрест.

Да в три раза – фату отбросив

Полетел Серафим на Восток.

Гроб несли, по-монашески пели.

Тишиной прозвучал вздох.

Кислород ещё пел в теле.

Благочинный подал череду,

Пономарь разжигал кадило.

Он – безмолвно лежал в гробу,

Всё земное душе остыло.

Положи мне поклон за покой,

Приходи отдать целованье.

Память вечную тихо пропой,

Слишком временно

Здесь расставанье.

Жила-была одна бабушка. Маленькая, словно девочка. Кругленькая и добрая, как колобочек. И жила она в монастыре, под Божиим крылышком. Каждый день можно было видеть, как она размеренно и сосредоточенно везёт детские санки из богадельни в трапезную. На санках стоит огромная корзина, в которую бабушка ставит для своих подопечных кастрюли с супом, судки с пюре и запеканкой.

Бессменно, более десятилетия монахиня Феврония была старшей сестрой в монастырской богадельне, куда переводили тяжело больных монахинь, не способных самостоятельно себя обслуживать. Мать Феврония, похожая на доброго Карлсона, с большой любовью и самоотверженностью каждый день творила незаметный подвиг: умывала и кормила, обстирывала и купала, подогревала еду и переглаживала простыни. Ставила уколы и делала массажи, выдавала лекарства. А ещё – выслушивала и утешала таких же немощных, как и она сама. 15 сентября 2020 года ей исполнилось 74 года. Сестры называли её «мама», а совсем молоденькие послушницы знали, что именно к «бабушке» можно прийти за конфеткой и успокоительными объятиями. Если мы шли мимо богадельни, в широкие окна можно было видеть, как мать Феврония стоит у чьей-нибудь кровати или подогревает на плитке еду, или стоит у икон за закрытыми дверями и беззвучно молится.

На своё здоровье она не обращала внимание, ей было не до того. Когда у тебя на руках парализованные, обездвиженные, унывающие подопечные, до своих ли забот. Но были и радости: посещение богослужения, звонок любимым внучке и сестре раз в несколько дней, чтение житий святых перед сном.

Порою мать Феврония была непредсказуемой. Она могла отпроситься в поездку в святое место, не зная, где будет ночевать и где возьмет на эту поездку средства. А Господь всегда поразительно всё устраивал. Матушка, не знающая никого в новом городе, возвращалась оттуда с переполненной номерами телефонной книжкой. Ей передавали приветы с разных уголков земного шара.

Год назад на Богоявление мать Феврония заявила: иду окунаться в прорубь! Я опешила: неужели она говорит это не в шутку?! Оказалось, что наша матушка ещё тот морж! Неспеша сняв с себя пальтишко, кофту, шапку, апостольник и шерстяные носки, оставшись лишь в подряснике и платочке, уверенная монахиня подошла к проруби. Было уже десять часов вечера. Звёздное небо над головой, красавица Река, силуэт монастыря и несколько десятков потенциальных ныряльщиков. «Пойте мне тропарь, что стоите?!» – улыбнувшись, скомандовала она.

– «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи,/ Тройческое явися поклонение:/ Родителев бо глас свидетельствоваше Тебе,/ возлюбленнаго Тя Сына именуя,/ и Дух в виде голубине,/ извествоваше словесе; утверждение./ Явлейся Христе Боже,// и мир просвещей, слава Тебе!»

Прорубь успела покрыться тонкой коркой льда и наша Мамуля стала медленно спускаться, освобождая себе путь. Мы смотрели на неё, такую спокойную и холода совсем не ощущалось. Как – будто бы она входила не в прорубь, а в тёплую ванну. Улыбнувшись и перекрестившись, матушка трижды полностью погрузилась в воду. Не спеша, величественно. Затем так же спокойно вышла и влезла в тёплые носки. Мы помогли ей вытереться, надеть сухой подрясник и запахнуться в пальто. Кажется, не будь нас, мать Феврония и не выходила бы из проруби, так её было хорошо. Её погружение вызвало у свидетелей волну уважения. Её провожали в монастырь восхищенные взгляды.

Всё, что делала мать Феврония, она делала несуетливо, с чувством, с толком, с расстановкой. Попадая в её келью, мы как бы переносились в прошлое: в монашескую келью девятнадцатого века или в деревенский дом с патриархальным укладом. Ничего лишнего. Скромное монашеское ложе: простыня с кружевным подзором, грубоватое одеяло. Стол, заставленный иконами и книгами. На видном месте на подставке Евангелие, явно читаемое и перечитываемое ежедневно. Шкаф с несколькими подрясниками и клобуком. В центре комнаты к стенке прислонена репродукция Почаевской иконы в рост, она убрана рушником. Рядом с иконой фотография святейшего Патриарха Алексия Второго, там же находился топчан, где мать Феврония делала массаж приходящим сестрам.

Она была профессиональной массажисткой с многолетней практикой. Девочка из Сердобска в начале шестидесятых годов поступила учиться на медика, чтобы облегчать жизнь людей. Я никогда ни у кого не видела таких пальцев на руках, как у неё: распухшие, натруженные, вывихнутые суставы.

Она вышла замуж по любви и жили они с Петром в мире и согласии. Когда матушку постригли в монашество и дали ей имя Феврония, она по детски радовалась: «Мой муж был Петр, а я – Феврония!». Напомню, что святые Петр и Феврония считаются покровителями любви, семьи и верности.  В миру её звали Любовь Васильевна, Любовь. И это было не просто имя. Это была её суть.