Этот огонь внутри

Когда он всё же поднялся и распрощался, уже выйдя за дверь, напомнил:

– Ветрову набери, он наверняка ждёт.

– Пыталась, не брал трубку. Сейчас ещё попробую, надеюсь, его не замучили там настолько, что он телефон поднять не может.

Разумов пожал плечами, ухмыльнувшись, и ушёл в соседнюю квартиру. Вика заглянула в ванную, где в горе пены лежала Маша, задрав одну ногу на край и покачивая головой в такт музыки, глухо доносившейся из наушников-затычек. Слегка улыбнувшись, она ушла в свою комнату и улёгшись поудобней на кровати, набрала нужный номер на телефоне.

– Добрый вечер, любимая, – мягко сказал Андрей в трубку, от чего в душе у Вики, наконец-то, растаяла огромная ледяная глыба размером арктический айсберг. Она представила его тоже лежащим на постели, усталым и расслабленным. Невыносимо сильно захотелось оказаться рядом и прижаться к нему всем телом и забыть абсолютно всё.

– Добрый вечер, – ответила она, не сдерживая улыбку, – я так скучала.

– И я ужасно скучал, только о тебе и думал каждую свободную минуту.

– Их, наверное, было не очень много. Лёша сказал, что тебе там серьёзное обследование назначили.

– Да, – довольно просто ответил он, – решили, кажется, слегка вывернуть меня наизнанку, чтобы докопаться до причин неэффективности прошлого лечения. Открывали крышку моей черепушки и светили туда фонариком в надежде, что оно само на них выпрыгнет.

– А если без шуток? – Вика повернулась набок и уставилась в темноту за окном. – Меня заставил поволноваться тот факт, что тебе назначили МРТ. Что-то обнаружили?

– Мне ещё ничего не говорили, наверное, не расшифровали пока. Может, завтра узнаю.

– Скажи мне обязательно, как будет что-то известно, хорошо? – попросила она, вспоминая сразу же про все вероятные проблемы, которые могли возникнуть после сотрясения и гипоксии. Всё же он не дышал несколько минут, и отмахнуться от этой мысли Вике больше не удавалось, она начала её преследовать. Почему раньше об этом не задумывалась?

– Любимая, я слышу, как ты начинаешь слишком много думать о плохом. Не переживай, ничего они не найдут, я не настолько везучий, только зря потратят время работы дорогого оборудования. Меня вот на ночь проводами обмотали, будут записывать показатели во время кошмаров, если они будут.

Конечно, будут, подумала Вика, как и все предыдущие ночи даже в её объятьях. Они поселились в его голове так капитально, что казалось, никогда не закончатся.

– Звучит ужасно, но и обнадеживающе. Значит, тебе помогут с ними справиться.

– Мне сказали, что через пару дней ты сможешь ко мне приехать, – сменил тему Андрей, – а ещё, что меня смогут отпустить при крайней семейной необходимости на несколько часов, если ничего не назначено на это время. Лечение здесь добровольное, как минимум, пока они ничего не нашли.

– Я приеду, только скажи когда. Буду в то же мгновение. Всего день прошёл, а я уже места себе не нахожу.

– Как хочется тебя поцеловать, – нежно и тихо проговорил Андрей, – мне так тебя не хватает, будто отпилили половину меня и теперь оставшейся так больно и холодно. Хочу закрыть глаза и представить тебя рядом, но боюсь, что я тогда усну, и ты не дождёшься ответа.

– Мне тоже тебя очень сильно не хватает, постоянно о тебе думаю, – Вика погладила рукой вторую подушку, лежащую на правой стороне кровати, где обычно спал Андрей. Ей тоже очень хотелось закрыть глаза и представить, что он перед ней, протянуть руку, коснуться его пальцами, потом губами. Вдохнуть его и раствориться в нём целиком. Кажется, и её половину отпилили и теперь у неё единственный шанс выжить, это склеить две их половины вместе, чтобы их общая кровь не вытекала наружу, а перемешивалась внутри одного организма, не давая им умереть.

– Вика? – услышала она его голос.

– М? – она приоткрыла глаза. Когда они только успели закрыться?

– Я здесь, ты чувствуешь меня? – спросил он медленно, будто бы засыпая.

– Чувствую, – она тоже словно плыла сквозь сон, ощущая его тело за своей спиной, его руки вокруг неё. Он поддерживал её и держался сам. Они уплывали куда-то в густую темноту.

– Мы можем поплыть вместе, – едва слышно проговорил он.

– Да… – шепнула Вика, проваливаясь в темноту ещё глубже.

Проснулась Вика, когда за окном было уже светло, а из-за приоткрытой двери в большую комнату просачивался запах чего-то жаренного. Не иначе как Маша готовила завтрак на свой вкус из чего-то жутко вредного, но невероятно аппетитного. Пахло жареным беконом.

Вика выбралась из постели, в которой так и спала полуодетой и вышла к подруге, которая, что-то напевая себе под нос, колдовала у сковородки. Откуда она только бекон взяла? Успела что ли в магазин сходить? Вика, кажется, очень крепко и долго спала, раз не заметила этого.

С одной стороны, это было хорошо, потому что она наконец-то смогла нормально выспаться за долгое время, но с другой, почему-то заставляло испытывать чувство вины, ведь спокойный сон ей дался исключительно потому, что Андрей не будил ночью своими кошмарами. Это, конечно же, была её нездоровая черта считать, что даже, когда ей хорошо, это случается только за счёт того, что кому-то другому плохо. Если вдуматься, Андрею тоже не должно было быть плохо, вряд ли ему дали бы долго страдать от кошмаров, сняли бы показания аппаратов и дали снотворного.

Почему она вообще об этом теперь думает без конца?

– С бодрым утром! – радостно заулыбалась Маша, когда увидела её, – садись за стол, я сейчас подам завтрак. Как раз надеялась, что голод разбудит тебя и мне не придётся это делать самостоятельно. Ты вчера так мило уснула с телефоном руке, Андрею звонила?

– С добрым, – ответила Вика, садясь за стол, – ему. Он вчера очень устал и почти сразу уснул и, кажется, я тоже.

– Какие вы милашки, так и затискала бы. Как у него дела?

– Как ты и сказала раньше, отправили на семь кругов адских обследований. Ищут и ещё будут искать. К нему, оказывается, можно будет приехать.

– Отличная новость, сгоняем обязательно. Или ты сама съездишь, что я там буду третьей лишней. Правда, если кое-кто не будет против, – она кивнула в сторону стены между спальнями, где находилась квартира Андрея и ночевал Разумов.

– Я пригласила его вчера к нам на ужин, – сразу решила расставить точки Вика.

– Хм, и что он?

– Согласился.

– Отлично, сварим пельмени, пусть чувствует себя как дома в его уютной холостяцкой берлоге.

– Маш, – Вика улыбнулась, когда подруга поставила перед ними большую тарелку с жареным беконом и стопкой тостов. – Не будь к нему так сурова.

– Сурова? Ты видела, как он от меня нос воротил вчера?

– Может, он думал, что ты всё ещё злишься на него? Это же ты на него обиделась, а не наоборот.

– Ну, допустим я, но это было за дело! И вообще, если ему этого не надо, я имею в виду переосмысливать своё поведение, то мне тем более.

– Дай ему шанс. И себе тоже. Просто поговорите друг с другом, не обязательно выяснять отношения, обычное общение ещё никого не убило.

В телефоне Виктории, который она теперь постоянно носила с собой, чтобы не пропустит звонок Андрея, что-то прожужжало, и она разблокировала чёрный экран, чтобы взглянуть, что за сообщение могло ей прийти. Разумов написал, что принесёт вечером бутылку вина, и спросил, какое они предпочитают, красное или белое?

– Красное или белое? – спросила она у Маши и та подняла от тарелки со смертельной дозой холестерина и эндорфинов одновременно удивлённый взгляд.

– Что?

– Лёша спрашивает нас, какое вино принести к ужину.

– Вино? Серьёзно? Мы же… это же… – она пожала плечами, – не свидание какое-то, это как бы на троих.

– Вот и не добавляй этому смысла в своей голове, просто ужин, просто поговорим и отдохнём втроём. Так какое?

– Ну ла-а-адно, – протянула Маша, задумчиво перебирая волосы, – пусть несёт красное, сделаю ему что-нибудь из мяса. Раз уж нам надо накормить работающего мужчину…