Принц Шарль-Жозеф де Линь. Переписка с русскими корреспондентами

Путешествие в Тавриду весной и летом 1787 г., решавшее важнейшие политические задачи, проходило в атмосфере театрального праздника, карнавала. Поскольку два венценосца, австрийский и польский, путешествовали инкогнито, по велению Екатерины IІ приближенные отбросили этикет и говорили «ты» друг другу и ей самой, что вынудило принца де Линя придумать обращение «Твое Величество». 18(29) мая 1787 г. А. В. Храповицкий занес в дневник ее отзыв об Иосифе IІ:

Он много читал и имеет сведения; но будучи строг против самого себя, требует от всех неутомимости и невозможного совершенства; не знает русской пословицы: мешать дело с бездельем; двух бунтов сам был причиною. Тяжел в разговорах. P. de Ligne, cachant sous la frivolitе la philosophie la plus profonde et ayant le coup d’Cil juste[66 - П[ринц] де Линь, скрывая под фривольностью самую глубокую философию и взгляд имея верный (фр.).], его перевертывает[67 - Храповицкий А. В. Дневник с 18 января 1782 г. по 17 сентября 1793 г. По подлинной его рукописи, с биографической статьей и объяснительным указателем Н. Барсукова. М., 1901. С. 21.].

Все дружно занимались сочинительством. Тон шуткам, проказам и розыгрышам задавал Л. Нарышкин, и он же был героем литературных небылиц («Leoniana ou dits et faits de sir Lеon, Grand Еcuyer, recueillis par ses amis», «Relation authentique d’un voyage outre-mer que sir Lеon, Grand Еcuyer, entrepris par l’avis de quelques-uns de ses amis»)[68 - Сочинения императрицы Екатерины IІ. СПб.: АН, 1903. T. 5.].

Франсиско де Миранда, приехавший в Россию и присоединившийся ко двору в Киеве в феврале 1787 г., более чем критически отозвался в своем дневнике о тех, кто в отличие от него добился благорасположения Екатерины IІ и поехал с ней в Тавриду. Сам же он отправился в Москву, а затем в Петербург:

26 марта [1787 г.] Боже мой, до чего же низкий льстец этот Де Линь, он готов ходить на задних лапках!

22 апреля. <…> там я имел продолжительную беседу <…> с бесстыжим распутником Де Линем, который рассказывал, как предавался любовным утехам с госпожой С…б прямо на карточном столе. <…>

Я прочел шутливую эпиграмму, отпечатанную в типографии для увеселения путешествующих. Ее автор – господин Сегюр. Боже мой, каких только глупостей, вздора и лести не содержит этот листок![69 - Миранда Ф. Путешествие по Российской Империи. М.: МАИК «Наука/Интерпериодика», 2001. С. 127, 144. Первым к этой теме обратился Э. Клавери почти 80 лет назад: Clavery Е. Le Prince de Ligne et Miranda avec Catherine II ? Kiev et en Crimеe // Annales Prince de Ligne. 1933. T. XVI. P. 249–287.]

Однако императрица гордилась коллективным творчеством, рассказывала о нем в письмах Гримму и посылала ему тексты. Пользуясь наставлениями принца де Линя и графа де Сегюра, она попробовала свои силы в стихотворчестве, но смогла сочинить только две строчки буриме (о котором Линь напомнил ей в письме от 14 июля 1790 г.):

Покоясь на софе, решеткой окружен,
В беседке золотой хан в думу погружен.

Было создано «Общество незнающих»; Линь, Сегюр, Кобенцль, принц Нассау-Зиген и Дмитриев-Мамонов выписали Екатерине IІ «Аттестат в незнании» и «Диплом о незнании», а та в ответ подтвердила лично свой титул «незнающей». Однако у стареющей императрицы были далеко идущие планы: занять и развлечь сочинительством своего молодого фаворита А. Дмитриева-Мамонова и заодно улучшить репертуар русского театра пьесами на французском языке. Они предназначались для Эрмитажного театра, построенного в 1785 г. Игровое сообщество сделалось литературным и театральным. Царица нашла соавторов, о которых втуне мечтала, посылая французские тексты «Наказа», а затем двух своих комедий Вольтеру, проводя часы в ежевечерних беседах с Дидро.

После возвращения из Крыма августейшая писательница велела всем засучить рукава и приниматься за дело. Она пишет Гримму 3(14) октября 1787 г., что «красный камзол» (прозвище Дмитриева-Мамонова) пошлет ему комическую «пословицу, наполовину мою, наполовину его; у нас их хоть отбавляй и мы решили, что это единственное средство вернуть добрую комедию на театр»[70 - СИРИО. Т. XXIII. С. 418. Речь может идти о первом варианте комедии «L’insouciant» («Беспечный»), законченной, согласно «Дневнику» А. Храповицкого, секретаря императрицы, осенью 1788 г., или о другой пьесе. А. Н. Пыпин предположил, без достаточных оснований, что это драматическая пословица принца де Линя «Смехотворный любовник» («L’amant ridicule»), первоначальное название «Добрая слава дороже злата» («Bonne renommеe vaut mieux que ceinture dorеe»), и включил ее в четвертый том «Сочинений Екатерины IІ» (СПб.: АН, 1907. С. 97–108).]. Она продолжает год спустя, 3(14) октября 1788 г.:

Посылаю Вам две пословицы, сочиненные господином красным камзолом в августе месяце. Продукция авторов эрмитажного театра может уже составить по меньшей мере два тома: пятеро молодцев, видно, только этим и занимаются и наперебой задают друг другу задания: ты вот что сделаешь, велит один, а другой отвечает, а ты вот что; как если бы им за это платили: сейчас четыре пьесы в работе и примерно столько же готово[71 - СИРИО. Т. XXIII. С. 465.].

Издание пьес на французском в четырех томах (декабрь 1788 – 1789), подготовленное А. Храповицким, было напечатано в Петербурге в типографии Горного училища в тридцати экземплярах, без указания авторов, места и года издания[72 - Recueil des pi?ces de l’Hermitage. S. l., s. n., s. d. [Saint-Pеtersbourg, 1788–1789].]. Фамилии появляются в двух парижских изданиях 1798 г., и там пьесы, первоначально озаглавленные по обыгранным в них пословицам, представлены под новыми названиями[73 - Thе?tre de l’Hermitage de Catherine II. Paris, F. Buisson, an VII; Thе?tre de l’Hermitage de Catherine II. Paris, Gide, an 7. Издатель (Жан-Анри Кастера?) утверждает, что использовал рукописные копии. А. Н. Пыпин указывает, что было еще одно переиздание с фальшивыми выходными данными «? Vienne, 1799» (Сочинения Екатерины IІ. СПб.: АН, 1907. Т. IV. С. 250). Русский перевод: Эрмитажный театр Великой Екатерины, в котором собраны пьесы, игранные в Эрмитаже Императрицы Екатерины II, сочиненные Самою Ею и Особами, составлявшими Ее общество. Санкт-Петербург: Сенатская Типография у Селивановского, 1802. 2 т.].

Граф Луи-Филипп де Сегюр дал трагедию «Кориолан»[74 - В переписке со своим отцом, маршалом Филиппом-Анри де Сегюром, военным министром, укорявшим сына за увлечение театром, дипломат объяснял, что именно благодаря театру он добился расположения императрицы и великого князя. Перлюстрированные копии переписки хранятся в АВПРИ.], а все остальные написали комедии. Посвящены они недостаткам и причудам самих авторов. Императрица издевается над дамой, которая требует от всех сочинять пословицы («Пословичный зуд» / «La Rage aux proverbes»). В «Недоразумениях» («Les Quiproquos») барона д’Эста поэт путает жизнь и сочиненную им комедию и в итоге теряет наследство и невесту. Граф Строганов, блистательный коллекционер, высмеивает любителя живописи, который не может отличить правду от вымысла и верит в существование людей, которые рождаются стариками и умирают младенцами («Утро любителя искусств» / «La Matinеe de l’amateur»)[75 - Этот сюжет использовали Френсис Скотт Фицджеральд («Загадочная история Бенджамина Баттона», 1922, фильм Д. Финчера, 2008) и Мирча Элиаде («Молодость без молодости», фильм Ф. Ф. Копполы, 2007).]. И. И. Шувалов излагает теорию драмы, разоблачая продажных писак и невежественных критиков («Критиковать легко, а творить трудно» / «La Critique est aisеe, mais l’art est difficile»). Дмитриев-Мамонов и Екатерина IІ издеваются над причудами Л. Нарышкина («Беззаботный» / «L’Insouciant»). Принц де Линь превозносит щедрость философа-филантропа и высмеивает скупых богачей поляков («Не все то золото, что блестит»/«Bonne renommеe vaut mieux que ceinture dorеe»). Он задевает не только своих свойственников, но и себя самого, ибо в 1780 г. князь Массальский, епископ Виленский, добился того, что сейм даровал Линю польское гражданство[76 - Князь Массальский надеялся, что принц де Линь или его сын могли бы взойти на польский трон, см.: Бильбасов В. А. Князь де-Линь в России. С. 291–292.].

Комическая пословица графа Людвига фон Кобенцля «Не учи ученого» («On n’a pas besoin que Gros Jean remontre ? son curе»), напечатанная в феврале 1789 г., но сочиненная, видимо, в 1787?м, – превосходный пример коллективного творчества. Она основана на устных и шутливых рассказах Екатерины IІ о приездах в Россию Ле Мерсье де ла Ривьера (которого она высмеяла в комедии «Передняя знатного барина», 1770) и затем Дидро. Граф де Сегюр воспроизводит их в своих мемуарах[77 - Sеgur L.-Ph. de. Mеmoires, ou souvenirs et anecdotes. Paris, 1827. T. III. P. 38–40.]. Кобенцль добавил еще вольтеровы насмешки над Руссо, создав коллективный образ философа-утописта. Абсурдные реформы господина Закономана (M. de la Rеgimanie), направленные на уничтожение городов и роскоши, ограничение народонаселения и полную уравниловку, не имеют ничего общего с учением физиократов; однако они курьезным образом предвещают французскую революцию и мальтузианство[78 - Строев А. Либертинаж как способ управления государством: Екатерина IІ глазами маркиза де Сада // Russian Literature. 2011. LXIX–II/III/IV (fеvrier – avril). P. 195–208.].

Граф фон Кобенцль упоминает заглавие пьесы, посылая дипломатические инструкции принцу де Линю, отправленному наблюдателем в армию князя Потемкина:

Вы требовали, любезный князь, чтобы я написал пословицу, а меня подмывает ответить, что именно ее я и разыгрываю, Не учи ученого, ибо то, что Вы получите – не что иное, как пересказ наших совместных бесед, ваше творение в той же мере, как мое (СПб., 31 октября 1787 г.)[79 - Rеsumе des diffеrents entretiens du prince de Ligne avec le comte Cobenzl (DLA. Archives Cotta. Ms IV. F. 130 v. – 134 v.).].

Во время войны с Турцией принц де Линь не ограничивается письмами, донесениями и комедиями. Он видит себя певцом во стане русских воинов и прославляет взятие Очакова, в котором, впрочем, участия не принимал. С помощью некоего русского друга он переложил на французский оду Ломоносова на взятие Хотина в 1739 г., заменив фельдмаршала Миниха Потемкиным, а Анну Иоанновну – Екатериной IІ. Линь уверяет, что «Ломоносов, единственный русский поэт, был сильнее Пиндара и выразительней [Жан-Батиста] Руссо». Однако сам принц лучше воспевает любовь, а не кровь. Добавим, что и французские военные не отставали от него. Уже упоминавшийся барон д’Эста сочинил «Взятие Очакова, россиянам посвященное» (1789), а затем «Послание Его Высочеству князю Потемкину-Таврическому <…> на взятие Бендер» (1790), а граф де Ланжерон – шутливую поэму «Великая история великого отъезда, великого приезда, великого сражения, великого штурма, великой раны и великого возвращения великого носа Его Высочества принца Шарля де Линя. Великое попурри» (1790).

Пером и шпагой

Война, начавшая в 1787 г., принципиально изменила роль принца де Линя. В отличие от Вольтера, дававшего советы, принц, дипломат и военный, хотел претворять их в жизнь. Философ многократно предлагал императрице встретиться в Константинополе, когда его завоюют русские войска:

Умоляю, напишите, где я могу умереть от счастья у Ваших ног? В Яссах, Андрианополе или Константинополе? Верхом приехать не смогу, ибо я не генерал Миних, который был превосходным наездником в восемьдесят лет, но доберусь на носилках (Ферней, 12 августа 1769 г.).

Я могу добраться на носилках до Константинополя к концу октября, если буду жив (Ферней, 12 марта 1771 г.).

Принц де Линь приглашает Суворова выпить за здоровье Екатерины IІ в Святой Софии; он шутит, но только отчасти:

Я предсказал то, что Вы совершили, и предсказываю еще Ваше вступление в Константинополь. Если бы нашлись те, кто мне поверит, как бы ни малы они были числом, я бы отправился в их обществе, дабы выпить с Вами за здоровье Екатерины Великой на равнинах Софии ([Вильно], 25 февраля 1791 г.).

В такой же манере Суворов обсуждает с Линем новую военную тактику:

Толстый и плотный батальон-каре, развернутый фалангою, решит судьбу. Счастье поможет нам. Пожнем колонну огромную и колыхающуюся, подобно как бы ударяло во оную великое стенобойное орудие. Во вратах, в которых душа оставила тело Палеологов, будет наш верх ([ноябрь 1789 г.]).

В октябре 1787 г. император Иосиф IІ назначил фельдцейхмейстера (генерала от инфантерии) принца де Линя посредником между австрийскими и русскими войсками. В декабре 1787 г. он прибыл в лагерь Потемкина в Елисаветграде, получив звание генерал-аншефа русской армии. Летом 1788?го принц принимал участие в боевых действиях под Очаковом, но в октябре, разочарованный медлительностью осады, уехал в армию фельдмаршала Румянцева в Молдавию, где пробыл до конца года. Перед Линем были поставлены задачи: войти в доверие к князю Потемкину, обеспечить обмен информацией и координировать военные действия союзников. Но в первую очередь понудить русских безотлагательно напасть на турок. Оба государства, Россия и Австрия, не были готовы к войне и вежливо пропускали вперед союзника. А потому Екатерина IІ и князь Потемкин, несмотря на личную симпатию к Линю, во время войны относятся к нему с подозрением:

Сего утра Линь получил от Цесаря повеление ехать к Вам. Он думал иметь команду, взять Белград, а вместо того его шпионом определяют. Естьли он Вам будет в тягость, то, чаю, его отправить можно в Вену с условием о будущей или нынешней кампании <…>. Кажется, по письму Императора к нему, что нас от Валахии и Молдавии отдалить хотят, да и из Галиции пропитания не обещают, а оставляют все себе (Екатерина IІ Г. А. Потемкину, 18(29) октября 1787 г.)[80 - Екатерина IІ и Г. А. Потемкин. Личная переписка. 1769–1791 / Изд. подг. В. С. Лопатин. М.: Наука, 1997. С. 242.].

Переписку принца (и его сына[81 - «Перлюстрованное письмо сына принца Линя у сего представляю, в котором описаны деяния цесарские». Г. А. Потемкин – Екатерине IІ, 6(17) апреля [1788 г.] // Екатерина IІ и Г. А. Потемкин. Личная переписка. С. 279, 816. Письмо Шарля-Антуана де Линя к отцу. АВПРИ. Ф. 5. Ед. хр. 585. Л. 201–202.]) перлюстрируют и в ставке Потемкина[82 - В отделе рукописей РНБ (СПб.) в фонде В. С. Попова хранятся копии двух писем Линя 1788 г. к Кобенцлю и к Сегюру, см.: Stroev A. Le prince de Ligne au si?ge d’Otchakov en 1788, op. cit.], и в столице. Согласно записям А. В. Храповицкого, императрица еще 4(15) апреля 1787 г. читала письма, адресованные Линю, Сегюру и Кобенцлю[83 - Храповицкий А. В. Дневник. С. 17.], и, разумеется, продолжила в 1788 г.

Граф фон Кобенцль использовал письма своего «дипломатического жокея» (как иронически именует себя Линь) для интриг в Петербурге. Полагая, что Потемкин не торопится вести боевые действия, он стремился ослабить его влияние при дворе. Князь узнал об этом и пришел в ярость. Он писал императрице:

Австрийцы устраивают на меня ков, ища всячески моей пагубы. <…> Принц Линь, как человек ветреный и ничего святого не имеющий, инструментом сего мерзкого предприятия. Он писал с своим нарочным курьером к Графу Кобенцлю, что я не тот, который бы хотел вести дела здешние в пользу его государя, и что я не хочу делать движения для отвлечения сил турецких от их пределов, что я сумневаюсь в чистосердечии их. Одним словом, что теперь настоит время меня спихнуть <…> (Г. А. Потемкин к Екатерине IІ [до 5(16) мая 1788 г.])[84 - Екатерина IІ и Г. А. Потемкин. Личная переписка. С. 282.].

И в следующем письме: «Принц де Линь как ветряная мельница: я у него иногда Ферсит, и иногда Ахилесс. Теперь превозносит меня до небес, а навалился на капуцина здешнего» (Г. А. Потемкин к Екатерине IІ, Елисаветград, 5(16) мая [1788 г.])[85 - Там же. С. 283. Храповицкий пишет 12(23) мая: «Читано за секрет письмо к. П. Т. [князя Потемкина Таврического] от 5?го мая. Дела много, оставляю злобствующих и надеюсь на вас, матушка. Пр. де Линь как ветренная мельница; я у него то Терцит, то Ахиллес» (Храповицкий А. В. Дневник. С. 47).].

Скромные успехи русских войск и поражения австрийцев сделали положение принца де Линя более чем щекотливым, а миссию – невыполнимой. Письма его, адресованные русским генералам и фельдмаршалам, вежливые и любезные, шутливые и льстивые, стремятся сгладить напряжение и улучшить отношения между союзниками. Правду он пишет графу Сегюру и графу Кобенцлю. А. В. Храповицкий, секретарь Екатерины IІ, заносит дневник 17(28) декабря 1788 г.:

Замечена в перлюстрации видимая к нам злоба принца Де-Линь, в которой, может быть, участвует и гр. Кобенцль; ибо к нему и к гр. Сегюру пишет принц из Ясс, что обе наши армии многочисленны только больными и умирающими; вся тягость войны пала на Австрийцев, где ошибки шести генералов сам Император умом и присутствием своим должен был исправить; Турки пленные и Хотинские аманаты говорят о гр. П. А. Р. За-м [Румянцеве-Задунайском], что в прошедшую войну был он визирь, а теперь только сераскер; нужен мир, и не худо бы было prendre au mot Hertzberg[86 - Поймать на слове Герцберга (фр.). Граф Эвальд Фридрих фон Герцберг, государственный министр Пруссии, руководил внешней политикой.], прекрасную Молдавскую провинцию сделать независимою из единой любви к человечеству: тут же наклоняет к скорейшему союзу с Бурбонскими дворами[87 - В 1789 г. план четверного союза между Россией, Австрией, Францией и Испанией стал активно разрабатываться по дипломатическим каналам; французская революция помешала его осуществлению.], и кажется, целит нападением на Пруссию[88 - Храповицкий А. В. Дневник. С. 124.].

Это письмо к Людвигу фон Кобенцлю от 10 ноября из Ясс сохранилось в двух копиях в фонде перлюстрации АВПРИ с рукописной пометой императрицы: «У Линье родилась противу нас престранная злоба, в которой и печаль по-видимому участь имеет»[89 - АВПРИ. Ф. 6. Оп. 6/2. Австрия. Ед. хр. 25 (20). Л. 394 – 395 об. (1-я копия), 396 (2-я копия, сокращенная).].

Принц знает, что его переписку перехватывали. В «Письмах о прошлой турецкой войне» (1796), оформленных как послания к графу де Сегюру, а затем напечатанных в переработанном виде в сборнике под редакцией Жермены де Сталь в 1809 г. в качестве подлинных писем, Линь оправдывается задним числом:

Мне посылают шифры. О боже мой, какой престранной штуковиной Вы пользуетесь! Да меня черт сто раз утащит, прежде чем я что-нибудь пойму[90 - Секретные донесения на немецком шифровались секретарями.]. Я предпочитаю посылать курьеров или пользоваться казаками; мне вообще нравится писать в простоте по почте; тебя читает Государь, хотя ты и не адресовал ему письмо: это позволяет пуститься в откровенности. Так можно выказать радость или недовольство: это спасает от лести или сатиры; это mezzo-termine[91 - Нечто среднее (итал.).]между плоским мадригалом и колкой эпиграммой, это избавляет от упреков и советов и нисколько не компрометирует (15 мая 1788 г.)[92 - Lettres sur la derni?re guerre des Turcs // Mеlanges. Т. VII (1796). P. 159; Lettres et pensеes du marеchal prince de Ligne, publiеes par Mad. la Baronne de Sta?l Holstein. 4

еd., revue et augmentеe. Gen?ve: J. J. Paschoud, 1809. P. 154–155. Перевод дается по сборнику, изданному госпожой де Сталь.].

В 1788 г. принц оправлял письма бесперебойно и во множестве; однако Екатерине IІ он написал только дважды, когда этого требовал этикет. В мае он известил ее, что Иосиф IІ пожаловал Дмитриеву-Мамонову титул графа Священной Римской империи, а в декабре попрощался перед отъездом из России. В «Реляции о моей кампании 1788 г. против турок» (1801), а затем в «Отрывках из истории моей жизни» Линь уверяет, не без сожаления, что если бы он в письмах отозвался с похвалой о военных талантах Потемкина, то был бы осыпан крепостными крестьянами, рублями и брильянтами[93 - Relation de ma campagne de 1788 contre les Turcs // Mеlanges. T. XXIV (1801). P. 31–32; Fragments de l’histoire de ma vie. T. I. P. 164.].

После 1788 г. Линь продолжает переписываться с императрицей, с ее фаворитами и военачальниками, но все реже. Теплота и сердечность уступают место вежливости. После смерти Потемкина, затем Екатерины IІ и опалы ее приближенных у него не остается покровителей при петербургском дворе. Церемонные письма к Павлу I, Александру I, князю Александру Куракину посвящены делам практическим и денежным, в первую очередь выплате пенсиона.

Однако принц де Линь русских не забыл. Он радушно принимал русских аристократов, живших в Вене, приезжавших на воды в Теплице, в Богемию. Домашние спектакли и празднества, дружеская и любовная переписка, обмен стихотворными посланиями продолжались до конца его дней.

Круг русских знакомств

Русская переписка принца де Линя соответствует роду его занятий: придворная жизнь, военная служба, дипломатия, масонство, литература и любовные увлечения. Представим кратко его корреспондентов, в том числе тех, переписка с которыми не вошла в этот том. В первую очередь это члены императорской семьи: Екатерина IІ, Павел I, Александр I, великий князь Константин. Два фаворита, Григорий Потемкин и Платон Зубов, а также его брат, генерал Валериан Зубов. Напротив, отсутствует Александр Дмитриев-Мамонов, водивший дружбу с принцем де Линем, но эпистолярный жанр не жаловавший. Кобенцль писал Линю (СПб., 9 июля 1788 г.): «Вы никогда не получите от него ни строчки, он пишет только то, что абсолютно необходимо. Ее Величество Императрица тщетно приложила все возможные усилия, дабы понудить его адресовать Вам послание»[94 - DLA. Archives Cotta. Ms IV. F. 65 r., v.]. Однако среди корреспондентов есть близкий друг Дмитриева-Мамонова, швейцарец Жан-Франсуа де Рибопьер, погибший при штурме Измаила.

Принц де Линь пишет в своих воспоминаниях: «Любовник российской императрицы – придворная должность. Я почти всех их знал»[95 - Fragments de l’histoire de ma vie. Т. I. P. 95.], и перечисляет дюжину имен. Впрочем, и эту формулу, и список фаворитов он позаимствовал из «Тайных мемуаров о России» Шарля-Филибера Массона (1800)[96 - Masson Ch. Ph. de. Mеmoires secrets sur la Russie (1800. T. I. 3

cahier, «Des Favoris»).]. Линь поносит Массона страницей раньше, а затем списывает у него. В «Предуведомлении» к «Письмам к маркизе де Куаньи» (1801) он обрушивается на сочинителей книг о приватной жизни императрицы, а сам использует фразы из них в любовных письмах. Он призывает княгиню Екатерину Долгорукую брать пример с Екатерины IІ:

Вы великолепны на вершине алтаря, но спуститесь с него и станьте смертной, станьте и впрямь человечной. Великая Екатерина нашла гений в одном Потемкине, красоту – в одном Ланском[97 - Граф Александр Дмитриевич Ланской (1754–1784), фаворит Екатерины II.]. Возьмите меня как Ермолова[98 - Александр Петрович Ермолов (1754–1836), фаворит Екатерины II.] и вознаградите по меньшей мере мою скромность. Сделайте величественно Ваши три реверанса, дважды в день расставаясь с Вашим окружением, и возвращайтесь подобно ей, с таким видом, словно она удалялась лишь затем, чтобы позаботиться о своей Империи.

Сколько раз это возвращение смешило меня: я говорил себе: четверть часа тому назад Ее Величество вела себя как простое частное лицо! (Теплице, 16 августа [1805 г.? 1806 г.?]).

Среди корреспондентов больше всего военных. Два великих полководца, Петр Румянцев и Александр Суворов, и три фельдмаршала: Григорий Потемкин, Николай Репнин, Иван Салтыков. Генералы: Дмитрий Голицын, Александр Самойлов, Григорий Волконский. А в письмах принц де Линь упоминает и иных знакомых ему русских генералов: М. И. Кутузова, Ю. В. Долгорукова, П. А. Текели, В. П. Мусина-Пушкина, И. П. Горича-Бенесевского, И. Е. Ферзена, С. Ф. Голицына, П. А. Палена, И. К. Эльмпта, В. И. Розена, С. П. Максимовича, И. В. Гудовича и других, не говоря уж о низших чинах. Но отношения у них с принцем непростые. Русские военачальники с уважением относились к его титулу, славе и воинскому званию; им нравилась его общительность, обходительность, остроумие, но когда дело доходило до военной стратегии, его вежливо отстраняли. Линь и Суворов взаимно подшучивали друг над другом, нанизывая ряды гипербол в одическом стиле: «Марс – родитель твой. Минерва родила тебя. Обожают тебя Нимфы Цитерские» (Суворов – принцу де Линю [ноябрь 1789]). Принцу легче общаться с офицерами, приехавшими из Европы: принцем Ангальтским, графом Роже де Дамасом, Александром де Ланжероном, принцем Нассау, Иосифом Дерибасом, Рибопьером.

Другую значительную группу составляют дипломаты: А. М. Белосельский, Ф. Г. Головкин, Ф. М. Гримм, А. Б. Куракин, А. И. Морков, С. С. Уваров, А. К. Разумовский, Н. П. Румянцев, К. О. Поццо ди Борго (дипломат и генерал), Г. М. Спренгтпортен (дипломат и генерал). Некоторые из них были посредниками в переписке между Линем и Екатериной IІ, в том числе А. И. Морков и А. К. Разумовский, а также Платон Зубов.