Ночь, когда пролились звезды. Том второй

– Так тебе меньше достанется. Просто спасаю тебя.

Лиам замолчал, и она чувствовала, что он по-прежнему не сводит с нее взгляд, но сама больше не поворачивалась. Она боялась. Но чего именно не знала.

– Может и мне правила расскажешь?

Тембр его голоса изменился. Он стал ниже, добавилась хрипотца. Летту бросило в дрожь от этого голоса, и она повернула голову. Теперь Лиам сидел ближе, почти вплотную к ней.

Хотелось отодвинуться, но она этого не сделала.

– Правила чего? – прошептала она. Говорить громче больше не получалось.

– Игры, которую ты тут затеяла, куколка, – до ее лица долетело горячее дыхание с ароматом текилы и никотина.

– Ничего я не затеяла.

– Да? А вот меня не покидает ощущение, что тебе есть, что сказать. Ну-ка, не стесняйся. Я не кусаюсь. По крайней мере, до полуночи.

Летта вздрогнула, вдруг ярко представив, как его зубы с чуть выступающими вперед клыками впиваются в кожу на ее плече.

Наваждение быстро было выставлено прочь.

Но на коже так и осталось фантомное ощущение чужого прикосновения. Прикосновения колючих небритых щек. И неожиданно мягких губ.

Кажется, она окончательно чокнулась.

И чтобы прекратить все это, она заговорила. Еще секунду назад она не собиралась этого делать. А теперь у нее вдруг нашлось, что сказать. Эти слова уже давно сложились в голове, просто она сама этого еще не знала.

– Ты ведешь себя так, будто ненавидишь весь мир, – начала она, и с каждым новым словом, это удавалось все легче. – Но ты притворяешься. Ты первым лезешь в драку, чтобы никто не ударил первым тебя, но… – сделав короткие вдох и выдох, она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. – Но я не хочу драться с тобой.

Только скулы дернулись на его лице, взгляд же оставался все таким же холодным и неприступным.

– Придется, – вдруг тихо сказал он на выдохе и отвернулся.

Летта еще долго смотрела на его отстраненный профиль, понимая, что он только что сделал не то, чтобы с десяток шагов от нее подальше, а скорее мысленно перебрался на соседний континент.

Что ж, она попыталась. Предложила ему свою дружбу. Свой союз. При том, что у них и выбора-то особого не было, им слишком многое приходилось делать вместе.

Но больше всего ей хотелось, чтобы он понял, что вовсе не одинок. Что бы не случилось с ним в прошлом, теперь у него есть она и Нео. Но он упрямо отказывался признавать очевидный факт, и отстранялся все дальше, и дальше, и дальше.

Боялся ли он потерять снова? Или была другая причина?

– Ты кое-что обещала, – то, что он заговорил с ней первым, было крайне неожиданно.

Летта снова повернулась к нему, и ее удивило то, что она заметила на его лице. Всего на мгновение, и возможно ей просто показалось в темноте ночи.

Это было поражение. Взгляд человека, который с позором проиграл.

– О чем ты? – настороженно спросила она.

– Я хочу нарисовать тебя.

– Сейчас? – растерялась Летта.

– Сейчас.

Не сказать, что она горела желанием позировать прямо на крыше, тем более что вообще-то уже собиралась идти спать. Но ведь и правда. Она обещала.

Лиам ловко повис руками на крае крыши и, раскачавшись, скрылся в темноте своей комнаты. А вскоре вернулся с большим блокнотом и простым карандашом, рвано и ассиметрично заточенный, казалось, обычным ножом.

– Что, прямо здесь? – на всякий случай, еще раз уточнила Летта, поежившись и плотнее закутавшись в плед.

– А что тебя смущает, куколка? Обещание – есть обещание.

– Ладно. Что мне делать?

Лиам смерил ее долгим задумчивым взглядом и снова приложился к бутылке. Летте было не по себе под его пристальным взглядом. Будто он без спросу заглядывал в самые глубокие уголки ее души. Трогал все руками и переставлял там все по-своему.

– Ляг, – наконец, приказал он. Летта послушно опустилась спиной на крышу, натянув плед до самого подбородка. – Говорю же, не укушу. Расслабься.

Она могла сделать все, что угодно, но только не расслабиться. Поняв это, Лиам цыкнул языком и подполз к ней поближе. А после он чуть приподнялся и навис над ней сверху, уперевшись обеими руками по обе стороны от ее головы.

– Расслабься, – полушепотом повторил он, и на этот раз его баритон звучал глубоко и успокаивающе. Она расслабила руки и отпустила плед, который тут же слетел с одного плеча и, подхваченный порывом ветра, расстелился одиноким крылом слева от нее. – Доверься мне, и я обещаю показать тебе рисунок, когда закончу.

Она прикрыла глаза. И тогда по ее волосам скользнули чужие пальцы. Летта приоткрыла губы и выдохнула от неожиданности. А Лиам продолжал вытаскивать локоны из ее косы и раскидывать их вокруг ее головы веером.

Она больше не боялась его. Ей было приятно.

А после его пальцы скользнули ниже. Она перестала дышать, когда он провел линию от виска к шее. А после ниже, ни на миг не прерывая касания. Добравшись до пледа, он зацепил указательным пальцем и его, и край воротника ее футболки. А после опустил их ниже, оголяя ее плечо. По нему тут же прошлись мурашки.

– Вот, – тихо сказала он. – Так очень красиво. И еще кое-что.

Все еще не открывая глаз, она вздрогнула, когда его горячие пальцы коснулись нижней губы и чуть оттянули ее вниз, приоткрывая ей рот.

И если бы он тут же не отнял пальцы, она точно вскочила бы и сиганула с крыши вниз. Потому что внутри при этом все начало с сумасшедшей скоростью сжиматься и разжиматься, скручиваться и ныть.

А дальше она слышала лишь скрип карандаша по бумаге и редкий всплеск жидкости в бутылке.

Она полностью расслабилась, ощущая, как прохладный ветер колышет ресницы, теребит волосы, разбросанные по крыше, щекочет кожу на оголенном плече.

Она не видела, но чувствовала на себе постоянный взгляд Лиама.

Она чувствовала, будто он ощупывает ее лицо цепким взглядом. Так, будто его пальцы до сих пор гладили ее волосы. Ее лицо. Ее шею.

Глава 29. Выстрел

Команда Лексы и Даниэля вернулись следующим утром. Их уже ждали. Многие так и просидели в пабе всю ночь, боясь пропустить момент, когда им удастся хотя бы одним глазком взглянуть на Бога. А тем, кто все-таки решил поспать, пришлось подняться тоже. Потому что Лекса объявила срочное всеобщее собрание.

Летта не удивилась, для нее это было очевидно. Поэтому и она была готова уже с самого утра, терпеливо восседая на подоконнике и выглядывая шевеление на узких улочках лагеря. Ее колени были закутаны в плед, а поверх него лежал сероватый плотный лист бумаги.