Подарок для шейха

Откликаюсь тихим стоном на скольжение горячих мужских губ по щеке, скуле и шее. В голове нет ни единой мысли, что происходящее неправильно. По телу сладким ядом расползается марево вожделения. Оно не острое, а скорее обещающее, что дальше последует нечто более прекрасное.

– Пойдём, – севшим голосом произносит Карим, беря меня за руку.

В данный момент я едва ли могу ориентироваться в пространстве. Следую за шейхом в крепость, не замечая ничего вокруг. Передвигаюсь чисто физически, а ментально я ещё там, в саду, в кольце рук аль-Хасана.

Однако пока мы поднимаемся в комнату, чары поцелуев рассеиваются. Думаю о том, что сейчас в спальне шейх наверняка захочет продолжения. И самое невероятное, я не против. Ох, уж это воздержание!

Спонтанные решения и поступки не свойственны мне. И уж тем более случайные половые связи. Но похищение и удерживание в неволе быстро заставляет сменить привычное поведение и приоритеты. Когда твою жизнь обесценивают, а тебя низводят до положения вещи, как-то сразу становится понятно, насколько всё мимолётно и скоротечно. Вот сегодня ты есть, гуляешь, где хочешь, делаешь, что хочешь, а завтра – не факт. Такая своеобразная прививка от наносных моральных ограничений.

И поэтому, переступая порог спальни, задаюсь риторическим вопросом: что плохого случится, если я пересплю с аль-Хасаном? Не нахожу ни одного довода, чтобы отказать себе в этом удовольствии. А оно непременно будет. Если шейх так крышесносно целуется, то можно представить, как он хорош в сексе.

В любом случае, через несколько дней мы расстанемся и больше никогда в жизни не встретимся. Это в родном городе я не могу поддаться безумию, потому что там меня многие знают, а здесь – никто. То, что произойдёт в этой крепости, в ней и останется.

Захожу в ванную, чтобы помыть ноги. Смотрю на своё отражение в зеркале. Глаза блестят, губы припухли от поцелуев, на щеках румянец. Давненько я не видела себя такой.

Вернувшись в комнату, обнаруживаю, что Карим погасил свет и мирно лежит в постели на боку спиной ко мне. Скользнув под простыню, чувствую, как тело охватывает тремор. И я жду. Жду, что шейх повернётся лицом, обнимет. Но он ничего такого не делает.

– Спокойной ночи, Лада, – говорит в темноту.

– Спокойной, – отвечаю с глухо бьющимся сердцем.

Через несколько минут дыхание мужчины становится ровным и глубоким. Он уснул. После таких поцелуев! Уснул! Во даёт…

Меня же вместо сна посещает мысль, что на самом деле аль-Хасан не хотел секса, а целовал специально на показ. Крепость круглосуточно охраняется. Нас сто процентов видели в саду люди аль-Мехди. Они донесут ему, мол, гость пользуется мною по полной программе. И тогда никто больше не будет сомневаться, что шейху понравился «подарок».

Глава 6

Карим

Притворяться спящим, лёжа в одной кровати с Ладой, оказалось тем ещё испытанием. За тридцать пять лет аль-Хасана целовало много женщин. Опытных и не очень. Однако ни от одной разум не отключался. Карим всегда контролировал ситуацию.

Но сегодня, едва Лада откликнулась на поцелуй, на шейха, словно затмение нашло. Робкие движения губ и языка, ласковые руки, скользящие по плечам, тонкие пальчики, зарывающиеся в волосы, мгновенно воспламенили мужчину. Это было похоже на разгон Феррари – с места до ста километров меньше, чем за три секунды. Карим попал в эмоциональную турбулентность и пропал.

Штормить его начало ещё вчера. Обнимая Ладу в постели, аль-Хасан вдыхал медовый запах её волос. Ощущал мягкость тёплого тела и мучился диким стояком. Однако наряду с эротичными сценами в голове Карима проносились и другие. Те, в которых он приводит Ладу в свой дворец, завтракает с ней, вместе принимает ванну, появляется на публике.

Почему-то аль-Хасану захотелось, чтобы весь мир узнал, что дева из северных земель принадлежит ему. Он прямо видел, как заходит с Ладой в зал для приёмов, и у министров, у правителей соседних государств падает челюсть от красоты этой девушки так отличающейся внешне от местных.

Подобное желание для Карима было нонсенсом. Он никогда не отличался чрезмерным тщеславием или хвастовством, а своих любовниц предпочитал не афишировать.

Шейх решил, что ему надо просто переспать с Ладой и таким образом прочистить мозги. После хорошего секса нелепые мысли пропадут сами собой.

Но опуститься до того, чтобы вероломно поиметь спящую девушку, которая доверяет ему, аль-Хасан не мог. Он же не животное, в конце концов. К тому же, шейх любил живой отклик в постели. Кариму всегда было важно не только получать, но и дарить удовольствие женщине. Поэтому он, как дурной мазохист, дотерпел до утра и на рассвете ушёл из спальни.

Во время поцелуев в саду шейха снова накрыло. Да так лихо, что он даже слегка растерялся. Тихий женский стон, трепещущие пушистые ресницы, дрожь податливого тела вызвали отклик не только в члене, но и в душе аль-Хасана.

Совсем не к месту Карим вдруг представил, что дева из северных земель может родить ему необычайно красивых здоровых детей. Смешение двух настолько разных генотипов, как у него и Лады, обычно даёт потрясающий результат.

Кроме того, шейх допускал мысль, что его жена дважды теряла ребёнка по причине дальнего родства с семьёй аль-Хасан. За столетия династических браков среди узкого круга правящей верхушки Эмара, каждый из её представителей в какой-то мере приходился родственником другому. Видимо, в случае с Жасмин, природа отторгала возможное потомство. С Ладой этот момент исключался.

Как бы то ни было, шейху не понравилась собственная реакция на зеленоглазую девушку. Он вообще не любил всё, что не поддавалось его контролю. Особенно, если речь шла об инстинктах и чувствах.

С детства в нём воспитывали хладнокровие, умение сдерживать свои порывы. Правителю страны не пристало идти на поводу у страстного темперамента и эмоций, ведь они иррациональны. А всё, что иррационально, губительно и часто влечёт за собой непоправимые последствия.

Отгоняя от себя морок похоти, аль-Хасан принял решение притормозить. Ему надо остыть.

Одно дело провести пару ночей вместе с женщиной для удовлетворения физиологических потребностей. Получить удовольствие и разбежаться. И совсем другое – увязнуть в ней. Прикипеть сердцем.

Карим знал, что такое увлечение, лёгкая влюблённость, острое вожделение, но настоящей любви, глубокой душевной привязанности к женщинам никогда не испытывал.

Брак он рассматривал как экономический и социальный союз. О чувствах в нём речи не шло. Так было заведено в семье аль-Хасана из поколения в поколение. Объединить любовь и брак никому в голову не приходило. Смешивать эти понятия, всё равно, что есть сладкое одновременно с солёным. Зачем?

Ладе за считанные минуты удалось пошатнуть привычное мировосприятие шейха. Это показалось ему опасным.

Лада

Засыпаю только на рассвете. Всю ночь проворочалась с боку на бок. Если раньше присутствие аль-Хасана доставляло мне моральный дискомфорт, то сейчас он превратился в физический. Неутолённое желание даёт о себе знать.

Вообще я атеистка. Но в ночи мысленно обращалась к Высшим силам, чтобы всё поскорее закончилось, и мы с шейхом разошлись как в море корабли. Однако кто-то на небе решил знатно постебаться надо мной.

Рано утром в спальню стучится Рифат. Карим перекидывается с ним парой фраз, после чего захлопывает дверь и застывает посередине комнаты с лицом мрачнее тучи.

– Что-то случилось? – сажусь на постели, потирая глаза.

– Аль-Мехди через слугу принёс свои глубочайшие извинения и просил передать, что вынужден отлучиться из крепости на пару дней. Вроде как внезапно возникли неотложные обстоятельства, требующие его личного присутствия в столице, – глядя в пространство сообщает шейх.

– И что это значит?

– То, что мой визит из пяти дней превратится в семь или продлиться на столько, сколько этот упырь будет отсутствовать. Уверен, он просто захотел потянуть время, чтобы придать себе значимости, – хмуро изрекает он. Совершенно ясно, что возникшая ситуация совсем не нравится Кариму.

– Но почему ты не можешь уехать, как рассчитывал?

– Потому что на данный момент мы ни до чего толком не договорились.

Вдруг меня осеняет гениальная идея.

– Слушай, а может, пока нет аль-Мехди, я свалю отсюда?

– Нет, – жёстко отрезает шейх.

– Но ведь сейчас очень удачный момент. Когда Бармалей вернётся, я буду уже далеко, и он не сможет ничего мне сделать, – переисполненная надежд, привожу логический довод.

– И насколько далеко ты будешь? – вопросительно поднимает широкую бровь аль-Хасан. – Без документов тебя не посадят на самолёт, не заселят ни в одну гостиницу. Ты попадёшься в лапы людей аль-Мехди раньше, чем успеешь произнести своё имя.

– Я обращусь в посольство.

– В какое? Его здесь нет. Оно находится в Ахдаре, столице Эмара, а в Аль-Бадир ваш консул приезжает по какому-то графику. Я узнавал.

– Тогда отправь меня в Ахдар на машине или на верблюде, или на осле. Да на чём угодно! – пылко уговариваю шейха, цепляясь за малейшую возможность уехать из чёртовой крепости.