Оценить:
 Рейтинг: 0

Иная судьба. Книга 2

Год написания книги
2019
Теги
1 2 3 4 5 ... 15 >>
На страницу:
1 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Иная судьба. Книга 2
Вероника Вячеславовна Горбачева

Обычный роман соединением влюблённых заканчивается. У герцога и простой деревенской девушки всё только начинается. Любить – мало, нужно ещё отстоять своё право на любовь. Слишком важная политическая фигура – его светлость герцог Эстрейский, поэтому сам король считает необходимым вмешаться в его дела и довольно-таки жёстко поставить вопрос ребром: достойно ли его ближайшему другу благороднейшего происхождения – и ввести в Гайярд простолюдинку? Недоволен и Ватикан. Потирает руки в предвкушении посол враждебной страны, и строит козни Некрополис…Над ничего не подозревающей счастливой парой собираются тучи.

Пролог

– Итак, продолжш-ш-шим…

Старый дракон блаженно сощурился, словно вбирая янтарными глазами солнечный свет, заливавший поляну. Сам он позволил себе роскошь почти целиком выползти на солнцепёк, но зорко поглядывал, чтобы его сегодняшние непоседливые гости оставались под защитой густой дубовой кроны. Поэтому хвост… хвост приходилось держать в тени. Конечно, хотелось бы впитывать благодатное тепло всем могучим телом, ведь чем больше вберёшь, тем больше преобразуется для полёта. Но… Гости ему нынче достались непоседливые, удержать их на месте, без риска заполучить к концу дня обгоревшие личики и сдержанные попрёки матери, можно было единственным способом: усадив на хвост. Уж очень детёныши любили на нём качаться.

Для полётов они ещё маловаты, но пусть привыкают держаться на скользкой чешуе, а там, глядишь – скоро оседлают спину…

– Готовы?

С удовольствием оглядел серьёзные мордашки.

– Возс-с-сможно, дети мои, некоторые эпизс-с-соды моей ис-с-стории покажутс-с-ся чересчур жестокими. Что поделать, такое уж было время. С-с-свой добрый народ приходилось – да и ныне приходитс-с-ся – удерживать в повиновении не только милос-с-сердием, но наипаче – железным кулаком и несгибаемой волей. Ибо нет ничего с-с-страшнее бунта и неуправляемой толпы, озверевш-ш-шей от крови; а потому задача всякого Гос-с-сударя – до этой крайности не доводить и вовремя натягивать вожжи, обходяс-с-сь, коли уж придётся, малыми жертвами и малой кровью.

Чем увлечённей вещал чешуйчатый наставник, тем меньше проскакивало в его речи шипящих звуков.

– Изс-с-слишняя же снисходительность правителей, принимаемая главарями бунтовщиков за с-с-слабость, несколько раз на моей памяти приводила Галлию к самому краю пропасти, именуемой «Хаос и Безвлас-с-стие». Впрочем, сейчас у нас не уроки ис-с-стории. Простите с-с-старика. Вернёмся к рассказу о тех, кого вы так хорошо знаете и любите.

Да, такое было время… Время пос-с-следних, как тогда считалось, магов и последних драконов. Время бесславного поражения Некрополиса, о котором сейчас мало кто помнит, а больш-ш-ше знают как Город Солнца…

– О, это там правит дядя Самаэль? – возбуждённо подпрыгнул на месте черноглазый мальчик лет пяти. – Он всё зовёт нас в гости, а мама нас не пускает! Почему?

– Потому, сто через порталы детям есё нельс-с-ся путесествовать, – одёрнула его сестрёнка-близняшка, обнаруживая при разговоре изрядную щербинку от выпавших передних зубов. – Зс-с-сабыл?

– Эх! – по-взрослому крякнул мальчик

Нахмурился. Добавил серьёзно:

– Ничего. Я подожду. Будущий правитель должен быть терпелив, а растём мы быстро. Правда?

– Молодец, – одобрительно кивнул дракон. – И ты молодец, мудрая малыш-ш-шка, вся в с-с-свою матушку… Однако, не отвлекаемс-с-ся.

Итак, это было время последних магических войн и первых крестовых походов. Некоторым ос-с-собо тщеславным державам уже становилось тес-с-сно в собственных границах, как обжоре – во внезапно ужавшихся камзолах, но, на счастье, отдушиной для амбиций и жажды наживы стали первые морские пути в Новый С-с-свет. Да-а, вовремя, господин Христофор, вовремя вы обратились к королю Филиппу, отчаявшись найти помощь у Изабеллы и Фердинандос-с-са Арагонских… Впрочем, и Бриттская империя не осталась в стороне, она ус-с-спела присоединить свои каравеллы к экспедиции Колумбуса, а потому на полных правах участвовала в первом переделе мира. Отхватив изрядный кус-с-с заокеанских земель, она с вожделением потянулась к с-с-соседским. А в самом сердце прекрасной Галлии обнаружила для себя нечто, что позволяло найти выход в миры иные, о которых не раз поведывал мне один мой хороший друг. Но…

– Ох! – вырвалось у малышки. – С-с-старый портал, да, дедуска?

– Угадала, детёныш-ш-ш, но всё жш-ш-ше не перебивай. Да, главная ценнос-с-сть Древних Врат – не прос-с-сто мгновенные переносы на много лье, но их возможности открыть пути в иные миры. Там, в этих мирах, вс-с-сё почти как у нас – да не всё. Там могут жить и пожш-ш-шивать, но никогда не вс-с-стретиться, такие же Марта и Жильберт, может процветать Некрополис-с-с, а о Новом С-с-свете вообще не будет известно, или его откроют лет через двес-с-сти. Может отс-с-сутствовать магия, о драконах и левиафанах упоминаться только в легендах, некромантов и менталис-с-стов не зс-с-снать вообще, но тамошние жители не будут чувствовать себя обделёнными, ибо тот, кто никогда не зс-с-снал лучшего, не сознаёт ущербности своего существования. Интерес-с-сно? Так и быть, расскажу и об этом, только поз-с-с-сже.

– А почему ты назвал Бриттанию жадной державой? – вновь не сдержался мальчик. – Папа говорит, что она в последнее время попритихла и прячет голову под панцирь, как черепа… паха. Это почему?

– Блитания – холос-с-сая стлана, – вмешалась девочка. – Мы там были, знаес? Там зивёт бабуска, и тётя Доли с Саблиной, и класивая лызая кололева Бесс… Там туманы, зелёные холмы, феи и фейли, вот они – жадные и вледные, фейли-то.

– Хммм… Эдак мы не с-с-сдвинемся с места, если вы начнёте без конца меня перебивать. Может, всё-таки, угомонитесь и начнёте внимать старому деду? Предлагаю такой порядок: c-c-cперва говорю я. Зc-c-cатем вы с-с-спрашиваете. И… Я вс-с-сё чувс-с-ствую, прекратите, наконец, дёргать чешуйки из моего хвос-с-ста! Это малютка Полин вас-с-с подговорила? Ей опять не хватает сырья на эликс-с-сиры? Вот что, детёныш-ш-ши, как нарастут у вас свои чешуйки – рас-с-споряжайтесь ими, как хотите, а меня не трогайте. Слуш-ш-шайте ж-ш-ш-ше, неугомонные непоседливые дети, слуш-ш-шайте о делах не таких уж-ш-ш-ш давниш-ш-шних дней и не такой уж глубокой с-с-старины…

Глава 1

Как уже упоминалось, комендант городской тюрьмы Александр Карр не любил присутствовать на допросах и пытках, особенно если объектом воздействия была женщина. И по возможности всячески старался оные процедуры облегчить, ежели видел, что вина испытуемой – в собственной глупости. Свой ум не пришьёшь. Но чего только не творят Евины дочери из-за жадности, ревности или зависти! Справедливости ради стоило отметить, что и Адамовы отпрыски попадались на схожих грешках, и не раз, но к мужчинам господин Карр особого снисхождения не проявлял. Был твёрд и хладнокровен. Ибо женщина от природы слаба, что с неё возьмёшь, Змей-то знал, кого искушать; а вот Адам… С точки зрения коменданта, первый муж согрешил не тем, что принял запретный плод от женщины, а тем, что потом её же, любимую, выдал. «Жена, которую ты дал мне, дала мне плод, и я ел…»

Выражаясь нынешним языком, праотец наш струсил, переложив ответственность с себя на всемогущего Творца и слабую женщину. То есть, изначально поступил не по-мужски.

Вот потомки до сих пор и отвечают за его бесхребетность. Во всяком случае, те, что унаследовали худшие черты. Хотя встречались среди мужеского роду представители, которых мэтр Карр заслуженно считал образцами для подражания и всегда при особо неприятных моментах работы прикидывал в уме: а как бы поступили они в данной ситуации?

– …А я вам говорю, прежняя была настоящей, а эта – самозванка!

В иное время приятный, но сейчас подпорченный истеричными нотами женский голос буравчиком ввинтился в мозг коменданта, отвлекая от высоких размышлений. Александр Карр поморщился. Молода ты ещё, голубушка, истерики тут закатывать. Да и чином не вышла. Не таких обламывали. Что, думаешь, твой звёздный час настал? Не просто так полдня у ворот тюрьмы под дождём проторчала, ждала моего приезда, в ноги бухнулась, не успел из кареты выйти. Думаешь, ничего про тебя не знаю? Всё знаю. И как на исповеди хулу на госпожу герцогиню возводила – должно, так и надеялась, что святой отец монсеньору архиепископу слово в слово перескажет, а тот немедля вызовет Инквизицию. Только святые отцы у нас не промах, и тайну исповеди не нарушат, и намекнут кому надо на того, кто с непочтительностью относится к высочайшим особам… И как к Главному Судье пыталась пробраться – тоже ведаю, да только ниже писарчуков ты не прошла, потому как ни прошения толком составить не можешь, ни словами объяснить, только желчью брызжешь. Теперь вот ко мне явилась, поскольку поставлен я здесь доброхотов выслушивать и просеивать, аки невод: кому давать волю с доносами, а кого прочь гнать. Ну-ну, посмотрим…

– А я вам говорю… – Флора задохнулась. И начала частить: – У этой, новой, даже уши не проколоты, а моя госпожа всегда в серьгах ходила, вот что! Эта, новая, со слугами всё тиль-тиль-тиль, да «голубушка», да «голубчик», а моя-то госпожа чёрной костью брезговала, через меня только и общалась, ведь настоящий мой батюшка не из простых был…

Комендант вновь поморщился. Себя он «чёрной костью» не считал, но очень хорошо помнил, как смотрела сквозь него, словно не видя, прошлая госпожа Анна, когда ему приходилось по некоторым делам встречаться с его светлостью лично, в Гайярде. Герцогиня в упор не замечала не только слуг, но и всех, кого считала ниже по положению; разве что человечек мог оказаться нужен, и тогда она до него снисходила.

Эта же, новая…

У коменданта потеплело на сердце, едва он вспомнил восторженный шёпот племянника: «Дяденька Александр, а я вот думаю, что она всё-таки фея! Я ведь простой мальчик, а она ко мне… как матушка, по-доброму. И про сестрицу всё выпытала, хорошо ли ей в монастыре, и нянечку обещала подыскать, чтобы мы ЖАннеточку домой забрали. Я ведь сначала не понимал, что тебе с нами трудно, обиделся, когда ты сестрёнку в приют отдал, а мне её светлость сразу всё объяснила. Правда, она ангел, да? Дядя Александр, а у неё детки есть? Вот я вырасту большой, стану рыцарем или маршалом и посватаюсь к её дочке»…

И ещё вспомнил комендант умирающую в чужих муках, корчащуюся на призрачном колу женщину, по воле которой, вернее сказать – по бессердечию – разом на множество семей осиротел небольшой городок Анжу. Не иначе как всесильный ангел-хранитель простёр свой покров и над маленьким Николя, и над его сестрёнкой, и над немногими, успевшими спрятаться да чудом уцелевшими. Жаль, что не до всех дотянулся, но, видать, нужны в раю и мученики. Впрочем, о том не нам судить…

– Правила знаешь, голубушка? – перебил он горничную из Гайярда. Та замолкла и в замешательстве облизнула пересохшие губы. Уставилась на коменданта. – По закону всяк, пришедший с доносительством на ближнего своего, получает пятнадцать плетей. Ну, для лиц женского полу – скидка, но десять – это немало, поверь. Наш мастер иногда с одного удара хребет перебивает. Ежели и после плетей доносчик от своих слов не отступится – значит, верит в то, о чём говорит. Тогда уже допрос ведётся под протокол, и каждое слово записывается. А ты барышня деликатная, хоть и прислуга, выдержишь ли? Не похоже, чтобы к порке привычна, балует вас хозяин-то…

Девушка судорожно вздохнула. Как и предполагал господин Карр, упоминание о полагающемся испытании подействовало, как ушат холодной воды. Вон как побелела, даже губы синюшные стали… Тем не менее горничная бывшей герцогини глубоко вздохнула и выпалила:

– Выдержу, господин комендант.

Мэтр Карр пожал плечами. Что ж. Никто не неволит.

Трогательная, однако, преданность. Такая бы – да ради кого достойного направленная… Ни пыточная не устрашила, куда сразу приводят таких вот… радетелей за правду, ни звероподобный палач Анри, который порой одним видом заставлял самых словоохотливых бледнеть и отказываться от своих слов. Но упрямая девица уходить не пожелала. Стало быть, сама напросилась.

Правда, когда Анри небрежно рванул на ней платье – запищала и превратилась на какой-то миг в испуганную девчонку. Но, гляди ж ты, переборола и стыд, и страх, дала привязать себя к столбу, оголить до конца спину… Только спину, ибо на предварительном этапе допроса испытуемого целиком не обнажали, потому как – не подозреваем и не осуждён ещё, а пока что честный добропорядочный христианин. За правду хочет постоять.

За два десятка лет совместной службы Александр Карр и Анри Кнутобой изучили друг друга, как облупленные. Комендант прекрасно видел, что палач бьёт не по Уставу – жалеючи, но поправок не вносил: изнеженной девке и того хватит. Дождался десятого вскрика, поморщился.

– Ну? Не передумала? Звать писаря?

Дёрнувшись в попытке вытереть непрошеные слёзы – руки-то были связаны – девица кивнула.

– Зови, – бросил Карр мальчику – помощнику Анри. Заложил руки за спину, прошёлся по пыточной, обдумывая тактику предстоящего допроса. Аккуратнее надо бы…

– …Итак, девица Флора Паскаль, состоящая в услужении в доме его светлости герцога, и прочая, прочая… – в задумчивости начал он, кивком поприветствовав писаря. Тот торопливо застрочил карандашиком по серой бумаге. – Выдвигает подозрение, что здравствующая ныне госпожа герцогиня Анна д’Эстре таковой не является, а всего лишь самозванка, выдающая себя за супругу герцога… Так?

Писарь побелел и сглотнул. Но бег карандашика не замедлил.

– Да ты говори, голубушка, говори, – подбодрил комендант Флору. – Раз уж начала да за правое дело претерпела – теперь не стесняйся. Или слова кончились?

– А… Ваша милость, что же, меня не развяжут?

– Непременно развяжут. После допроса. А пока так постоишь, дабы помнить, что слово не воробей, и ежели хоть одно вылетит в адрес оскорбления его светлостей – отвечать придётся сразу. Так что говори, милая, да каждое словцо взвешивай, дабы последним не оказалось.
1 2 3 4 5 ... 15 >>
На страницу:
1 из 15