Сороковник. Книга 2

Ворон нехотя высвобождает из-под моей руки голову, выразительно посматривает вверх. Там, в небе, нарезают большие круги две птицы, чёрная и белая. Я даже себе вообразить не могу, кто это: слишком далеко.

– Что, опять выручить? – Тянусь к луку. Ворон в ужасе приседает и даже трясёт головой. Нет, они на него не нападают! – Тогда что?

Он энергично машет когтистой лапой. Сними, мол… А-а, кольцо!

– А тебе самому оно не нужно? – уточняю на всякий случай. Осторожно стягиваю колечко. – Хватит сил долететь?.. Слушай, Карыч, это же не моё!

Птах уже высвободился из моих объятий, поглаживает меня крылом по щеке, и, виновато взглянув, сползает с колен.

– Ну, пока! – Только успеваю крикнуть вслед. – Не забывай!

Он устремляется на восток, и вслед за ним ныряют в облако две тени – светлая и тёмная. А я верчу в пальцах кольцо. Нет, всё-таки моё…

Однако в прошлый раз, как утверждал сэр Майкл, это была платина. Сейчас – снова серебро. Филигранный узор из тончайших нитей остался тот же: листья плюща, перевитые плети, завитушки; но добавилась овальная вставка с чёрным огранённым камнем размером с крупную фасолину. По обе стороны от него вкраплены две небольшие чёрные жемчужины. Камень кажется непрозрачным, но время от времени в глубине вспыхивает и гаснет жёлтая искра.

Подумав, осторожно опускаю кольцо в карман. Откуда я знаю, что это такое? И кто мне его передал? Совсем не просто – поменять природу металла, у меня на это ушёл весь переизбыток энергии, а здесь ещё и камень наращен, и жемчуг. Несмотря на палящее солнце, я вдруг начинаю зябнуть. Кто-то здесь постарался… кто-то, гораздо сильнее.

Пусть полежит в кармане. Выбрасывать – неосмотрительно, а надевать боязно.

…И снова переплетаю ноги и раскрываю пальцы ковшиком-лотосом. Мне нужна энергия. Я хорошо помню, как энергетически затратна связь между мирами, а в ближайших планах у меня – дотянуться в собственный, проведать дочек. Ставлю «таймер» на полчаса.

…А когда слышу звонок внутреннего будильника и возвращаюсь – прямо в глаза мне смотрит степная гадюка.

Это даже хорошо, что от долгого сидения тело застыло. Хорошо, что по жизни я флегматик и не реагирую бурно на всяческие неожиданности. Вздрогни я, вскочи, рванись в сторону – и неизвестно, чем бы всё это закончилось. Но я лишь замираю на вдохе. Взгляд ярко-жёлтых глаз с поперечными полосками зрачков действует парализующее, как будто меня уже укусили, и яд растекается по жилам.

Шорох слева заставляет скосить глаза.

Из зарослей высовывается ещё одна ромбовидная голова. И вслед за ней – две. Они выкатывают из травы кольца туловищ, неторопливо, со вкусом демонстрируя фиолетовые и бурые зигзаги, шелестя ромбовидными чешуйками. Их четверо. На меня одну.

И когда я чувствую быстрое скольжение чего-то узкого и юркого прямо под браслетом, не выдержав, дёргаюсь. Я сейчас завизжу!

Из-под рукава вылетает и падает на каменную поверхность нечто узкое и пёстрое. Оно, шипя и раздуваясь, вырастает в размерах. Только эта новенькая змея рассерженна донельзя, щёлкает клыками, брызжет жёлтой слюной… Не верю своим глазам, но, кажется, она меня защищает!

И ещё одну деталь успеваю заметить: на голове у новенькой – крохотные рожки полумесяцем.

Четверо, что в засаде, отшатываются, затем также принимают боевые стойки. Хочется заткнуть уши, чтобы ничего не слышать, но я лишь закрываю глаза, потому что ничем ни себе, ни невесть откуда взявшейся защитнице помочь не могу. Тянуться к луку – привлечь к себе внимание хотя бы одной из этих тварей, а с меня одной как раз довольно, остальных не понадобится. Остаётся только ждать. Если через десять секунд не замолчат – открою глаза и попробую дотянуться хотя бы до стрелы. Успею пришпилить хоть кого-то наконечником, а укусит – за пять секунд не помру, через дорогу переползу как-нибудь до людей…

Становится тихо. Изгибаясь, скрываются в траве буро-серые хвосты, сбивая дождевые капли. Запоздало меня колотит.

А… эта новая змея почему не уползает? Откуда она взялась?

Спасительница моя подозрительно быстро теряет в объёмах. Метаморфозы касаются всего тела. Головка становится более округлой, рожки пропадают; смешно дрыгаясь, с боков заметно укоротившегося туловища пробиваются и вырастают лапки. Самым последним сменяется окрас, переходя в изумрудно-жёлтый.

Ящерка. Полосатая ящерка.

Слежу за ней, не дыша.

Она осторожно трогает каменную поверхность. Царапает коготком. Пробует укусить, затем лизнуть. Задирает головку, таращится на облака. Шустро разворачивается ко мне, рассматривает, склонив голову набок. В общем, очень напоминает Гелю на первой прогулке. Как сказал бы сейчас Мага – и что это за чудо природы?

Вразвалочку подходит к моей руке, застывшей на колчане, и… кусает за палец. Не больно, лишь слегка прихватывает, наверное, чтобы привести меня в чувство.

– Здрассте, – только и могу сказать. Неимоверно глупо, но ни на что иное у меня ума не хватает. Ни одной догадки в голове. Но вот кое-что начинает проклёвываться.

– Ты, значит, и есть Галино наследство? – уточняю я. Она прыгает мне на руку и пытается грызть браслет. – Эй, что ты делаешь? Всё равно не перекусишь! Ты есть, что ли, хочешь? Посмотри, сколько живности вокруг летает, зачем тебе железяка!

Ящерка, сдавшись далеко не сразу, отпадает от браслета и задумчиво обозревает окрестности. И вдруг в стремительном прыжке взвивается вверх и влево. Крошечные мощные челюсти схлопываются. Не повезло стрекозе.

И ближайшей мухе тоже не повезло. Еды здесь достаточно.

Виновато покосившись на меня, ящерка сползает по склону камня и скрывается в густой траве. В полном обалдении смотрю ей вслед.

Может, она просто засиделась и ей нужно размять лапки? Вон с каким восторгом озиралась. Ещё бы, столько дней просидеть в полной темноте, а до того – быть на голодном пайке при умирающей хозяйке – не сахар… Да пусть побегает.

Разминаю затёкшие ноги, обуваюсь и даже рискую пройтись по почти высохшей траве. Каменный стол нагрелся под солнечными лучами, я снова на него присаживаюсь и, когда из травы высовывается знакомая зелёная морда, вытягиваю навстречу ногу. Ящерка ловко вспрыгивает на сапог и вскарабкивается наверх. Блаженно плюхается пузом на камень. Греется. Даже глаза прикрывает.

– Ну, – говорю осторожно, – и как мы будем жить дальше? Кстати, спасибо. Ты молодец.

Она недовольно приоткрывает глаз. Закрывает. На морде прописано: отвали, не видишь – наслаждаюсь…

Даю ей минут пять покейфовать. Затем решительно заявляю.

– Хватит, подружка. Хорошего понемногу. Пора нам и… – Она разворачивается и злобно фырчит. – Эй! Это ты мне, что ли?

Она припадает к земле, как рассерженный динозавр, яростно бьёт хвостом. Я на всякий случай отодвигаюсь.

– Да что случилось-то? Что не так?

Удары хвостиком вправо-влево не прекращаются.

– Я хотела только сказать, что уходить пора, подруга, у меня дел полно. Ты же хорошая девочка, умница…

Кажется, в меня сейчас плюнут. Опешив, встаю.

– Ну и оставайся здесь одна. Да объясни толком, чего ты хочешь? Я не понимаю!

Она раздувается от злости, пыхтит, топчется, и неожиданно становится лазорево-синей. И прямо-таки хмурится грозно. Похоже, действительно пытается объясниться. Ой, думай, Ваня, срочно думай, пока не покусали. Цвет она сменила… синий… А-а! Цвет сменила!

Неожиданно для себя самой фыркаю. На меня сходит озарение.

– Так ты мальчик! Точно, пацан. Ну, прости, поняла. Прости.

Ящерок хмуро отворачивается.

– Раз уж ты такой умный, может, как-нибудь сообщишь, как к тебе обращаться теперь? Не могу же я всё время «Эй!» кричать, это невежливо, в конце концов. Как тебя Гала называла?

Он нехотя поднимает ромбовидную головку. Янтарные глазки полны печали. Смена настроений у него стремительная, как и он сам.

– Неужели она так и не дала тебе имя? Бедный мой безымянный рыцарь… Тогда иди сюда. Иди-иди, не бойся. Сейчас будет торжественная церемония раздачи имён.