Сороковник. Книга 2

И пусть теперь новый квест сам за мной побегает.

Глава 2

Н-да. Пастух этому стаду нужен не больше, чем пасечник местным пчёлам.

Разве что для порядка, чтобы было кому кнутом щёлкнуть, когда бурёнкам пора домой возвращаться.

Звероподобных коровушек красной породы мне даже и сравнить не с кем, а вот тутошний бык – под стать Васютиному Чёрту. Только масти иной: рыжей с вишнёвым отливом, и, конечно, с рогами, как чёрту и полагается. Однако… прикидываю, обходя стадо по широкой дуге… это ж не рога, это сабли, не иначе. Такой как подденет, как наподдаст!

Могучий бык высится как часовой, бдительно отслеживая меня, чужачку. При этом не шелохнётся, только глаза вращаются, как на шарнирах. Бурёнки не удостаивают меня вниманием, лежат в томных позах, жуют себе. А что им лишний раз беспокоиться? Если все, как одна, встанут – рожками своими серповидными закроют солнце, не иначе.

Вот такая у них тут пограничная зона. Всяк приспосабливается к защите, и крылатые, и рогатые… Опа! Как бы не вляпаться! Они тут не только полёживают да жуют! Внимательно смотрю под ноги. И хорошо, что переключаюсь: для меня, как для женщины, здесь и сейчас основную угрозу представляют коровьи лепёшки, а не рога и копыта, поэтому вожак, не унюхав угрозы, теряет ко мне интерес.

Пастушок – парнишка чуть постарше Янки – спокойно трапезничает в придорожных кустах сирени. Молодец, парень, не напрягается. О, да у него тут и закуток обустроен: часть веток сверху подрезана, натянут небольшой кусок холста, этакий тент, два нешироких пенька обтёсаны до приличного вида, чтобы можно было присесть. Низкий, сантиметров на двадцать от земли, самодельный столик застелен льняной салфеткой, на нём выставлена немудрящая снедь, от которой я стыдливо отвожу взгляд – очень уж есть хочется.

– Здорово, тётенька! – Парень гостеприимно машет в сторону пенька. – Садись-ка, в ногах правды нет.

На тётеньку благоразумно не обижаюсь, по годам вроде так оно и есть; а вот, как добрый знак, отмечаю, что малый первым поздоровался. И доверяет, и к старшим уважение привык оказывать.

– И ты здравствуй.

Присаживаюсь. Ножичком острым как бритва, пацан споро отхватывает изрядный шматок сала, пластает на кусочки поменьше, веером пристраивает на ломте домашнего подового хлеба. Протягивает мне.

– Спасибо, – принимаю угощение. Уже не чинясь, обстукиваю варёное яйцо. Он кивает на соль в развёрнутой тряпице.

– Соль туточки бери. – И без всякого предисловия говорит утвердительно: – Мимо пчёл нашенских, значит, проскочила. И мимо Борьки прошла… – А Борька, значит, у нас бык, додумываю. – Сильна. В квесте?

Разговор у него степенный, обстоятельный. И держится он, словно маленький мужичок, ничуть не опасаясь. А чего ему бояться? Будь на моём месте даже рыцарь в полном доспехе – парень свиснет, и обидчика живо поднимут на рога либо в пыль вобьют, а того железа, что от него останется, и на консервную банку не хватит. Оглядываюсь на бурёнок с куда большим уважением, чем раньше.

– То-то, – говорит парнишка, заметив мой взгляд. – А ты, значит, прошла… Хлебца с собой в дорогу возьми, а то наши сейчас в поле все, не застанешь никого. Негоже в дороге-то без припасов. Квест ищешь?

Я только качаю головой. Ищу? Даже пальцем не пошевелю. Это в классических играх персы рыщут в поисках приключений на свою пятую точку, а я как решила, такой политики и держусь: пусть квест сам за мной побегает.

– И хорошо, – спокойно говорит пастушок. – Даже если старосту встретишь и начнёт тот что предлагать – не берись. Мы ж за выполненное платить должны, а нам ещё к зиме готовиться, на пяти избах крыши перекрывать. А денег в общине маловато.

Он преувеличенно горестно вздыхает, потупив глаза, этакий простецкий парень с хорошей крестьянской хитринкой. Выуживает из котомки кружку, наливает мне из расписного глечика морсу. Морс вкусный, ягодный, даже несколько клубничек проскочило в кружку. Косточки похрустывают на зубах.

– А ты тут, получается, на перехвате сидишь? – интересуюсь. – Для кого вторую посудину заготовил?

– Полагается, – отвечает веско. – Ежели кто мимо двух кордонов пройдёт живым-здоровым, значит, того встретить нужно, всё обсказать и направить дальше. Ты ешь, не стесняйся; чем сейчас затаришься, тем весь день и сыта будешь. До города далеко, мужику два дня пёхом, а у тебя шаг мельче. По дороге только одна гостиница встретится, аккурат посередине пути, так что поспешай. Хотя, если привычная…

– Не привычная, – отвечаю на вопросительный взгляд.

– Старайся. Идёшь прямо по этому тракту. Будут перекрёстки – сама решай, сворачивать или нет; там дополнительные задания бывают, но то каждый сам за себя решает. Ежели подработать, упыря какого прищучить или местного монстра, или пещеры зачистить – можно и свернуть. Плата невелика: монет десять-пятнадцать, а то и просто колечко или копьецо ненужное… Коли деньги есть – не заморачивайся, только если размяться захочешь, новый лук опробовать. Чтобы направление не потерять – мало ли, с дороги сойдёшь, заплутаешь – вот тебе горы по левую сторону. К ним дорога не повернёт, за ними другая локация, а раз уж к нам тебя занесло – ты должна сперва тут всё, что можно, проверить. Потом сама определишься.

– Дальше, значит, степь? – уточняю.

– На день пути. С середины, от гостиницы до самого города лес пойдёт, там сложнее. Тут-то всё как на ладони, степняков издалека видать, а поди, сыщи их в деревьях, прячутся, сволочуги. Да, вверх поглядывай, – гарпии могут быть.

– А драконов не водится? – не сдержавшись, язвлю. Очень уж постановочный диалог получается, и снова, как в первые дни, у меня возникает ощущение ирреальности происходящего.

– Драконов…– Парень усмехается. Кивает на цепочку горных хребтов. – Видишь? Сказывал же, там другая локация, для игроков уровнем повыше. Ежели налетит на тебя кто оттуда – верный признак, что ты подросла. Ну, уровень новый заработала. Только до актового босса это редко случается, так что Горынычей не жди, рановато. Птичек с тебя хватит.

– Это ты гарпий птичками называешь?

– Птицы и есть. Головы только бабьи и верещат противно. А повадки птичьи, и сами – дуры дурами, не умнее куриц. Мужиков они особо не трогают, а вот на вашу сестру кидаются, особенно на таких вот…

Я сдвигаю брови.

– … на фигуристых, – хладнокровно добавляет он и хрупает зелёным лучком. Чего бы понимал в таком возрасте! Фигуристых!

Углядел ведь, что оружие на мне новенькое, не обтёртое, и, видно, вроде своего Борьки, не чует от меня угрозы, иначе давно бы этот свой ножичек отточенный к рукам прибрал, а не держал беспечно на столешнице. Видать, глаз на прохожих людишек намётан.

– В городе тебя встретят. Уж не знаю, кто: говорят, каждый раз, новый человек. Это я тут на посту один, а там народу много: или начальник стражи, или купец подвернётся. Ну, они больше в охрану зовут, тут тебе не светит, позовут не иначе как…– хмыкает, и я грожу ему пальцем. – В общем, смотри да решай. Твой квест, твой выбор.

От этого слова «выбор» я скоро завою.

Он отхватывает ножом половину ковриги, увязывает в салфетку вместе с парой варёных яиц и протягивает мне.

– На. Вижу, что сама не возьмёшь. И кружку себе оставь, воду где-нибудь по дороге сыщешь. Вот соли не могу отсыпать, дорогая она.

И хоть безо всяких намёков, вскользь заметил про дороговизну, я не могу принять его заботу просто так.

– Пять крыш вам надо перекрыть, – вспоминаю. Наугад вытаскиваю горсть монет. – Этого хватит?

Он только головой качает.

– Ох, баба… – а в глазах так и читается: непутёвая! – Деньгами-то не сори, ещё пригодятся. Но взять возьму.

Отсчитывает пять монет и честно говорит.

– С избытком здесь, но раз сама даёшь… Там семьи большие, найдут куда пристроить. Благодарствуй, странница. Ты кто ж будешь, если по-игровому? На Амазонку не потянешь, хоть и лук у тебя…

– Обережница я, – говорю и улыбаюсь. – И не угадывай, не вспомнишь, это новый персонаж. Игрок ваш забавляется.

– Да чем бы ни тешился, лишь бы нам не мешал. – Парень аккуратно обтирает лезвие от хлебных крошек, складывает нож. Протягивает. – Держи. В дороге пригодится, своего нет, поди. На тебя глянуть – как будто в чём есть, в том в дорогу и выскочила. И рукава все в клочья подраны…

– Твоя правда, – сознаюсь. – В чём есть… Спасибо, друг. Звать-то тебя как?

– Жорка. А тебя?

– Ванесса.

– Ну, ровной тебе дороги, Ванесса-дева, – он улыбается, обнаруживая заметную щербинку, верхний клычок у него чуть сколот. – Не боись, деньгу пристрою как надо.

– Спасибо за всё, Жора, – говорю напоследок.

И направляясь в сельцо, гадаю: всех ли, кто попаданцев встречает, кличут Георгиями-Жорами? Это здесь традиция такая?