Близняшки от босса. Сердце пополам

Их тоже две…

– С Днем рождени-ия… – вставляю свечи в кексы, поджигаю. – Ри-ита, – придвигаю один к ней, наблюдая, как она воодушевленно глазки округляет. Не выдерживаю и наклоняюсь к кукольному личику. – Моя сладенькая, любимая Ритка-Маргаритка! – провожу своим носом по ее, нежно треплю пухлые щечки.

Дочка заходится звонким смехом, и я невольно тоже хихикаю. Сердце заполняется теплом и даже… радостью. Но только наполовину. Целым оно не станет никогда.

Вздохнув, ставлю блюдце со вторым кексом на другой стороне стола, напротив пустого стула. Который никто не займет.

– Ма-а-а, – зовет меня Рита, в очередной раз отвлекая от боли. Ниточка, которая держит меня здесь. Крепко.

Смаргиваю внезапно проступившие слезы, растягиваю губы в улыбке – и только потом поворачиваюсь к дочке. Нельзя, чтобы она видела меня разбитой. Хотя, думаю, Рита и так все чувствует, несмотря на возраст.

Один годик.

Наш первый день рождения.

– Так, загадывай желание и задувай свечу! – объясняю малышке, а она лишь ресничками хлопает и ручку к кексу тянет. Слежу, чтобы не обожглась о пламя.

Прикрываю глаза на секунду. Загадываю Рите здоровья и счастливой жизни.

– Нужно сделать вот так, – дую в пустоту, показывая дочке. – Попробуешь?

Любуюсь моей маленькой красавицей, завороженно смотрю, как в ее глазах переливается карамель, играет оранжевыми всполохами. Невероятный цвет. Впервые такой у нее увидела.

Рита смешно сводит бровки, изучает меня внимательно, слегка кивает. Переводит внимание на кекс. Вся такая решительная сейчас, боевая, как Маша из мультика.

– Пф-ф-ф, – делает губки вертолетиком, но вместо воздуха брызгает слюнками.

Незаметно помогаю ей задуть свечу. Вместе хлопаем в ладоши, смеемся.

Позволяю крохе расковырять кекс и измазаться в сливках. Много сладкого она не съест. В основном, по себе размажет. Да и аллергией мы не страдаем. Так что пусть побалуется ребенок.

Присаживаюсь рядом. Краем глаза ловлю огонек с другой стороны.

Вторая свечка-единичка все еще горит…

И не будет задута. Сама потухнет, совсем как…

Судорожный вздох. И опять улыбка, перемешанная с гримасой боли.

– Так, Ритка-Маргаритка, – чмокаю дочь в измазанную щечку, чувствую сахар на губах. – Сейчас мамочке придется уйти на пару часиков. Потому что мой будущий босс назначил собеседование именно на сегодня, – вздыхаю недовольно. – Но мамочке нужна эта работа, чтобы получать денежки и баловать любимую булочку, – щелкаю по носику, а дочь хохочет. – А вечером уговорим папочку куда-нибудь сходить. В парк или детское кафе, – размышляю вслух.

– Я буду поздно, – равнодушно гремит за спиной, а в нос проникает противный запах табака.

– Не кури рядом с дочерью, – фырчу недовольно и оглядываюсь.

Муж выставляет пустые руки, демонстрируя их мне, и глаза закатывает. А потом нервно запускает ладонь в свои светлые волосы, взъерошив их. Обиделся?

Теряюсь на мгновение. Выдавливаю некое подобие благодарной улыбки.

Антон прислушался ко мне – и курит на площадке или балконе, но… Похоже, он сам пропитался этой вонью. Весь.

Я-то потерплю, однако Рита не должна гадость нюхать.

Не выдержав, встаю, подхожу к окну и открываю форточку, впуская свежий воздух.

– Что тут у нас? – довольно проговаривает Антон, а следом раздается скрип деревянного стула.

Резко разворачиваюсь.

Муж сидит на том самом месте!

Вальяжно развалившись, тянет руку к горящей свече. Зажимает пламя двумя пальцами, даже не поморщившись от боли или дискомфорта. Вытаскивает единичку и небрежно отбрасывает в сторону, как мусор. Остатки сливок пачкают стол.

Антон берет нетронутый кекс и запихивает в рот, откусывая едва ли не половину за раз.

– Первый День рождения, – выдыхаю разочарованно. И многозначительно киваю на Риту, а потом возвращаю взгляд на брошенную свечку.

– О-о, поздравляю, – произносит с набитым ртом. – Замотался, из головы вылетело, – кидает дежурную фразу.

Подается вперед, треплет Риту по макушке, как собачонку. Оставляет белые пятна сливок на темных прядях. А потом откидывается на спинку стула.

– Но я все равно задержусь вечером, мась, – от приторного обращения зубы сводит. Как и от наплевательского отношения мужа. – Я же единственный в семье зарабатываю. Может, вы у мамы отпразднуете?

– Да, так и поступим, – беру дочь на руки и прижимаю к себе.

Молча направляюсь к двери. После рождения Риты и…

В общем, мы отдалились с мужем друг от друга.

– Что с работой? – бросает он мне в спину.

– Собеседование через пару часов, – становлюсь вполоборота. – Хочешь пожелать мне удачи?

Антон скользит по мне скептическим взглядом, и в глубине его серых глаз ничего не загорается. Впрочем, в моих тоже давно нет огонька. Потушил. Совсем как свечку-единичку, что валяется на столе.

– Ты хоть в порядок себя приведи, – с пренебрежением сканирует мою футболку, заляпанную детским питанием, будто я прямо в ней к боссу собралась. – Совсем за время декрета опустилась, – бьет словами наотмашь. – Ни черта тебя на работу такую не возьмут. Я б не взял. Точнее, взял бы по старой памяти, но не на работу, – ржет над своей шуткой.

Я стискиваю челюсть от неуместного и грязного намека на интим, которого, признаться, у нас действительно давно не было. Но это не повод унижать меня.

Хочу отвесить Антону оплеуху, но Рита на моих руках сдерживает. Ради нее и голос не повышаю. Нельзя ругаться при малышке.

– Как опустилась, так и поднимусь. Сама, – поднимаю подбородок дерзко. – На твою поддержку давно не рассчитываю.

– Ма-ась, – зовет муж, но я бегу прочь из кухни.

***

– Знаешь, доча, отчасти Антон прав…