10+ Городских историй от Вероники Мелан в одном сборнике

– Ти умеешь плавать, Мак?

– Умею.

Вокруг ярких сладко-пахнущих тропических цветов весело звенели пчелы, гудели, словно маленькие пылесосы, присаживались вглубь лепестков и снова взмывали вверх. Шелестели верхушки пальм; сквозь них проглядывались плывущие по насыщенному синему небу далекие белые облачка.

– Пойдем плавать?

– Вместе?

– Да. Ти и я. Вместе.

Чейзер вдохнул напоенный солью морской воздух и огляделся: странное место, дивное, сказочно красивое. Взгляд вернулся к девушке – сначала к ее огромным глазам, к пухлым, закушенным от смущения и собственной дерзости губам, затем к впадинке над ключицей. Автоматически переполз ниже, к ложбинке между полными грудями, в которой, подвешенный на коричневой веревочке, покоился овальный медальон. Представил, как по покатым плечам и черным волосам будут стекать капельки воды, как напряженные от холода соски уткнуться в тонкую ткань купальника, и не смог удержаться – кивнул.

Почему нет? Отдых…

– Пойдем.

* * *

Лондон встретил сыростью.

Серая каменная кладка строений, серая дорога, кажущиеся серыми из-за висящего тумана машины и даже серый воздух.

После Филиппин подобное изменение климата перенеслось, как ни странно, легко: все выглядели отдохнувшими, расслабившимися и в меру бодрыми. Без ропота отстояли очередь на колесо обозрения, загрузились в одну из стеклянных кабинок, полюбовались тем, чем можно было полюбоваться, несмотря на плотную белесую завесу тумана, почти полностью скрывшую Темзу и идущие по ней суда, а после расположились на широких ступенях фонтана, расположенного на Piccadilliy-Circus.

Я не спрашивала, чем ребята занимались до моего прибытия – их чуть подгоревшие лица выглядели умиротворенными, а движения расслабленными, и это было всем, что мне требовалось знать.

Здесь, в центре пасмурной британской столицы, глядя на проезжающие мимо двухэтажные автобусы с зажженными фарами (а ведь кто-то живет в подобной сырости каждый день), мы жевали излюбленное англичанами блюдо – жареную картошку и рыбу в кляре. Так называемый «Fish & Chips». Халк ковырялся вилкой в бобах, Чейзер вывалил весь кетчуп на треску и теперь с удовольствием отъедал от нее огромные куски, Лагерфельд налегал на мясной пирог с почками и горошек, Эльконто мел все подряд с аппетитом и без разбора.

Город казался бесцветным.

Если бы ни меняющиеся сигналы светофора и неоновые огни реклам, он и вовсе казался бы монохромным. Одетые в преимущественно в темное пешеходы, бледные столбы, коричневые стволы деревьев, стальная ограда, идущая вдоль дороги, бесцветность зданий… Казалось, запрет выделяться, существовавший здесь всего какие-то лет двести назад, сохранился и по сей день: это вам не какие-нибудь Гавайи, это Англия, поэтому будьте добры, уберите эту цветастую юбку и наденьте что-нибудь монотонное, приглушенное и чинное. Да, мадам, это я к вам обращаюсь…

– Как-то тут уныло.

Декстер прочитал мои мысли.

Я кивнула.

– Тем не менее эта держава считалась одной из самых могущественных много столетий подряд. Огромное количество колоний… Британцы оказали сильное влияние на взгляды и культуру остального мира.

Рен поморщился.

– Все равно уныло. – Неодобрительно оглядел прохожих, хмыкнул. – Кажется, убей здесь кого-нибудь, и придется за собой стены тряпочкой оттирать.

Я прыснула.

– Если бы ты знал, насколько прав.

Справа в мусорную корзину полетела пустая картонная коробка, вымазанная соусом. Эльконто вытер губы салфеткой, скомкал ее, зашвырнул в ту же корзину и повернулся ко мне.

– А что у нас в планах дальше?

– Дальше? – Я улыбнулась. – Использование твоих фирменных унтов.

– Унтов?

Гаджет Дэйна, видимо, на переводе этого слова дал осечку.

– Говнодавов, – услужливо подсказал Лагерфельд.

– Ух, ты! – Снайпер оживился. – Перекинемся в холод?

– А то. Еще в какой. – Я вытерла руки, отставила коробку с остатками жареной картошки и оглядела ребят. – Сейчас возвращаемся в гостиную к Дэйну, переодеваемся в теплое и перемещаемся туда, где будем ночевать. Все готовы?

Норвегия. Troms?

Вечер. Минус пять по Цельсию.

Конечно, то была рискованная затея, но они не роптали и не задавали вопросов о том, что мы делаем в этом странном северном городке. Прогуливались по узким улицам между выкрашенными в зеленый, розовый и желтый двухэтажными домиками, с интересом рассматривали сувениры в маленьких лавках и слушали мои рассказы о белых медведях, фьордах и викингах.

До заката оставалось около часа.

Я молилась и смотрела на окрашенное багровыми всполохами ясное безоблачное небо.

Да, конечно, конец марта – уже не совсем сезон, но, может быть, нам повезет… должно повезти.

В центре деревушки, что норвеги именовали коротким словом «by», на центральной площади стояла небольшая сцена, на которой выступал местный фольклорный ансамбль. Женщина в зимней куртке и вязаной шапке с оленями пела на старо-исландском языке, с переводом которого стопорился даже лабораторный браслет. Виноват в том был то ли акцент певицы, то ли неправильно произнесенные ей слова, ясно было лишь то, что напев рассказывал о неком корабле, попавшем в шторм у северных скал, а вот что именно произошло с моряками, осталось загадкой.

Темно-красный деревянный домик – удобный, оснащенный всеми современными удобствами коттедж, что мне удалось арендовать – находился на самом краю Тромсё, практически на отшибе, куда свет от городских окон и фонарей уже не долетал.

Тем лучше.

Зачем мы здесь? В чем смысл? Почему именно в этом месте? Я была благодарна за отсутствие подобных вопросов. Команда доверяла мне безоговорочно: если Бернарда решила, что следующим пунктом должен быть именно этот, то так тому и быть.

Спасибо им.

Лишь бы нам в эту ночь повезло…

От нечего делать поджарили на мангале во дворе купленные в магазине сосиски, попробовали местного, оказавшегося очень неплохим, пива, а через часок легли спать – сказалась усталость долгого дня.

Но даже тогда, когда шорох и возня в темных комнатах затихли, и коттедж наполнился размеренным тихим храпом, я продолжала смотреть в окно.

Природа, ну, пожалуйста, не подведи!

Над пологим холмом, покрытым елями, неторопливо плыла луна.

3:15 утра.