Не ангелы

В ответ раздаётся лишь тишина, и Ярик голову поднимает, на юношу напротив глядя. Тот губы, несколько полные для мужчины, поджимает.

– И снова ты молчишь. Зачем же спас, если сейчас просто молчишь? Да зачем я вообще тебе сдался?!

– Тише, – неожиданно мягко говорит Саша, руки примирительно вскидывая. – Не злись. Прости, я действительно слишком туманно говорю, но я привык так. Я захотел помочь тебе, потому что ты настолько изломанным показался и при этом потерянным каким-то…

– Хочешь сказать, в мире таких людей мало? – Ярик бровь тонкую недоверчиво выгибает.

– Таких много… наверное.

– Наверное? – Яр совсем теряется, неуверенность в его голосе слыша. – Ты…? Я не понимаю.

– А может… и не надо? – Саша снова едва заметным движением, едва заметной нотой в голосе зажимается. – Слушай, я тебя вытащил просто потому, что захотел. Прости, что в жизнь твою вмешался. Больше не буду, обещаю. Я, пожалуй, лучше пойду.

Саша официантке деньги протягивает, поднимаясь торопливо. Ярик медлит лишь мгновение, колеблется, но вскакивает, догоняет его на улице уже. На плечо руку кладёт, вынуждая того вздрогнуть невольно.

– Я… – он совершенно не знает, что сказать, когда вновь с внимательной и какой-то нечеловеческой хвоей встречается. – Я спасибо сказать хотел. Извини, я не понимаю, что со мной творится. Я теряюсь будто. Ты спас меня. Я, наверное, просто с ума бы сошёл.

– Но что тебя держит в этом мире? Я так понял, что ты потерял…

– Месть, – рычит Ярик, не дав Саше договорить, и поздно язык прикусывая.

– Месть? – в чужом голосе и взгляде ноты настороженности проскальзывают, но бровь с лёгкой иронией выгибается. – Прости, но ты как мстить собрался, если с кладбища не выходил?

Ярик тушуется, ёжится невольно, зажимается снова. Он в двух словах это объяснить не сможет, а подробную повесть своей личной боли пока не особенно готов случайному знакомому поведать.

– Почему ты до сих пор вообще со мной возишься? Тебе это нормально?

– Что именно?

– Я же на душевно больного больше всего по виду тяну, а ты всё пытаешься понять меня. Ну зачем?! – Ярика снова на последнем предложении переламывает, дрожью по хребту прошивает, вновь подступающей истерикой глушит по голове.

Саша замечает это, ближе подходит, в глаза вглядывается пристально. Ярику кажется, что он даже если бы очень сильно захотел, не отвёл бы взгляда. От юноши, на вид обычного, слишком силой какой-то веет. От него не то спрятаться хочется, не то напротив спрятать попросить.

«От кого? Ярик, от кого ты прятаться собрался?! От самого себя уже давно бесполезно!», – Яр от собственных мыслей вздрагивает невольно.

– Пойдём со мной, если хочешь, – говорит неожиданно Саша, тихим шёпотом выдыхая следом так, что Яр решает, будто ослышался, – Я об этом пожалею.

– Куда? – уточняет Ярик, не обращая внимания на разум, отчаянно что-то кричащий в самом дальнем уголке сознания.

– Ко мне домой. Приглашаю тебя на душевную беседу, если так можно сказать, – у Саши в голосе снова насмешка добрая появляется.

– И ты не боишься? Я вообще-то меньше часа назад в приступе истеричном бился.

– А ты не боишься идти не пойми куда не пойми с кем?

Ярик первый в их безмолвной схватке взгляд опускает, усмехается горько, головой мотает.

– Ты уже точно мне больнее не сделаешь. Даже если очень постараешься.

Саша вздрагивает, взгляд короткий и странный на него бросает и вперёд идёт, слыша шаги за спиной тихие.

«Я об этом пожалею», – мысленно повторяет он.

***

Но Саша об этом не просто жалеет, много позже из квартиры своей вылетая и дверью едва не хлопая, он себя клянёт на всех известных ему наречиях. Он воздух ночной, холодный глотает жадно, глаза закрывает, жмурится до цветных пятен под веками. В груди так привычно болью дерёт.

Он устал, устал, устал-устал-устал!

Капли дождя рядом падают сначала редкие, потом более частые и крупные. Саша голову назад запрокидывает, струям воды небесной лицо подставляя.

Перед внутренним взором калёным железом выжгли, кажется, юношу хрупкого, изломанной куклой сейчас на его диване свернувшегося в клубок тесный, и глаза заплаканные в подушке прячущего.

Горло удавкой душит. Саша этот мир не-на-ви-дит.

С его губ рык почти звериный срывается.

Не задохнуться

Ярик по лестнице вихрем слетает, на улицу выбегает, сгибается и ладонями в колени упирается. Сердце стучит безумной чечёткой, дыхание, кажется, вообще больше никогда в норму не придёт. Он головой трясёт, будто морок стряхнуть пытается, и стонет негромко, признавая, что это всё, к счастью ли, к горю ли – реальность.

Он выпрямляется резко, взгляд к небесам возводит, замирает на долгий миг, за который события вчерашнего дня восстановить в памяти пытается. Они до ужаса чёткие и острыми почему-то ощущаются, словно хрусталь ломкий.

Ярик задыхается немного, когда вспоминает о том, что он вчера рассказал своему новому знакомому. Всё. Почти без единого умолчания.

Его страхом животным прошивает, он невольно в сторону от идущего мимо человека отшатывается и до скамейки, первой попавшейся, добредает. Его сейчас слишком сильно оглушает осознание, что он по сути чужому человеку доверился без задней мысли, открылся полностью.

Тот парень – «Саша, – напоминает он себе», – словно плащ спокойствия некоего за спиной носит и укрывает им всех, рядом находящихся. Ярик, в его квартире оказавшись, неуютно поначалу себя чувствовал, настороженность в груди таил, но стоило тёмной хвое приглашающе к беседе блеснуть, как его прорвало. Вся та стена, столь упорно возводимая им и защищавшая его от окружающих, рухнула, пеплом рассыпалась.

Саша слушал внимательно, не перебивая, лишь руку его один раз сжал, когда почувствовал, что Яру сломаться недолго осталось. И Ярик доверился ему. Доверился, как никому прежде, хотя и видел всего пару раз мельком.

Ярик чувство долгожданного облегчения почувствовал, когда рассказ свой закончил, но ещё большего, когда Саша остаться разрешил. Яр ему безумно за это благодарен был. Он один, наедине с собственными мыслями, оставаться боялся. Ему на уровне подсознания казалось, что тень с кладбища вернётся и за собой утащит.

Ярик себя ещё ни разу настолько защищённым не чувствовал, как в эту ночь, лёжа на стареньком диване совершенно незнакомого человека, который почему-то решил все его проблемы выслушать, а перед этим с ума сойти окончательно не дал.

Яр голову вскидывает, из воспоминаний вырываясь, на дом, стоящий рядом, смотрит, окно одной из квартир взглядом цепляя. Встаёт и уходит торопливо, жгучее чувство стыда ощущая. Но он просто не может сейчас вернуться и посмотреть в глаза человеку, который его настолько изломанным увидел, который весь его рассказ, смешанный с нотами почти истеричными, выслушал. Ярик боится идти к нему. Боится увидеть отвращение в тёмных радужках.

Яр обещает себе, что больше в жизнь этого человека не попадёт, не будет его своими проблемами нагружать.

Ярику кажется, что ощущение покоя и защиты рассеивается вместе с тем, как он от Сашиного дома уходит.

Ярику кажется, что он спиной взгляд укоризненный и сочувственный ощущает и вспоминает слова, сказанные Сашей вчера: «Ты прийти ко мне можешь, если снова плохо будет».

Ярик всё же не оборачивается.

***

Саша на стук робкий в дверь морщится недовольно. Он от монитора компьютера взгляд отрывает и на часы бросает. Девять вечера. Кому он понадобился?