Узы

– Кто знает. Наверное, у каждого человека по-своему. Я знаю людей, которым, кажется, совсем не выдали слез. И так же знаю людей, которые могли бы переплакать весь Мировой океан.

Мы выпиваем бутылку, начинаем вторую. Я рассказываю ему о встрече с матерью Сэма.

– Знаешь, Сэл. Может, тебе не понравится, что я скажу. Но она права. Тебе нужно как-то преодолеть это. Сэм умер, и это ужасно. Но ты жива. И должна жить и быть счастливой.

– Что мне сделать для этого?

– Как я могу тебе сказать? Только ты знаешь, что может принести тебе счастье.

– Он мог.

– Но его нет. Детка, посмотри на это его глазами.

– В смысле?

– Представь, что ты погибла, не дай Бог, конечно. А он остался жить. И ты можешь наблюдать за ним сверху. Какой жизни ты бы для него хотела? Чтобы он продолжал жить, обрел счастье, неважно, каким образом. Или чтобы он оплакивал тебя каждый день? Чтобы он страдал и растрачивал себя на то, что лишь вытягивает из него положительные эмоции?

Сглатываю подступивший комок и смотрю в свой бокал. Долго молчу, стараясь ответить честно самой себе. Затем шепотом произношу:

– Конечно, я хотела бы для него счастья, – тяжело вздыхаю. – Патрик, я понимаю. Но все эти мужчины, которых я встречаю… Они не такие.

– Конечно. Они другие. И ты можешь перебрать всех мужиков в Нью-Йорке, или во всем штате, и еще в соседнем, или даже во всей стране. Но ты не найдешь такого же, как Сэм. Он был уникален. Все люди уникальны. Ты не найдешь второго такого человека, как ты. И второго такого человека, как я, тем более, – он улыбается. – Я не говорю о том, что нужно снижать планку – нет, ни в коем случае. Но, поверь, даже среди непохожих на него есть достойные.

– Не хочу больше нарываться на таких, как Бо. И как те двое до него.

– Тебе нужно больше времени уделять общению. Чтобы лучше узнать человека. А потом уже решать, стоит ли завязывать отношения. Потому что этими пустоголовыми болванами ты лишь делаешь себе хуже. Они не показатель того, что все вокруг отстой. Они просто не твой уровень, вот и все. Ты достойна большего.

– А что думаешь насчет Догэна?

Он пожимает плечами.

– Не знаю, Сэл, тут ты сама решай. Если это просто секс, и вас обоих устраивает, то почему бы и нет. Главное – не привязывайся.

– И не собиралась. Я могу покончить с этим в любой момент. И когда-нибудь я так и поступлю. Знаешь, Бо возле участка сказал мне кое-что. Не могу выбросить это из головы.

– Что же? Принес тебе свое сердце в коробочке?

Смеюсь.

– Нет, циник ты чертов. Он назвал меня бесчувственной эгоисткой. Неужели я и вправду такая?

– Эй, – Патрик ласково смотрит на меня, – Это чушь. Он просто слабак, ему было плохо, и он хотел сделать плохо тебе. Это низко, это как-то… по-детски. Не понимаю, почему это вообще тебя задело. Ты пошла в полицию, чтобы никто не пережил того, что пережила ты. Не ради денег, социальных гарантий, красивой формы, в которой ты так сексуальна, – он улыбается, когда я снова смеюсь. – Не ради того, чтобы все время быть в окружении мужиков в форме, в которой они так сексуальны. – Хохочу так, что не могу произнести ни слова, чтобы заставить его замолчать. Он делает паузу, ждет, когда я успокоюсь, затем становится серьезным и продолжает, – А ради того, чтобы защищать других. Если это черствость и эгоизм, тогда я Леди Гага. А еще, – он показывает на наших меховых друзей, – Тебя любят собаки. А собаки, как ты знаешь, не любят плохих людей.

– Патрик, – зачарованно смотрю на него, чувствуя, как моя опустошенная душа наполняется теплом. – Что бы я без тебя делала?

– Ума не приложу! Честно, даже представить боюсь, – он говорит абсолютно серьезно. – Еще вина?

– Да, давай.

Я ложусь поперек широчайшего дивана и закидываю ноги на спинку. Подол платья сползает, обнажая бедра и кружевные края чулок. Меня это ни капли не смущает, поскольку я знаю, что и Патрика не смутит.

Внезапно раздается стук в дверь. Затем, почти сразу, еще один, сильнее и настойчивее.

– Ты кого-то ждешь?

Он появляется в гостиной с бутылкой вина в руках и смотрит то на дверь, то на меня.

– Нет, все знают, что сегодня я занят.

Стук повторяется. Патрик подходит к двери и открывает ее.

В квартиру врывается Бо. Я пытаюсь резко встать или сесть, но моя поза не предусматривает быстрой ее смены. Мой бывший таращится на меня. Представляю, что можно подумать. Я красиво одета, волосы растрепаны, лежу, сверкая чулками, которых Бо на мне не видел ни разу, в квартире своего друга среди пустых бутылок из-под вина. Его щеки пылают, он взбешен.

– Я так и знал. Я пришел к тебе, чтобы помириться, чтобы дать тебе шанс исправить свою ошибку, но не застал тебя дома. Я поехал в участок, мне сказали, что ты взяла выходной. Тогда-то я понял. Ради меня ты никогда не брала выходной, даже когда я очень просил.

– Поверь, тебе стоит радоваться этому, – выплевываю я, на что Патрик прыскает от смеха, но тут же зажимает рот рукой.

– Все ясно. Я приехал снова сюда, и что я вижу? Моя девушка тут трахается со своим соседом, якобы другом, якобы геем.

Я качаю головой.

– Бо, тебе нужно лечить голову. Я все тебе сказала. Я не считаю, что совершила ошибку, и тем более, не сбираюсь ее исправлять. Прекрати меня преследовать и позорить на работе. Ты ведешь себя недостойно.

– А ты достойно? Ты просто шлюха!

Уставившись на него, не знаю, что сказать. Патрику это надоедает, и он повышает голос.

– Достаточно, Бо. Мы все поняли, что ты не в себе. Будь так добр, убирайся из моего дома.

– Я никуда не пойду без нее.

– Она никуда не пойдет с тобой. Тебе нужно успокоиться и смириться с тем, что вы расстались. Уходи, или я вызову полицию. Приедут ее коллеги и поколотят тебя дубинками.

Будь Бо мультяшным быком, из его ноздрей вылетали бы клубы дыма. Никогда не видела его таким злым. Постояв посреди комнаты еще с минуту, он все-таки убирается прочь.

Какое-то время мы с Патриком смотрим друг на друга так, словно через его гостиную только что пробежал тираннозавр, а потом начинаем хохотать.

– Ты слышал? Он видел, как мы трахаемся, – я едва могу говорить, – Я была на диване, а ты с другой стороны вышел, дверь ему открыл!

– Тогда ты так себе в постели, детка, я даже ничего не заметил.

От смеха я начинаю икать.

– Это у нас безопасный секс, тебе же религия запрещает спать с женщинами. Боже, какой он придурок!

Успокоившись, возвращаемся к ужину.

– Слушай, у него ведь по-прежнему мои ключи. Если ты не против, пусть Севен останется у тебя? Не хочу прийти с работы и обнаружить, что он отравил моего пса или что-нибудь в этом духе.