12 новых историй о настоящей любви (сборник)

Мы на ощупь добрались до лестницы, ведущей в фойе. На полу включились маленькие аварийные лампочки, от которых красный ковер казался окровавленным. Дойдя до фотографии Скратше, я притормозил. Даже в темноте эти глаза манили меня: «Взгляни на меня, Кевин. Я вижу тебя насквозь». Четыре последних ступеньки я преодолел одним скачком. Сердце бешено стучало.

Снаружи небо озарилось молнией, по полупустой парковке барабанил дождь. Нас с Дэни нагнал Джонни, возбужденный, как гиперактивный щенок.

– Эй, а что с фильмом? Только началось самое интересное! Так странно, мне стало казаться, что я и сам часть фильма.

– Вау, да что ты говоришь?

Я прошел мимо него, открыл дверь в зал и крикнул:

– Народ, простите! У нас свет вырубило. Через пару минут все уладим, и фильм продолжится. Спасибо за терпение.

Я приготовился услышать привычный хор возмущенных возгласов, но из зала донеслись только странные стоны, и я понадеялся, что мне не придется разгонять оргию на последних рядах.

– Страшновато как-то, – продолжал Джонни, – Мне показалось, я видел…

– Чувак, мы должны починить свет. Через пять минут вернемся, – сказал я.

Мы с Дэни открыли дверь за прилавком и стали спускаться в сырой и пахнущий затхлостью подвал. Кондиционера там не было, и жара проникала сквозь стены. В подвале было жарко, как на кухне, где целый день готовили. Резкий контраст с тем, что творилось наверху, но скорее неприятный.

– Где тут щиток? – спросила Дэни, водя лучом фонарика по бетонным стенам. Световые круги отчетливо напоминали фильмы Джорджа Ромеро.

– Справа, – сказал я. – Выше.

Она подняла фонарик выше, и я открыл металлическую дверцу. Дернул главный рубильник, раздался знакомый щелчок включившегося генератора, а потом и приглушенный диалог актеров. Длинные флуоресцентные лампы на потолке заморгали, как разбуженные дети, а потом разгорелись как следует, залив подвал неприятным синеватым светом. Я знал, что нужно идти обратно, но мне хотелось еще немного побыть наедине с Дэни.

– Ого! – я прошел дальше в подвал. – Просто эпизод из фильма «Барахольщик».

Вдоль одной стены тянулись металлические полки, на которых громоздились стопки журналов «Фангория»[5 - Американский журнал о фильмах ужасов.]. В углу, забытая в куче сломанных сидений, гнила двухметровая фигура болотного монстра. На полу стояла коробка пыльных сувениров: красноглазые резиновые крысы, гильотины для обрезки сигар и все в таком духе. Дэни стала перебирать покрытые пятнами афиши старых фильмов:

– «Монахини Сатаны. Демонический мистер Лэмфри», – прочитала она одно из названий. – «Пятерня доктора Времяубийцы».

– Зацени-ка этот, – я вытащил постер 1970-х годов с изображением вампира в пижаме, который мастерским ударом вырубал двух наркоторговцев. Позади него из золотого «Кадиллака» выглядывал татуированный оборотень, злобно обнаживший клыки и явно намеревавшийся проглотить парочку дилеров. Я прочитал слоган:

– «Доктор Драк и мистер Вулф: преступникам не уцелеть». Нет, серьезно. Как это вообще можно считать ужастиком?

– Ну а что? Дракула и оборотень, самая что ни на есть классика, – сказала Дэни и шутливо пихнула меня плечом. Меня как током ударило.

Я улыбался как дурак.

– Ну нет. Это просто кощунство. Все равно что снять «Закон и порядок в Трансильвании». У оборотня в руках ружье. Как это вообще возможно? У него же больших пальцев нет!

Дэни рассмеялась, и мне, не скрою, захотелось и дальше травить шутки, чтобы слышать ее смех снова и снова.

– А вот это класс, – Дэни взяла в руки лук и стрелы – подарочный набор к фильму «Робин Гуд: принц Тьмы». – Таким и убить можно. Неужели они их детям раздавали? – она прижала стрелу к тетиве, целясь мне в сердце.

Я поднял руки.

– Поаккуратнее с этим.

– Не волнуйся, – Дэни опустила руки. – Я целый семестр занималась стрельбой. Мое величайшее достижение – попасть тренеру Пелсону в зад.

– Ого, так это была ты? Ты могла бы сыграть в неизбежном римейке фильма «Ипполита[6 - Царица амазонок.] восстает из мертвых» 1966 года.

Дэни осторожно уселась на фальшивое надгробие.

– Ты правда любишь эти старые фильмы, да?

– Ага. Настоящий хоррор основан на человеческих переживаниях: печаль, страх, сомнения, беспокойство… Страсть. – Тут я неловко сглотнул. – А эти новые фильмы? На пятой минуте уже кого-нибудь режут бензопилой. Никаких эмоций. Совершенно безликое зрелище, как порнуха в интернете.

«Черт. Зачем я упомянул порнуху?»

– Я тебе не рассказывала, что на первом свидании мои родители смотрели ужастик? – спросила Дэни, и я покачал головой. – Ну так вот. Моя бабушка была ярой католичкой и пускала маму на свидания только в сопровождении тети Йоли. Папа рассказывал, Йоли так орала, что менеджеру пришлось вывести ее в фойе. И тут папа говорит: «Ха-ха, только нас и видели». Они с мамой ушли через заднюю дверь и пошли в клуб. Так что, как ни странно, я родилась благодаря ужастику. – Она улыбнулась, и мое сердце принялось отбивать чечетку.

– Ого. Круто, – с трудом выдавил я. Стоявшая в подвале жара начинала действовать. Я вытер пот с шеи.

Дэни снова посмотрела мне прямо в глаза.

– Знаешь, в Техасском университете отличный факультет кино. И это не так уж далеко от Дедвуда. Да перестань ты! Не надо делать такое лицо. Я серьезно.

– Ну да, ну да…

– Кевин! – она больше не улыбалась. – Чего ты боишься? На самом деле?

На самом деле? Пауков. Того, что меня бросят. Что я окажусь недостаточно хорош. Что меня отвергнут. Ответственности. Что меня похоронит заживо какой-нибудь псих. Что я упущу шанс сходить на свидание с лучшей девушкой на свете. Что я стану таким, как мой отец. Список был бесконечен. Но в основном я боялся будущего, которое было столь пугающим в своей неопределенности и душило меня, лишая возможности дышать. Я боялся остаться тут, когда Дэни и Дэйв устремятся в это самое будущее. Но мне казалось, что, признав этот страх, я лишь дам ему больше власти над собой.

– Йа нитшего не паюсь, – сказал я с фальшивым немецким акцентом. – Ведь я Ван Гейзер и убиваю вампирские сперматозоиды при температуре ровно сто четыре градуса.

Губы Дэни разочарованно скривились.

– М-м, ну как скажешь. Ладно, не важно. Пойдем наверх, – равнодушно сказала она и слезла с надгробия.

Черт. В моей голове закрутился новый фильм: «Ночь живых идиотов».

Сцена первая. Подвал. Гадкий-прегадкий вечер.

Толпа зомби атакует Кевина, но останавливается, понимая, что убивать его незачем. Склейка. Титры. Конец.

Когда мы поднялись наверх, свет еле-еле горел. Зато кондиционер шпарил на полную. От резкого перепада температур меня начало знобить. Джонни стоял в демонических очках, подперев ногой дверь и заглядывая в зал через щелку.

– Джонни? – окликнул я. Он не ответил. – Прием. Земля вызывает Джона. Ты зарядил машину для попкорна? Джон?

Я щелкнул пальцами у него над ухом. В конце концов я сдернул очки у него с носа, и он заморгал.

– Ой. Привет. Когда это вы успели вернуться?

– Сынок, разве мы с мамой не предупреждали тебя, как опасна марихуана? – спросил я. Вид у Джонни был все еще осоловелый. – Серьезно, приятель, ты в порядке?

– Да. Вроде бы. Так странно. Я смотрел фильм, и на какое-то время мне показалось, что я на самом деле там.