Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки

– Было бы классно. Мы бы с Максом сейчас пропустили по-маленькой коньячка, посидели бы еще, поболтали, а потом завалились бы спать. А утром я отвез бы тебя в общагу.

– Размечтались…

– Хоть помечтать! Здесь поцеловать нельзя, а я о великом…

Он обиделся. Или сделал вид, что обиделся. Ехали молча, я смотрела в боковое окно, но краешком глаз видела, что он посматривает на меня украдкой. Я улыбалась своим мыслям, Артуру, вечернему городу. Как же с ним хорошо!!!

К общаге подъехали без пятнадцати час и у нас было еще минут десять.

– Что молчишь? О чем думаешь? Какие планы на субботу?

– Если честно, то собиралась на кафедру детской оперативки с утра, готовиться к зачету. А о чем думаю, не скажу.

– Когда зачет?

– В среду.

– Я утром за тобой заеду и помогу подготовиться. Хорошо?

– Прекрасно!

Он проводил меня до входа в общежитие, но поцеловать даже не попытался. А я так этого ждала… Он просто очень внимательно и как-то задумчиво посмотрел в мои глаза на прощание.

– Тогда до завтра! Часов в десять буду.

В прозекторской

В десять часов я была готова грызть гранит науки и уже собиралась взять куртку, как в дверь постучали. Я приоткрыла дверь и тихо сказала:

–Уже иду.

Помахав девчонкам и пожелав им удачного дня, удалилась на встречу с наукой и Артуром. Посмотрю, может заниматься рядом с ним мне будет спокойнее, и я не буду витать в облаках от его присутствия.

Мы поднялись на кафедру, но не в студенческие кабинеты, а в кабинеты для аспирантов и ординаторов, там были совсем другие условия и совсем другие препараты. Расположились в небольшом кабинете и меня начали проверять, учить, готовить к зачету. Артуру легко удавалось нащупать слабые места в моих познаниях, но нащупав, он объяснял все подробно, рисуя в моей тетради схемы и тут же все показывая на препарате. Скальпелем и пинцетом он орудовал виртуозно. Все движения были отточены.

Я наблюдала за ним и мне нравилось то, что я видела. Заниматься с ним рядом было действительно проще. Я, хотя и отвлекалась, но ненадолго, не успевая улететь в облака. Он постоянно, что-то спрашивал, приходилось быть всегда начеку, готовой к ответу. Очень хотелось показать Артуру свои знания в хирургии.

– Артур Ваграмович, а сколько времени Вы проводили здесь в студенчестве?

– Не помню, Машуня… Очень много… В то время у меня не стало мамы… Дома находиться не мог. Сейчас понимаю, что вел себя как эгоист. Спрятавшись от своей боли, я оставил Шушу один-на-один с ее. Ведь она потеряла так же дорого и близкого ей человека. Натэлла для нее была и дочерью, и подругой. Потом, когда боль немного улеглась, привычка уже сформировалась. Хирургия – это мое все!!!

– Это заметно.

– Ты тоже умница. Я столько на четвертом курсе не знал, – похвалил меня Артур.

На кафедре мы проработали около трех часов. Я очень устала, но мы повторили почти все.

Артур сказал, что это беспроигрышный зачет, но, когда узнал кому сдает наша группа, помрачнел, но ничего мне не сказал. Добавил только одно: «Не расстраивайся, если не сдашь с первого раза, что-нибудь придумаем».

На улице было тепло, светило весеннее солнышко. Я подставила его лучикам свое лицо для весеннего поцелуя.

– Куда поедем? Я голодный, – он снова держал меня за талию, снова я была в плену его глаз, его рук, но даже в мыслях теперь не сопротивлялась этому.

– Я тоже, – отозвалась я.

– Тогда поедем в «Неву». Там и покушаем, и отдохнем, а потом что-нибудь придумаем…

– Поехали, – согласилась я.

Субботний вечер

После ресторана отправились гулять в Летний сад.

Я уже стала привыкать, что он держит меня за талию, реагировала только тогда, когда его рука сползала чуть ниже или поднималась чуть выше, поправляя её. Артура это веселило.

– Машунь, а почему я не могу обнять тебя так, как я хочу? Мы же не дети. Мы два взрослых человека и каждый из нас знает, что хотим мы одного и того же.

– А откуда Вы знаете, что мы хотим одного и того же. Чего хочу я, я знаю. А чего же хотите Вы?

Я понемногу училась разговаривать с ним, не краснея по поводу и без. А вот обуздать свое тело у меня еще не получалось. При каждом прикосновении руки Артура меня бросало то в жар, то в дрожь, я боялась, что это очень заметно и старалась держаться хоть на каком-то расстоянии, понимая, что это выглядит глупо…

– Чего хочу я? Быть с тобою рядом, дышать одним воздухом с тобой, ложиться спать и просыпаться в одной постели с тобой. Смотреть в твои голубые глаза утром, днем и вечером, всегда-всегда, а потом и в глаза наших детей… А разве ты этого не хочешь? – он внимательно смотрел на меня, а я тонула в омуте его глаз и молчала. – Только не говори: «Нет».

– Почему, Артур Ваграмович? Вы мне даже выбора не даете.

– Потому что твои глаза уже сказали: «Да». Глаза врать не умеют. Особенно такие… Или я не прав?

– Допустим Вы правы, Артур Ваграмович! И?

– И прекрати называть меня Артур Ваграмович! Для тебя я – Артур. Неужели это так сложно?

– Сложно…

– Что?

Он резко повернул меня к себе и поцеловал. Поцелуй был настойчивым. Это был наш первый такой поцелуй. Он завладел моими губами, требовательно раздвинул их языком, проникая внутрь и начиная медленно исследовать, не давая мне возможности отстраниться. Я поняла, что земля уходит из-под ног, что попадаю в какой-то водоворот. Меня это напугало. И при первой возможности я отвернула лицо. Так меня еще никто не целовал, я даже представить себе не могла, что такое возможно.

– Машуня, что я делаю не так? Ты может объяснишь? Или я включу воображение, и тогда неизвестно куда нас это приведет.

– Не могу, – ответила я тихо. – Включайте свое воображение, если Вам это так необходимо.

Я обреченно вздохнула.

– Машуня, ты феномен… Я впервые встретил женщину, которая отказывается от моих поцелуев и не хочет со мной в постель. Что прикажешь думать?

Я молчала. Как я могла сказать ему «хочу» через неделю после знакомства… Хотеть-то я уже хотела. А вот сказать и сделать не могла. Да и зачем? Сладок только запретный плод. Легкая добыча не приносит много радости, только насыщение. Я хотела быть для него желанной, единственной, а не доступной. Но как это сделать?

– Не хочешь со мной разговаривать, не надо. Значит будем гулять молча. Или ты скажешь мне сама или я буду настойчиво искать ответ.