Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки

Он снял меня с пенечка, и мы пошли по аллеи к машине. Артур держал меня за талию. Теперь это меня не смущало.

– Сказал, что женюсь на тебе.

– Что??? – я, опешив от такого заявления, остановилась, даже дыхание перехватило.

– Ты чего остановилась? Сказал, что женюсь. Я же не соврал. Я действительно женюсь на тебе. Но ты же сейчас не хочешь, значит я подожду.

Он чмокнул меня в щечку и увлек к машине.

– Сейчас мы заедем в Куйбышевку. Мне нужно посмотреть одного больного. Сегодня была сложная операция. И меня что-то смущает и тревожит. Что? Не знаю, не спрашивай. Седьмое чувство. Просто, что-то тревожит… и я должен понять, что…

– Тогда поехали.

Мы приехали в Куйбышевку, поднялись в отделение 1-ой хирургии. Здесь я уже пересекалась с некоторыми хирургами, кое-кто из среднего персонала мне тоже был знаком. К тому же заведующий отделением вел у нас курс общей хирургии и должен будет принимать зачет, а возможно и экзамен.

Предложив мне чей-то халатик, я пакет по привычке оставила в машине, и взяв историю болезни больного на сестринском посту, уточнив вклеены ли результаты последних анализов в историю, Артур предложил мне расположиться на диванчике в холле. Здесь находиться с ним было безопасно, в больнице он не позволял себе вольностей, особенно в общественном месте, одним словом, вел себя прилично, хотя изредка бросал такие взгляды, что я сразу чувствовала себя раздетой. Но к этому я уже стала постепенно привыкать…

Он просмотрел историю болезни, протянул ее мне и, явно раздраженно, спросил:

– Что здесь не так? Что-то не так. Но что? Чувствую, но не вижу. Смотри только внимательно…

Я взяла историю болезни и, не торопясь, стала просматривать ее, не надеясь что-либо увидеть:

«Иванов, 42 года, рост, вес, жалобы …, анализы …, операция, ход операции, анализы…» Старалась смотреть внимательно, как нас учили работать с историями болезни пациентов. Что? Я вернулась к анализам до операции (дата, время, формула), во время операции (дата, время, формула), сразу после (дата, время, формула), последние (дата, время, формула). Сколько влили плазмы? Давление? Что за чертовщина?

– Артур Ваграмович, посмотрите на формулу крови и давление. Давление низкое. После переливания оно должно было стабилизироваться. А у него – нет! В анамнезе есть проблемы со свертываемостью крови у мамы, но я не увидела расширенного анализа на свертываемость у него… Формула крови сразу после операции лучше, чем спустя шесть часов. Кровь говорит – о кровопотере… Если взять во внимание маму, то …? – я задумалась, он внимательно смотрел на меня.

– Где-то есть кровотечение, может быть небольшое, но оно есть… Может, пропустили какой-то сосуд? Не прижгли? Боже, как ты это увидела? Ты мое спасение!

Он чмокнул меня в щечку и попросил подождать его в ординаторской, медсестру на посту – попросил позаботиться обо мне. И… быстро удалился … к больному, по дороге позвав попавшего под руку дежурного врача.

В ординаторскую мне не хотелось, там, наверное, Ирочка (Ирина Ивановна), мрачная и надменная. Немного посидев в холле, я пошла на пост к Леночке узнать, может нужно что-нибудь помочь. Хоть какую-то пользу принесу.

– Помоги разобрать анализы. Запарилась я совсем. Сегодня поступивших много, уколы – капельницы – новые назначения, да еще послеоперационные. Целый день на ногах. Я одна на двух постах, Павловна сегодня не вышла. У нее давление. А у меня токсикоз!, будь он неладен! – измученно произнесла она.

Я улыбнулась и приняла приглашение Леночки.

Время шло медленно. Я подклеила все анализы, пообщалась с пациентом, которому очень хотелось с кем-нибудь поговорить.

В отделении зашел Николай Николаевич, заведующий отделением (студенты его звали Ник Ником). У него сегодня было ночное дежурство.

– И что здесь делает студентка? Разве мы договаривались?

Он очень часто на свои дежурства приглашал любознательных студентов. С ним дежурить было одно удовольствие, он многое разрешал и многое объяснял во время дежурства.

– Добрый вечер. Нет. Я жду Артура Ваграмовича. Он где-то пропал с пациентом Ивановым. Скорее всего на повторной… – предположила я.

– Артура Ваграмовича? Что так? Уже давно?

– Уже около часа…

Ник Ник улыбнулся. Это был добрый старичок, он любил свое отделение, персонал и студентов, все отвечали ему тем же.

– На вопрос ты, конечное, не ответила. Ну, да ладно! Леночка, если истории болезни свободны, занесите мне в кабинет. Сейчас гляну, что здесь творится и что за повторная операция в моем отделении.

– Сейчас, Николай Николаевич, – отозвалась Леночка.

– Пойдем со мной. Поможешь. Все равно прохлаждаешься в ожидании, – позвал меня Ник Ник. – Чайку попьешь со стариком.

В кабинете Ник Ник заварил чай, налил мне и себе.

– Чай душистый на травах. Такого ни в одном отделении нет. Значит ждешь Артура Ваграмовича. Ну-ну, – многозначительно протянул он.

Леночка принесла истории болезни.

– Ну-с, начнем. С кем, говоришь, возится доктор Баграмян, с Ивановым? Это которому он операцию сегодня делал?

Я кивнула.

– Что здесь не так, Артур Ваграмович не сказал?

– Окончательную версию он не сказал. Но мы предположили… – и я рассказала Ник Нику то, что сказала Артуру, и, что предположил он.

– Хорошо, – у старика засветились глаза. – И кто ему ассистировал? Так и знал! Нет, наверное, нужно распрощаться. Пусть идет в поликлинику, там можно меньше накосячить. Учу-учу и все без толку, – ворчал старик.

Я тихо допивала чай.

– Что призадумалась? На-ко, вот тебе историю болезни и, пожалуй, еще две вот эти, – добавил Ник Ник. – Твоя задача, барышня, посмотреть внимательно, и дать заключение, чтобы Вы, милая, назначили, отменили или оставили все, как есть. Все действия обосновать.

Я взяла истории. Просмотрев первую отложила ее в сторону, глаз ни за что не зацепился. Подумаю еще…

Вторая история: Литовченко, 48 лет, анамнез, ход операции, анализы…, назначения. Я задумалась над назначением…

– Не совсем поняла, зачем мы улучшаем свертываемость крови таким препаратом, да еще в такой дозировке. 48 лет… Женщина еще не старая. О климаксе в анамнезе ничего не сказано, цикл и его периодичность – нам не известен. После операции прошло четыре дня. Если бы было внутреннее кровотечение, уже давно узнали бы. Я бы у пациентки вначале уточнила эти вопросы, прежде, чем повышать свертываемость… Да и препарат можно помягче выбрать, кровь не плохая.

Ник Ник одобрительно кивнул, но промолчал.

Я взяла следующую историю болезни: Сидоров, 32 года, заболевание, анамнез, поступил по скорой, анализы, операция срочная, лечение… Стабильная гипертония? А до операции? А лечение?

Я поделилась своими сомнениями с Ник Ником.

– Молодец!.. А к отложенной вернемся? Чего отложила то?

– Вернемся, конечное, – я вернулась к отложенной истории и просмотрела ее еще раз. – У Шведовой на завтра назначена плановая операция. Но ЭКГ месячной давности, в анамнезе порок сердца, анализы не очень, а свежей ЭКГ нет. Можно было бы предположить, что назначили на утро, но и в назначениях нет. До операции нужно обязательно сделать ЭКГ, а еще лучше УЗИ сердца. Пациентка возрастная… Не хочется получить сюрприз на операционном столе…

В кабинет заглянула Ирина Ивановна, молодой хирург, в отделении работает около года, но ошибок делает много. Ник Ник постоянно ее учит.

– Ирочка, добрый вечер, возьмите истории и отнесите их на пост, коль заглянули. И … Шведова Ваша больная? – Ирочка утвердительно кивнула. – Назначьте ей УЗИ сердца и ЭКГ, завтра с утречка, до операции, дабы избежать «сюрпризов» во время плановой. Их и так последнее время хватает. И что Вы там сегодня на пару с Артуром Ваграмовичем накосячили с Ивановым? Почему Баграмян на повторную пошел?