Соперники

– Какого черта? У нас полный день деловых встреч! Что у тебя такого важного, что приспичило смыться?

Как и вчера, он намотал прядь моих волос на палец и сильно потянул.

– Ты справишься, Фифи. Ты же любишь всем угождать. Уверен, к вечеру все в отеле уже будут радоваться, что старая дура сыграла в ящик.

Я треснула его по руке, высвободив волосы.

– Я тебе не секретарь, что пропустишь – твоя проблема. Не жди, что я тебе стану докладывать.

Поганец в ответ подмигнул, зная, что я до дрожи ненавижу подмигивания.

– Удачного дня, красотка.

– Не называй меня так!

На этом Вестон Локвуд удалился.

Этот человек доводит меня до исступления! Ну и хорошо, что убрался, скатертью дорога.

На совещаниях он мне нужен как собаке боковой карман.

Без него только спокойнее.

Как подумать, единственное место, где от поганца был хоть какой-то толк, – спальня.

Но этой ошибки я больше не допущу.

За это я могла ручаться.

* * *

Я вернулась к Луису и продолжила разговор:

– Как вы уже знаете, теперь отель принадлежит Стерлингам и Локвудам, – начала я. – У каждой семьи есть по сорок девять процентов акций, а оставшиеся два процента завещаны местному благотворительному фонду, который поддерживала миз Коупленд.

Луис с обожанием улыбнулся:

– «Легкие ноги».

– Да-да, – кивнула я.

Благотворительный фонд, довольствовавшийся пятьюдесятью тысячами долларов в год, которому Грейс оставила два процента акций, был довольно необычным. Им руководил один человек, его создатель. Два процента «Герцогини» – это годовой бюджет фонда больше чем за сто лет, поэтому неудивительно, что мужик очень хотел продать свои акции одним из нас.

– А что, у миз Коупленд были личные причины сделать такое крупное пожертвование? Фонд, конечно, достойный, но весьма своеобразный.

Луис уселся поудобнее и кивнул. Взгляд его сразу потеплел.

– Причиной тому стал Лео Фарли из поэтажного обслуживания.

Это имя было мне незнакомо.

– Работник отеля заставил владелицу обратиться к благотворительности?!

– Лет шесть назад Лео был бездомным. Долгая история – потерял работу, жена скончалась, из квартиры выселили, дочь покончила с собой, и все это свалилось на беднягу за один год. Лео иногда спал в переулке возле нашего служебного выхода, а миз Коупленд дважды в день совершала променад – в десять утра и в три часа дня. И вот однажды она наткнулась на Отто Поттера, который обрабатывал Лео ступни.

– Того самого Отто Поттера, руководителя фонда «Легкие ноги»?

Луис кивнул.

– Да. Отто в прошлом мастер педикюра, сейчас на пенсии. У многих бездомных проблемы с ногами: тут и некомпенсированный диабет, и ходьба босиком, и разные инфекции – полный букет. Отто открыл «Легкие ноги», чтобы помочь горожанам, которым не досталось легкого пути. Он и его волонтеры ходят по городу и обрабатывают ноги людям вроде Лео прямо на улице.

– А как Лео попал в отель?

– Миз Коупленд прониклась к нему симпатией. Когда у него поджили ступни, Лео стал сопровождать ее на прогулках, и в конце концов она предложила ему работу. Лео чаще всех сотрудников становился у нас работником месяца. Он вкладывает в дело всю душу.

– Удивительная история.

Луис гордо улыбнулся.

– У меня много таких историй о миз Коупленд. Она была на редкость хорошим человеком. Очень благожелательной.

Учитывая, что Грейс оставила двум мужчинам, когда-то любившим ее, это еще мягко сказано. Впрочем, я сочла услышанное хорошей новостью, потому что благожелательные работодатели обычно собирают лояльный коллектив, и я надеялась, что дела пойдут по накатанной, пока я торчу тут, управляя отелем и блюдя интересы семьи.

Решив вернуть беседу к насущным вопросам, я взяла ручку, лежавшую на принесенном мной блокноте.

– Расскажите мне о заведенных тут порядках. Хорошо ли идет работа? Может, вас что-то заботит или смущает?

Луис указал на мой блокнот:

– Хорошо, что вы припасли эту штуку.

Та-ак.

– Во-первых, у нас назревает забастовка.

– Что?!

– Миз Коупленд была щедрой и великодушной, но когда дело касалось управления, держала всех на коротком поводке. Я менеджер отеля, я смотрю за повседневной работой, а к деловым решениям Грейс никого не подпускала, и из-за ее долгой болезни многие дела оказались запущены.

Вздохнув, я записала: «Пункт первый – забастовка».

– Луис, а что конкретно вам известно о проблемах с профсоюзом?

Сорок минут спустя у меня было исписано шесть страниц, и это только по первому вопросу.

– Что-нибудь еще?

«Пожалуйста, скажи “нет”!»