Туман и Молния. Книга VIII

И видя, как прямо на глазах бледнеет Корс, надзиратель поспешил добавить:

– Я думаю, он ещё в башне, оттуда не так просто выбраться, и мы подняли тревогу…

Корс глянул на Клайва, потом на надзирателя, он явно не знал, куда ему бежать, куда броситься.

– Клайв! Езжай за Лисом и Кариной! Лиса убей, Карину привези! Ты понял? Что ты так смотришь на меня? Покажи, на что ты способен!

– Есть господин!

– Действуй!

– А я разберусь с этим чёртовым демоном, далеко ему не уйти. Все выходы перекрыли?

– Так точно господин, Все выходы перекрыты!

– За мной!

Глава первая.

Немного ранее

Что случилось на самом деле:

Карина чувствовала полное опустошение и усталость, казалось бы, она должна была радоваться, ведь она сделала добро, и Лиса не повесят. Над ним не будет глумиться толпа на базарной площади, и помост останется в полноправном владении танцовщицы Норты. Но Карине было не по себе, наверное, она боялась отца. Его реакции. И этот страх отравлял и затмевал все остальные чувства. Всё вымораживал, оставляя лишь опустошённость. Она просто не знала что делать! И то, что она уже сделала, было ли это правильно? В голове полный сумбур, и ей очень нужно поговорить с кем-то, рассказать обо всём и услышать какое-то непредвзятое мнение в ответ. Может быть, услышать какой-то дельный совет. Как теперь смотреть в глаза отцу. Что ему сказать?

« Мне нужно поговорить с Никто! Он мудро рассуждает и он, поможет мне собраться с духом перед встречей с отцом! Подскажет как себя вести!»

В Никто, есть какая-то цельность, которой ей так не хватает. И ещё, в нём есть внутреннее спокойствие, которого ей тоже сейчас очень не достаёт!

Правда, он сказал ей держаться от него подальше и больше не приходить, но в данной ситуации это не важно. Да!

И быстро переодевшись и захватив свою сумку, с которой она обычно ходила к Никто, (в ней лежали все пропуска, лекарства и «каменный цветок» в специальном стеклянном футляре, ему не нужен был свет, он сам освещал всё вокруг, не хуже свечи) Карина бросилась по привычному пути в глубины тюремной башни.

Охранник возле его камеры, ничуть не удивившись, уже как обычно, без вопросов, впустил её.

И дрожа от возбуждения, Карина подбежала к Никто:

–Ник! Ник! Ты спишь?

Никто не ответил ей. Он лежал на боку, не шевелясь, поджав одну руку под себя, вторая выкрученная вверх, была пристёгнута за наручники к кольцу в стене.

– Ник? – позвала она снова, и уже испуганно. Похоже, он не спал, и, похоже, с ним было что-то очень не так.

– О Боги!

Никто выглядел сейчас действительно как труп. Ни кровинки на бледном лице, скулы так чётко обозначились, черты лица нездорово обострились. И полное отсутствие хоть какой-то реакции на её слова…

Она попробовала смочить ему лоб влажной тряпицей, всё время твердя его имя, вперемежку с ласковыми словами, и к её радости он зашевелился, открыл глаза, но взгляд его ничего не выражал.

– Ник! Очнись, пожалуйста! Я тебя прошу! Ты мне нужен! – не в силах видеть его в таком удручающем состоянии, таким измученным Карина заплакала. Она принялась приподымать его, потому что нездорово выкрученная рука пугала её. Он очень медленно сел, всё также, не издав ни звука. Карина поднесла к его губам чашку с водой:

– На выпей, тебе нужно попить. Что мне вколоть тебе. Боги! Если тебе нужна «чёрная вода»…, – она осеклась, так как при этих её словах Никто вздрогнул, и отшатнулся от неё, вжавшись в стену, Карина не поняла его, она продолжила:

– Если без неё ты не можешь. Я постараюсь достать её как-нибудь, украсть из сейфа отца, в котором он хранит вещественные доказательства. Думаю, там должна она быть… Или… я не знаю… я поеду в замок к Арелу, и там всё перерою и найду её. Мне терять уже нечего! Ты мне только подскажи где искать?!

Никто словно не слышал ее, он как то странно, лихорадочно провёл руками по своему лицу, по глазам, по шраму, губам с кольцами. И лицо его перекосилось в таком отчаянии, в такой муке, что Карина мигом забыла все свои проблемы и вопросы.

– Боги! Что с тобой! Ответь мне что-нибудь?! Не веди себя так, словно сам не свой.

Никто дотронулся до своих волос, провёл ладонью по всей длине, он словно ощупывал себя, глаза его при этом смотрели в стену за спиной Карины, мимо неё, и она поняла, что он ничего не видит.

– С тобой всё в порядке?! Ну, пожалуйста! Перестань! Боги! Он тронулся умом! Что теперь делать!

Никто слегка повернул голову, словно ориентируясь на звук её голоса, и мотнул головой в отрицательном жесте, это её несказанно обрадовало, значит, всё-таки он её слышал и понимал.

Звякнула цепь, Никто провёл рукой по шершавой стене, потом свободной рукой вниз, он ощупывал плиты пола и солому так, словно не понимал, где он находится, и что его окружает.

–Ник! Ты меня слышишь? Ответь мне что-нибудь? Ты меня очень пугаешь!

Никто замер, и чуть склонив голову, медленно провёл пальцами по пересохшим потрескавшимся губам, словно перечёркивая их крест-накрест.

– Что это значит? Я не понимаю тебя?! Ты не можешь говорить? На тебя напал приступ немоты, поэтому тебя в «Нижнем» называют «немой»? С тобой случаются приступы не только слепоты, но и немоты? Чёрт! – Она вспомнила, как доктор что-то говорил о подрезанных голосовых связках, она пропустила тогда это мимо ушей. Видимо каменный мешок, и не регулярный приём «восстановителей» ощутимо нарушил что-то в его организме.

– Я поняла, ты ещё не пришёл в нормальное состояние, не можешь видеть и говорить. Я поняла. Сейчас вколю тебе что-нибудь, только что… Постой! Карина лихорадочно принялась копаться в своей сумочке:

– Вот! Держи! – она вложила в руку Никто маленькую книжечку для записей и карандаш:

–Напиши мне, как сможешь. Я пойму, что ввести!

Никто взял карандаш и медленно нацарапал что-то на листке, пальцы не слушались его. Карина буквально выхватила блокнот из его рук, но вместо названия препарата и пропорций, на листке было написано:

– Какое сегодня число?

Карина сидела и тупо разглядывала эту кривую неуверенную запись. Потом подняла взгляд и сказала:

– Три с половиной дня, если я не ошибаюсь, ты провел в каменном мешке. Отец мне так говорил.

Никто мотнул головой, и протянул руку, она тут же вернула ему блокнот. Он написал только одно слово: «Дата».

И ошеломлённая Карина, назвала ему сегодняшнее число и год.

– Кстати, – сказала она, – если верить отцу, сегодня у тебя день рождение, – она попыталась улыбнуться, забыв, что Никто всё равно не видит её улыбки, едва выговорила, – Поздравляю тебя, – и ком застрял в горле.

Никто прислонился спиной к стене и опустил голову. Он не шевелился. Она тоже молчала, не зная теперь, что сказать, ждала, что Никто сам придёт в себя и даст ей знак. Но он словно оцепенел. Так проходили минуты за минутой, и ничего не происходило. Они сидели вдвоем в темном и покрытом плесенью тюремном каземате, и каменный цветок в отличие от свечи до бесконечности мог разгонять мрак вокруг. Никто съежившись, скорчившись в углу, и Карина рядом с ним, чуть напротив, на низкой скамеечке.

– Ник? – наконец позвала она, не в силах больше терять время попусту, отцу уже наверняка доложили о её поступке на суде, и он скоро начнёт её искать. Конечно, искать её здесь, ему и в голову не придёт, или придёт в последнюю очередь, но всё-таки…

– Ник?