Чёрный монах

Одних к любви, других к несчастью,
Чтобы на лоне шумных вод,
Взять в плен торжественною властью!
Всем уготован свой приют,
Для каждой пьесы будет зритель.
Ведь нас всегда мечты влекут,
Туда где ждёт нас покровитель!
Даруя времени покой,
В словах – надежду, наслажденье,
И чтоб блистало в шуме волн
Душевных мук выздоровленье.

II

Не тешусь в горести веков,
Внимаю сердцем я признанью
Императрицы, чья любовь
Явилась похотью к страданью.
Хотя не чужд был свет земной
В кругу друзей немецкой знати,
Но, посетив России зной,
Осталась в ней свободы ради.
Приняв религии удел
И имя рода – Александра,
Императрица в скуке дел
Жила заботой ожиданья,
Где в чувствах полнилась семья…
И в тех восторгах – перемены!
Где в коридорах, как всегда,
Лишь зрела почва для измены.

III

Не став во свете тем, кто есть,
Она была лишь иностранка,
Неся по жизни грузом весть:
То Николаева служанка!
Интриг дворцовых всех не счесть,
И жребий жизни был опасен,
Но вот явился наш мудрец,
Чей взор был страстен и прекрасен!
В явленье радость опознав,
Императрицы зов был скромен,
Одно лишь виделось в слезах,
Что сын царя с рожденья болен.
Такое в жизни не учесть;
Внимая божескому слову,
Императрица благу весть
Ждала, как божию опору.

IV

И чудо то произошло,
Пришла к усталости награда,
И счастье в Дом к чете пришло
Как дар богов, ночи услада.
Ниспослан небом верный друг,
Чтоб тешил души теплотою
Лучами выверенных слов
И православною любовью.
Хотя нарушил их покой,
Чтоб всюду слышались сужденья:
«Распутин вовсе не святой,
И в Доме он для утешенья.
Царя низложен век мужской;
Иной сегодня делит чувства,
То не священник, а Герой!» —
Судили люди простодушно.

V

Молва людская без границ,
Бежал поток журчаньем,
Лишь привлекая новых жриц
Повышенным вниманьем.
То были дни больших трудов
Наук и просвещенья…
И где не нужно было слов
Для благости, веселья!
Не отдавая склокам честь
В век новый, хладный, тёмный,
Распутин знал, что будет месть
За всё, рукой наёмной.
Ну, а пока, внимая дар
Царицы благосклонно,
Он в Доме царском исцелял
Умело, непритворно!

VI

Влюбившись в дар целебных рук
Оракула-пророка,
Весь царский Дом не знал уж мук
От посланного рока.
Чете не грезил больше зной,
Хотя «приём» был труден:
«Зачем искать судьбы иной?
Григорий, ты нам нужен!
В тревогах жить я не хочу,
Хотя влекут глубины,