Лунные тени разума

– Наверное, я его загрыз, – задумчиво сказал кот. – Я смутно помню – в такие моменты действуешь инстинктивно… А потом появился Файдер и… снял меня с дерева. Оказалось, что я забрел на территорию Центра экспериментальной генетики. И все это зеленое великолепие, и чудище – претворенные в жизнь плоды воспаленного воображения ученых. С одной стороны, это хорошо – в природе нашим краям такая буйная растительность не свойственна. Но зачем же монстров плодить…

Дикс встал, почесал за ухом и сказал:

– Может быть, кофе?

– А тут и кофе есть? Обыкновенный кофе, не синий и не зеленый? – с иронией спросила Марта. Всё, что ей приходилось пробовать в Аду, было, мягко говоря, необычным.

– Ну что вы, классика вечна! Лично я не любитель новомодных штучек цивилизации. Что может быть лучше, чем выпить колодезной водицы с корочкой хлеба и пойти спать на сеновал, – сказал Дикс, нажимая лапой кнопку вызова на телефоне. – Алло! Служба доставки? Две порции жареных куропаток и два кофе с корицей…

***

А в это время Грязный Гарри с забинтованной головой, курсируя по кабинету, проводил разъяснительную работу с Эло, который слушал его, собрав все свое адское терпение и равнодушие (но уши Эло при этом почему-то предательски розовели).

– Своим поступком Вы попрали честь храма науки, в коем имеете честь обучаться! Нет, конечно, в том, что касается знаний, – у меня вопросов нет. Но с такими дурными наклонностями, я боюсь, Вы не сможете полноценно трудиться на благо общества…

«А не пошло бы это общество…» – подумал Эло, но, естественно, промолчал, так как наученные горьким опытом студенты знали, что главное при беседах с Автомианом – это, скромно опустив глаза, со всем соглашаться.

– Я надеюсь, что Вы не ставили целью лишить меня жизни, но это даже не столь важно. Ужас в том, что Вы ушли, оставив беспорядок! Наука способна развиваться и приносить плоды только в условиях строжайшей дисциплины. Из хаоса может родиться только хаос…

В конце концов, выдав свою норму наставлений, и после того как Эло торжественно пообещал «пересмотреть свою жизненную позицию, не дожидаясь полного морального растления», Грязный Гарри его отпустил. За дверью Эло ждал Файдер. Он стоял, скрестив на груди руки, и хрустел чем-то вкусным.

– Живой? Ну и хорошо. Вот, возьми конфетку. Я только что со всеми расквитался. Твою работу по «культуре» при мне проверяли – там всё в порядке. Так что можем спокойно валить отсюда. Теперь мы свободны до следующего понедельника.

– Это радует. Одно плохо – речевой центр у нашего Гарри не пострадал. А как было бы замечательно! – мечтательно сказал Эло. – А теперь говори, что случилось.

– Ты это о чем?

– О том, что тебя терзает какая-то не очень хорошая мысль. У тебя глаза такие… зеленые-зеленые… когда ты чем-то обеспокоен.

– Правда? Завтра же покупаю контактные линзы. Черные. Или лучше красные в полосочку – очень выразительно, – Файдер засмеялся, но как-то невесело, и потом сказал, открыв ногой дверь на улицу: – Дети Света в городе. Этот райский десант начинает напрягать. В последнее время они что-то зачастили. А в таком количестве, как сейчас, их никогда не было. И мне это очень не нравится…

Они прошли институтский парк, и вышли на площадь, от которой была пара минут ходьбы до дома Файдера, и остановились, увидев группу из полусотни человекоподобных существ, одетых в длинные одинаковые белые балахоны.

Файдер презрительно ухмыльнулся.

В это время крылатые существа выстроились полукругом в центре площади и запели что-то торжественно-печальное. Эло обернулся в сторону одного из главных проспектов города, который хорошо отсюда просматривался, и тут даже присвистнул от удивления:

– Смотри! Как будто молочный завод взорвали!

Картина действительно была впечатляющая: светловолосые существа в белых одеждах шли сплошным потоком, растянувшимся на несколько километров. Каждый в этом потоке пел свою проникновенную призывную песнь о спасении души и милосердии к ближним. Тут этот ангельский поток начал редеть по центру, расступаясь, и на передний план вышел лимузин. Он неторопливо пересек площадь и остановился перед входом в здание Администрации. Крылатая толпа затихла.

Из лимузина вышел высокий стройный блондин в белом приталенном костюме, без крыльев.

У него были длинные прямые волосы и бледное лицо без возраста, а его голубые глаза были полны вселенской любви и сострадания. Он одернул манжеты, взял серебристый кейс и решительно направился к входной двери.

– Ого, политическая элита в лицах… К чему бы это, Файдер?

– Не знаю, но что-то мне подсказывает, что ни к чему хорошему.

Через несколько минут блондин сидел за массивным столом из оникса в кабинете губернатора и сверлил взглядом стоявшую у окна делового вида даму, которая держала руки в карманах брюк и смотрела на ангельское шествие.

Подчиненные называли эту даму всеобъемлющим словом "Мамочка".

– Я вас не понимаю, – сказала она, не оборачиваясь. – К чему эти демонстрации? Плановый визит был всего три месяца назад. Зачем вы опять нас радуете своим обществом?

– Очень жаль, что, погрязши в мирских заботах, вы не слышите глас вопиющих о спасении, – блондин говорил медленно, с заботой в голосе, как если бы уговаривал несговорчивого больного выпить лекарство.

– Это кто же вопиет?

– Народ.

– Какой народ? Что Вы плетете? – она отошла от окна и теперь расхаживала вдоль стола. – За восемнадцать лет ни одной жалобы.

– Жизнь стала совершенно бездуховной…

– Ха! Упрекать Ад в бездуховности, по меньшей мере, странновато.

– Я говорю о людях. Смирение, милосердие, вера, кротость и воздержание превратились в бесполезный придаток, мешающий жить в современном мире. Люди разучились молиться. Человечество теряет веру!

– Если я узнаю, что кто-то из моих подопечных отгоняет людей дубинами от церкви, – приму меры.

Она, наконец, села напротив блондина и тихо сказала:

– Не морочьте мне голову. Вы прекрасно понимаете, что к духовному упадку земных наших братьев мы никакого отношения не имеем.

– Покаяние за содеянное вообще вам не свойственно, – блондин умильно улыбнулся и открыл кейс. – Если Вы не против, я ознакомлю Вас с некоторыми интересными документами.

Он достал толстую папку со штампом «секретно», положил ее перед Мамочкой и сказал уже официально-холодным тоном:

– Нами засвидетельствован ряд нарушений со стороны ваших граждан. И удручает не количество, а серьезность этих нарушений. Есть, например, сведения, что на территории Ада находится человек, перемещенный сюда обманным путем или даже насильно, – блондин сложил руки на столе одну на другую, как школьник, и сочувственно вздохнул. – А это уже нарушение Договора о независимости со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Я уверена, что это частный случай. Все наши исследования и эксперименты совершенно законны. Нам нет необходимости воровать людей, – Мамочка осторожно отодвинула от себя «секретную» папку. – Да и вообще, здесь последний раз наши специалисты работали с живым человеком двадцать три года назад, и, судя по отчетам, ничего революционного эти контакты не породили.

– Я понимаю, что вы не можете предугадать поступки каждого в вашем городе, но это и не требуется. Нарушившие закон будут отвечать. Ваша задача – не выгораживать их. Все факты собраны в этой папке.

– Мне кажется, что вы обходите стороной главную причину вашего визита. Бросьте ваш ангельский этикет и не тяните время.

– Нам кажется сомнительной целесообразность дальнейших исследований человечества.

– А нам так не кажется. Для вас они такой же материал, как и для нас.

Блондин возмущенно засопел:

– Я расцениваю эти слова как оскорбление…

Деловая дама молчала.

Блондин, растерянно глядя на городские огни, подмигивающие за окном, выстукивал пальцами на холодной каменной поверхности стола какой-то мотивчик. Потом он, как бы очнувшись, заговорил: