Маша-растеряша

Я немного покраснела, но что скрывать. Как он мог не понравится? Густые темные волосы, ухоженная борода, по меркам современной моды была сейчас в тренде. Бугристые мышцы перекатывались под футболкой, и сам он пробуждал интерес своей манерой общения.

– Фамилия у него Платонов, – пожала плечами подруга, не замечая моего смущения.

– А чем он занимается? – не знаю зачем я вообще о нём расспрашивала, но ничего не могла с собой поделать.

– Он мент. Или ты чем-то конкретным интересуешься? – засмеялась Наташка и мне вообще стало не по себе.

Вроде я взрослая уже, а почему-то стеснялась простых вопросов. И себя похоже тоже: ограничивала во всём, всегда. Вон мой ненаглядный ни в чём себе не отказывал, и хорошо ему, нравилось. И жена статусность поддерживала, и красавица-любовница под боком.

«Зачем же лишать себя удовольствий, так можно и вкус к жизни потерять? Да?» – я отогнала истерические мысли поглубже.

– А ты где работаешь? – сменила поток сумбура в своей голове в нужное русло, а то своими проблемами всех загрузила.

Наташа оказалась пиар-менеджером. И сегодня как раз общалась с администрацией клуба насчет выступлений музыкальной группы, которую активно продвигала сейчас. Мне стало неловко за нехорошие мысли на её счет. Самойлова рассказывала о своей работе с увлечением и так завидно становилось только от одного блеска в её глазах. У меня не было такой тяге к чему-то. Моя работа была сухой и требующей внимательности. Я даже в технический поступила, потому что папа надавил. Что там забыли такие творческие уникумы как Ната и даже мой муж, я не понимала.

Под веселые байки различных казусов на концертных площадках, мы подъехали к подъезду Наташиного дома. И впервые мне было спокойно на душе. Полный штиль. Но я знала, что буря настигнет меня, потому что предстоял тяжелый развод с Полонским.

Воспоминания совместной жизни окутывали липкой паутиной страха, состоящей из гадких слов: «кому ты нужна», «между нами ничего не было», «что ты там себе выдумала», «у тебя только один выход – аборт». И всё это было закреплено постоянным давлением и контролем каждого шага, а порой и хлесткой пощечиной до искр из глаз.

– Хочешь в выходные на концерт моих ребят? – сквозь мрак пробивался лучистый голос Самойловой.

«Да, конечно хочу! Я теперь всё хотеть буду. И начну наверное с… Платона? Андрея?»

Главное, для начала пойти на концерт.

Глава 7

Надо ли говорить, что эта неделя выдалась тяжёлой? А может стоило упомянуть, как Юрочка, мой ненаглядный, осаждал каждый вечер парковку рядом с нашим офисом?

Постоянные скачки его настроения сводили меня с ума! Разгон был от простых смс с текстом «Привет. Как ты?» до импульсивных «Тварь неблагодарная». Или моё любимое: «Ты без меня не сможешь.»

И меня правда крутило, разрывало от бессилия и бесконечной усталости от ситуации в целом. Порой доходило до паранойи. Мне казалось, что он отслеживает мои передвижения, посылая запугивающие заботливые сообщения. Дышать не могла. Больно, потому что осознавать, что все эти годы я терпела насилие над собой. Все его слова и поступки были ничто иное как манипуляция, цель которых была обретение контроля надо мной.

Полонский угрожал, пытался всеми возможными и невозможными словами и поступками, хоть как-то вернуть мою щенячью преданность. В эти моменты я звонила Наташе. Нет, не плакалась. А просто говорила, отвлекала себя хоть как-то.

Мы стали чаще видеться, обедать вместе, иногда вечерами ужинать, если она была свободна. После таких посиделок мне было легче возвращаться в пустующий дом детства. Я могла подолгу сидеть в беседке и смотреть на ночное небо, которое изредка радовало россыпью ночных светил, таких далёких, холодных и одиноких. В такие моменты я чувствовала себя песчинкой в таком огромном мире. Но я уже была знакома с этими ощущениями никчемности. С ним. Всегда.

Мне нужно было бежать от него, пока не поздно. А я жалела себя. Нашу с Юрой жизнь, которая и не была жизнью. Замок из песка.

Это сейчас я такая умная понимала. Повзрослела? Или научил горький опыт? Я не знала! Я не знала, когда смогла чётко осознать действительность происходящего. Может, в тот момент когда увидела его у торгового центра с очередной «ничего не значащей»? А может, ещё на одном из свиданий, когда была влюблена в него без оглядки.

Юра не спрашивал никогда. Просто ставил в известность о своих планах. Любое моё сопротивление воспринималось с каким-то пренебрежением или обидой. По сути, он не считался с моим мнением никогда. Ни в чём!

Выдохнула.

Кутаясь в пальто, поёжилась то ли от холода, то ли от воспоминаний из прошлого. Я помнила тот день, словно это было вчера. Юрочка встретил меня после пар и сразу окружил вниманием. Подарил цветы, принес любимый шоколад, тёмный с апельсиновой цедрой.

– Давай сходим в кино, – Полонский не спрашивал, обаятельно улыбаясь, погладил нежно запястье, придерживая за руку.

– Юр, я устала, очень, – я и правда тогда вымоталась, тяжёлые пары и практика у папы на фирме отнимала много сил.

– Нет? – он расстроенно удивился. – Но я же пришёл к тебе, тоже устал, ждал. Пойдем! – и я шла, как овца на заклание.

Сейчас, через призму времени, легко было рассуждать, чтобы я сделала, как исправила бы свои поступки, действия, возможно, слова. Смогла ли я, та, отстоять своё право на мнение, на себя? Возможно, а может и нет. Только ничего нельзя изменить. И только развод, словно сияющая табличка со словом «выход», мигал в моём подсознании, как надежда на светлое будущее.

Уснула я в беспокойных лабиринтах памяти, снова пропуская через себя всё, что мне нужно было оставить позади.

***

В вечер пятницы Полонский ждал меня, как обычно, на парковке. Мне нужно было избегать его, как советовал мой адвокат, что я и делала изо дня в день, всю прошедшую неделю. Игнорировала. Молча проходила мимо, как сейчас.

– Маш, привет, – внутренне сжалась от дружелюбного мягкого голоса, давно забытого.

Я зачем-то остановилась и замерла спиной к нему. Боялась повернуться и попасть в омут этих холодных безразличных глаз. Боялась, что он в очередной раз решит за меня, продавит, лишит выбора.

– Мы можем поговорить?

– Вопросительное предложение, серьезно? Настолько отчаялся? – не сдерживая саркастического тона, издала смешок.

Я повернулась и встретилась с серьезным спокойным взглядом Полонского, но в то же время, такого что ли неизбежного, говорящего «дурочка, ну что ты бегаешь».

– Юр, оставь меня, пожалуйста, в покое, – моя жалкая попытка достучаться до него провалилась.

Он подошёл ближе, и я мысленно готовилась к очередному выбросу обвинений, ласки, оскорблений. Что там ещё?

– Этого не будет. И ты это знаешь, – гипнотический властный голос окутывал, сковывая цепями.

Я снова терпела. Ждала. Чего?

Юрий приблизился ко мне мягко, как хищник, чтобы не спугнуть свою жертву. Мы одни сейчас, вокруг никого. И я снова проклинала себя за то, что говорила с ним, за то, что позволяла прикасаться к себе. Он обхватил ладонями моё лицо, нежно гладил щёки большими пальцами, посылая липкие импульсы страха по позвоночнику. Неприятные ощущения ужаса от прикосновений родного человека скапливались в груди.

– Чего ты хочешь? – мой голос дрожал, он снова делал это со мной: подчинял.

Полонский всматривался в мои наполненные слезами глаза. И где-то в глубине, в не здоровом блеске чёрного зрачка, я видела, как он упивается этой властью надо мной.

– Хочу, чтобы ты вернулась домой, вернулась ко мне.

– Если ты ещё не понял, я повторю, – Юра очерчивал пальцами мои пухлые губы, а мне было страшно. Впервые рядом с ним, так страшно. – Я подала на развод, – холодные пальцы резко замерли, сжимаясь на нижней челюсти. Взгляд мужчины заострился, пробирая до костей.

– Ты заберешь заявление, Маш, – ласково шептал он, целуя лицо и волосы.

Собирая мои слёзы аккуратными губами и медленно ведя руками вдоль моих плеч, прижимал к своей груди. Впечатавшись щекой в неё, я крепко зажмурилась, до белых пятен перед глазами. Вспомнила, как в кабинете у врача гинеколога придумывала оправдание себе и любимому мужу, когда она пыталась меня переубедить делать аборт. А потом вздохнула, щёлкнула автоматической ручкой, поставила подпись и печать, и с сожалением, протянула направление.

Щелчок зазвучал в моей голове так, будто у моих ушей, заставляя выйти меня из оцепенения и оттолкнуть от себя Юру.

– Хватит! Я всё знаю, слышишь! Ты не захотел нашего ребенка! Нашего! Понимаешь? – в моем голосе звучит надрыв. – Теперь у тебя есть другая дурочка, иди к ней! – кричала на всю улицу, совершенно не беспокоясь, что кто-то посторонний станет свидетелем семейной ссоры.

Муж пытался заткнуть меня шипящими угрозами. Конечно! Ведь такой адекватный, вежливый и обходительный Юрий Полонский, генеральный директор ведущего рекламного агентства, не мог позволить подобного поведения в обществе.