ДР. Роман в трех тетрадях с вопросами и ответами

– Убери.

Болт не сводя с меня глаз вставил пистолет в пластиковую кобуру на поясе.

– Владимир, – представился Ильич.

– Ожидаемо, – продолжил я в пойманном спасительном тоне. – Лев.

– Ожидаемо, – подыграл Ильич. – Николаич?

– Платоныч.

– Тоже хорошо, – согласился Ильич и, полуобернувшись, приказал Болту. – Ну-ка, организуй вон там присесть.

Болт скинул легкую куртку и постелил ее на длинный, похожий на скамью выступ у стены справа от меня. Когда-то он, скорее всего, был кроватью монахов – отполировано телами до блеска.

– Подожди там, – приказал Ильич, присаживаясь.

Болт вышел в коридор, судя по шагам, остановившись у самого входа в зал.

Оставшись наедине, мы некоторое время молчали. Я остывал от дула пистолета. До сознания постепенно начинало доходить, в каком положении я оказался. Не зная подробностей, я тем не менее приблизительно понял, какие круги общества представляют незваные гости. Все повадки выдавали в них очень, очень, очень конкретных людей, о существовании которых я знал, но столкнулся с которыми лицом к лицу впервые.

Ильич, похоже, тоже собирался с мыслями. Он понял, что я для него двойник вождя пролетариата, но никак не Вова Чокнутый. Потому можно быть относительно спокойным за операцию «в бегах». В то же время раскрывать карты, разумеется, не стоило. Человек напротив него хоть и был, судя по внешнему виду, не совсем в себе, однако по уже сказанным немногим словам читал в одной с ним библиотеке и наверняка догадался, из какой он и его охранник среды. Впрочем, тут не надо быть семи пядей во лбу. Болт с его глоком и, главное, готовностью стрелять просто так в первого встречного был слишком очевиден. То, как беспрекословно такой человек подчинялся Ильичу, давало понять, кто здесь главный хищник.

Я молчал, ожидая, что он заговорит первым. Есть люди, с которыми нельзя начать разговор. Энергия, исходящая от них, может быть темной или светлой, но подавляет и подчиняет она одинаково. Это люди, которые всегда и везде ведут, а не следуют. Люди, слово которых не может быть вторым – только первым, и оно обязательно будет последним. Именно такой человек в тот момент сидел возле меня. И я ждал.

– Лев, как вы думаете, какова степень антропогенного вмешательства в эти своды? – нарушил он наконец молчание.

Язык Ильича с учетом понимания, кто он такой (очень скоро от Феди я узнал ошеломившие меня подробности), всякий раз будоражил мое сознание. Я никак не мог соединить гуманитарную, возвышенную роскошь его ума с уголовной, самого низкого и грязного толка, жизнью преступника. Тогда я взял паузу и оглядел комнату, хотя знал ее наизусть. Ответил уверенно, здесь не могло быть ошибки.

– Минимальна. Если только места для сидения и сна. Да и то, думаю, они сами собой отполировались.

– Полагаете? Вы историк? Археолог?

– Историк.

– Период?

– Античность. Рим. Принципат.

– Собственно или провинции?

– Раннее христианство. Зарождение и распространение. Вплоть до становления государственной религии.

– Да-да, секта в церковь. Бывали в местах? Раскопки?

– Да, неоднократно.

– Доктор? Профессор?

– Член-корр.

– Серьезно? Хм… На ловца и зверь бежит… А здесь какими судьбами? Или я чего не знаю об античности? И ваш этот вид… Ну вы понимаете…

– Уволился.

– Духовные поиски?

– В точку.

– Эк вас угораздило… Дайте угадаю: Будда, киники, Иисус, Торо, Махатма. Ну и Лев Николаич, конечно. Куда уж без него… Верно?

Потрясенный тем, с какой легкостью и точностью он вычислил основные духовные источники моего побега, я не нашел в себе силы ответить. Ильич же не стал праздновать победу, просто пояснил.

– Несложно. Гуманитарии во все времена бежали от действительности одной дорогой. Другой, наверное, и нет… Ну это ваши дела… Каждый по-своему… Н-да… А вот скажите, Лев, если я вас попрошу об одной услуге, имеющей отношение к вам как специалисту, как вы на это отреагируете с учетом вашей теперешней… асоциальности?

– Не знаю. Разве я могу оказать вам какую-то услугу? – спросил я и испугался.

Я выдал себя с головой. Я невольно дал Ильичу понять, что понимаю, из какого он мира. Ильич улыбнулся. Он снова понял «двойное дно» моих слов и неожиданно спросил прямо в лоб.

– А как вы думаете, Лев, кто я такой, раз вы – ученый, член-корр. – не можете оказать мне услугу?

Так и представляю, как Болт там в коридоре после этих слов положил руку на пистолет. Но я разочаровал его.

– Ну… Вы… предприниматель… Деньги, влияние, интересы… То есть человек действия… Моя же жизнь – мысли… Поэтому я не знаю, чем могу вам помочь, Владимир… Разве что помешать…

Мне удалось убрать вдруг возникшую напряженность. Я действительно еще не знал, кто именно был передо мной. Уголовный элемент подразумевался, но не был явным. Тем более словарный запас Ильича – тотальная схожесть его языка с людьми моего круга – сильно сбивал с толку. Да и не сталкивался я до этого момента с уголовниками, чтобы с полной уверенностью угадывать в человеке криминального авторитета. Догадки. Всего лишь. Ильич улыбнулся (его улыбки тогда еще не пугали) и несколько раз понимающе кивнул.

– Про человека действия – это верно… Но больно уж вы разводите в стороны мысль и действие. Вам ли не знать, что они в какой-то степени одно… В человеке преобладает какая-то часть, но другая не исключается… Услуга ваша не касается моих действий, разумеется… Но у меня есть иная жизнь, и вот ее, Лев, вы можете коснуться.

– Что имеется ввиду?

– Рукопись… Моя рукопись…

– Редактура?

– Да.

– О чем статья? Или что это? Книга?

– На данном объеме – восемь печатных – уже книга. Начинал как статью. Но сами знаете, наверное, – копаешь-копаешь, думаешь ручей, а там – море…

– Да, знаю… Тема?

– Банда. Бандитизм как явление.

«Кто бы сомневался», – подумал я про себя несколько разочарованно, но уточнение темы, как и последующее знакомство с рукописью показало, что я поспешил расстраиваться.

– С какой точки зрения? Юридической? Исторической?