Чел. Роман

«И хорошо, что не могут. Шума меньше», – думает Линер.

Лестница занята больными. Места для прохода практически нет, протиснуться можно только по одному. В коридоре на втором этаже – та же картина.

Линер недоумевает:

– Что здесь такое? Это все ваши?

Белая отвечает на ходу, чуть обернувшись:

– Ни одного. Да это уже и не мое отделение. Мой первый этаж.

– Но что они здесь делают?

– Процедуры.

– Почему все сразу? Есть же какой-то график?

– Есть. Но это иные процедуры… Нам сюда… Ну-ка, дайте пройти!

Повышает голос Белая. Ее пропускают, но уже не без некоторого ропота.

– Эта палата прямо над той, где лежит он, наш с вами подопечный…

– И что?

– Смотрите.

Белая не без труда открывает дверь, Линер протискивается к ней и застывает в изумлении.

Кровати отодвинуты к стенам. Палата забита больными. Они лежат на полу вплотную друг к другу. Заметно старясь прижаться к полу всем телом. Линер приходит в себя и выдавливает по словам:

– Это… что… такое?

– Процедуры.

– Говорите яснее.

– Они все считают, что чем ближе они будут к той палате снизу. Правильнее сказать, к тому человеку, ну, нашему подопечному, который там находится. Тем быстрее они вылечатся.

– Это шутка какая-то?

– Если бы… Смотрите… Это наш, из ожогового, но теперь, кажется уже бывший…

Белая указывает на поднимающегося больного. По пояс голый мужчина, лежавший животом на полу, садится. Улыбаясь, ощупывает мохнатую грудь и живот руками. Слышно, как шепчет:

– Твою мать… И волосы…

Кричит:

– Саня! Прошло все! Саня!

Пошатываясь встает. Прочие косятся на излечившегося, желая занять его место и с нетерпением ждут, когда он наконец уйдет. Так и есть. Едва мужчина делает первый шаг к двери, как на его место тут же переползает рядом лежавший больной. Слышен взволнованный шепоток:

– Там, там самое место!

Белая останавливает вставшего.

– Извините, ваш диагноз.

– А, доктор… Ожоги. 80% спереди. Вот, видите, как и не было ничего…

– Как вы сюда дошли? Вы же лежачий.

– Санек-племянник донес… Саня! Саня! Доктор я пойду? А? Саня, – кричит больной, протискиваясь в коридор, вызывая там среди ожидающих заметное оживление.

Линер качает головой:

– Ну, знаете…

Она выходит в коридор, пробирается на лестничную площадку и дожидается Белую. Едва та вслед за Глебом появляется, Линер безапелляционно заявляет:

– Послушайте, это… знахарство надо прикрывать!

Белая пожимает плечами.

– Я могу перекрыть первый этаж. Что собственно и было сделано. Там операционные и палаты интенсивной терапии. Но другие этажи нет. Мы не вправе. Больница должна работать.

– Где главврач?

– В отпуске.

– Зам?

– Болен. Грипп. С осложнениями. Но главврач сегодня будет. В связи со вчерашним ее вызвали. К обеду обещалась… И потом… Вот вы говорите, прикрыть… Вопрос: чем мы здесь занимаемся? Лечим – так ведь?

– Так. И что?

– А то, что с утра пять из шести моих коек свободны. За исключением того самого, из-за которого все… По всей больнице, я навела справки, за тот же период выздоровело – по разным отделениям данные примерно одинаковы – 32%. То есть почти треть. Часть больных – безнадежные и хронические. И не одного умершего после полуночи.

– Маргарита Анатольевна, да ради Бога. Лечите хоть молебнами и святой водой. Мне важны порядок и безопасность. А их здесь – в корпусе и вообще в больнице – нет. И потом – с чего вы взяли, что именно больной с третьей палаты и есть причина этих… исцелений, что ли? Есть ли какие-то еще доказательства, кроме чисто пространственных: «ближе—дальше»?

– Есть. Пойдемте к нему.

– Пойдемте. Но как хотите, а людей с этажа нужно убрать…

Белая не отвечает и, осторожно пробираясь меж больных, спускается вниз.

В фойе в толпе явно прибыло. Но телик выключен. Указание Белой. Доносящаяся из телевизора реклама какого-то успокоительного средства обрывается для Линер на середине лестницы.