Хозяин барин

– Да, а птиц на болотах – и вовсе сотнями гнездятся. Только я никогда не охотился, не знаю, как получится.

– Я тут вчера поговорил с бывшим одноклассником. Он охотник. То есть, ходит на охоту в год раза три, и даже однажды зайчика убил небольшого, почти пять лет назад это было. Если бы ты ему что-то из дичи принёс… А он бы тебе патроны, одежду охотничью, или что там тебе надо?

– Да надо то много чего, а денег у меня осталось меньше семнадцати тысяч. Патронов, как видите, много пока, а вот крепкая одежда для леса, обувь хорошая, это всё нужно. Только у меня размер ноги – вы не поверите – тридцать восьмой. Ну и, сами видите какой рост.

– Ну, поищем, может, хоть куртка подойдёт, или шапка. Он тоже не сильно высокий, хоть и повыше тебя. А ещё мы, община наша, собираем старую одежду, многие приносят, что не нужно. Раздаём неимущим, разным убогим. Одно время столько накопилось, целую комнату забили коробками с тряпьём. Но в последние годы народ несколько обеднел, так что в основном всё лучшее раздали. Ну, можно там порыться, но в основном… Половина – это пиджаки старые. Сейчас их не очень носят, вот у нас их залежи. А верхней одежды мало. Не знаю, прилично ли тебе, барину, и рыться в обносках…

– Да дело не только во мне. Вы бы видели, сколько бабе нужно работать, чтобы сделать один холст. Для них каждая тряпка дорога. А если бы ещё иголки и нитки современные, чтобы перешивать… Ведь дети у них чуть ли не голышом бегают. Летом это ещё куда ни шло, а ведь там сейчас десять градусов и ниже. А избы там тесные, душные. Зимой хоть в валенках можно выйти да в тулупе. На всех их не хватает, так по очереди выходят. А осенью хуже…

– Ну, можно объявить среди прихожан, чтобы детскую одежду и обувь пособирать. Но у нас приход небольшой, наберут немного. Можно попросить отца Олега. Он настоятель в храме Дмитрия Солунского. Тогда наберут больше, но это надо время. А пока что – вот в следующее воскресенье и посмотрим, что там у нас залежалось. И забирайте хоть грузовик. Ну, может, не грузовик, но сколько унесёте. А иголки, нитки… Мы с матушкой небогато живём, а у вас деньги ещё есть. Оставьте мне, а матушка вам и купит.

Таким образом, наличных у меня ещё поубавилось. Но хоть за еду поп денег не взял. И отправился я снова через лес – большую часть пути в 21-м веке прошёл, и суше тут, и теплее. Но даже от окраины Ярославля мне топать 40 км. Попробуйте за один день пройти. Ещё и ружьё тащу, а патроны – эх, зря я не взял свой рюкзачок. Приходится тащить патроны в руках, в старой сумке. Не тяжело, если идти один километр, а вот если сорок… В общем, я раза три решал осваивать верховую езду. Потом передумывал, и снова к этой мысли возвращался. Ну многовато это, сорок километров, даже и для молодого тела. Зато уж в усадьбе меня накормили, после двух дней в проголодь.

Ружьё захотели посмотреть не только охотники, но и ещё с десяток мужиков. Я опасался, что они тоже такое захотят, но нет. Ружьё выглядит настолько шикарно, что каждому тут ясно – барская вещь, не для мужика. Даже не знаю, за сколько такую игрушку можно здесь продать. Я, впрочем, не собираюсь – сразу начнутся вопросы, откуда такое. И выяснится, что нигде таких не делают.

Двух выходов в лес мне хватило, чтобы понять: охота – это не моё. Там ведь не столько в стрельбе дело: надо интересоваться лесом, зверями. Где они живут, где ходят, какие повадки у них. Ну и целый день надо ходить по мокрому лесу, по болотам. Не пойму, что в этом находят фанаты охоты. Конечно, не бить дичь, которой тут в изобилии, это бесхозяйственно. Ну так у меня три охотника имеются. По здешним правилам они отдают мне треть добычи. И это ещё немного – ведь лес мой, и вся дичь моя. Так что летом утятины у меня сколько угодно, зимой немало зайчатины, да и посты зимние здесь все соблюдают.

Отдаю ружьё Фёдору, владельцу раритетного древнего ружья. Теперь он должен будет отдавать мне половину добычи. Вот он как раз готов ходить по лесу целыми днями. Не знаю, может, воображает себя барином. По его словам, на уток с этим ружьём не надо даже охотиться. Просто приходишь, и берёшь сколько надо. В среднем две утки на один патрон. С зайцами всё не так просто, тут дальнобойность не всегда помогает, но всё равно намного легче. Ну а более крупный зверь – тут есть сложности даже и с хорошим ружьём.

Я даю ему срочное задание, и вечером в пятницу он приносит трёх зайцев и одного глухаря. Последний красив, цветные перья, красные брови, но не очень велик. Килограмма на полтора всего. А вот зайчики выглядят не очень, линяют как раз.

В субботу собираемся затемно, и ещё в сумерках отправляемся в путь. На этот раз я еду на телеге в сопровождении двух мужиков. А потому, что кроме трёх зайцев и глухаря мы ещё везём большую корзину клюквы для Лилии Михайловны. Она упоминала, что хотела собрать дары леса для семьи, да вот, видимо стара стала. А мужики всё равно должны барщину отрабатывать, вот им и зачтётся. На телеге только я еду, мужики пешком, чтобы лошадку не грузить. Ведут её под узцы по очереди.

В 11 я уже стучусь в дверь пожилой женщины. Она явно рада возможности поговорить, а клюква, да ещё и в таком количестве, приводит её в восторг. Увы, мне ещё сегодня до Ярославля добираться, так что засиживаться некогда. На радостях добрая женщина показывает мне, где она оставляет ключ. Теперь я смогу заряжать смартфон даже после её отъезда. А за ней зять должен заехать прямо сегодня. Меня подвезти, правда, не предлагает. Ну, кто знает, какие у неё с зятем отношения.

А мы с мужиками поворачиваем на северо-запад, не к Ярославлю, а к дороге на Вологду. Туда ведёт такая же «дорога», как и к Ярославлю. То есть, не надо валить толстые деревья и нет непролазного болота. А вот молодые деревца мужики валят постоянно, благо, топоры у них всегда с собой. Два раза вытаскивали телегу из грязи (я скромно стоял в стороне).

Около четырёх, наконец, добираемся до дороги. Грунтовой, разумеется, но в неплохом состоянии. Кто-то за ней явно следит, засыпает ямы. Мужикам я велю устраиваться на ночь и ждать меня завтра, примерно в обед или позже, а сам, с зайцами и глухарём, отправляюсь пешком. Далеко, разумеется, не ухожу, а переношусь на 200 лет вперёд. Слава Богу, здесь дорога проходит лишь метров на 70 севернее, так что вскоре я уже голосую. До Ярославля километров 15, и за 300 рублей дедуля на старом жигулёнке подвозит меня прямо к храму. До вечери ещё 20 минут. Отец Михаил радостно смотрит на зайчиков, но морщится от запаха моих сапог.

– Так ты мне всех прихожан распугаешь. Пойдём, посмотрим, нет ли чего на твою ногу. В крайнем случае наденешь тапки.

Среди сданных прихожанами старых вещей находится пара белых женских кроссовок. Уже некогда искать носки, и я надеваю их на голые ступни (и грязноватые, в бане был четыре дня назад, и после этого ещё на охоту ходил).

Я исповедуюсь за последние пять дней, и после службы мы идём к отцу Михаилу. Вскоре приходит и охотник, Василий Фёдорович. Это грузный мужчина под 60, не удивительно, что успехов на охоте у него немного. Он принёс полсотни патронов и старую куртку типа штормовки из брезента. Получает он за это только глухаря и самого мелкого зайчика. Двух других отец Михаил оставляет себе. Надо кормить детей, а доходы у него небольшие.

Я снова ночую в сторожке при храме, а утром причащаюсь. Литургия только одна, и после неё матушка кормит нас зайчатиной и чаем с сушками. И мы с Михаилом идём к старушке прихожанке, одна из комнат её квартиры-трёшки отдана под склад старья. Тут я замечаю, что моё сознание раздваивается. 90% тряпья можно смело выбрасывать, остальное – тоже не каждый наденет. Но помещик Арсений видит изобилие дорогих фабричных тканей, хорошую фурнитуру, качественные нитки, ровный и крепкий пошив. Есть и немного обуви, три пары даже неплохие. Пока мы роемся в горе тряпья, священник заводит разговор:

– Арсений, а ведь твой браслет – это золотое дно. Надо наладить торговлю, ведь тебе там многое может пригодиться из современных вещей. Ты будешь действовать там, а тут твоим представителем буду я. Буду брать комиссию 10%. Тебе здесь неудобно без документов, а мне надо кормить семью…

– Да уже думал я об этом, отец Михаил. Ждал, когда крестьяне оброк сдадут. И что же? Получил 14 тонн зерна, но какого? Самого низкого сорта, мелкое, и с примесями. Не думаю, что вы сможете его дорого продать. А ведь перевозка такого груза – это тоже непросто. Большой реки у меня нет…

– Есть у меня один знакомый, работает он в животноводстве. Какой-то начальник, не знаю точно должности. Посоветуюсь с ним. Может, у него и по зерну есть знакомые специалисты. Ты в следующий раз принеси зерно для образца, может, и можно такое продать, экологически чистое. И я объявлю сбор детских вещей, посмотрим, сколько удастся собрать. А пока что у меня для тебя подарок. Помнишь, ты говорил о курах? Так я выяснил – просто купить яйца и вывести кур – это трудно. Проще купить цыплят. И я уже договорился, купишь сегодня шесть цыпляток в одноразовой переноске. У тебя ведь ещё остались деньги?

Мы набиваем пять больших картонных коробок и вызываем такси. Две коробки поменьше влазят в багажник, остальные три – на заднее сиденье с трудом помещаются. Прощаюсь с отцом Михаилом, и еду сначала за цыплятами, это как раз по дороге на Вологду. Шесть цыплят, два петушка и четыре курочки, помещают в картонную коробку с поилкой и едой. Гарантия – шесть часов, но неофициально мне сообщают, что крайний срок примерно 10 часов.

Через 15 минут я уже выгружаю коробки прямо на обочину. Отношу их на 10 метров от дороги, тут уже за кустами ничего не видно, и одну за другой перемещаю в 1820 год. Минут двадцать у меня уходит на поиск мужиков, которые устроились не совсем там, где я их оставил, а дальше уже их дело – таскать коробки к телеге. Весит тряпьё не так уж и много, и отдохнувшая лошадка уверенно везёт телегу. Мужики торопятся, и нам удаётся вернуться, когда ещё не совсем стемнело. Первым делом я прошу позаботиться о цыплятах. Они все выжили, и выглядят вполне бодрыми.

На следующий день мы с Власом изображаем Николая угодника. Предварительно распределили шмотьё, и едем по деревне на телеге. У каждого дома останавливаемся, и обитатели получают в подарок от двух до четырёх вещей. Хозяйки, которые по мнению Власа поискуснее, получают наборы иголок и нитки. Особенно повезло сапожнику: он получил три больших катушки толстой нити из синтетики. Надеюсь, его изделия теперь станут долговечнее.

Крестьяне, конечно, рады, но и слегка недоумевают. Они убеждены, что все вещи явно с барского плеча. Удобно ли такое носить крестьянам?

После раздачи слонов я, стоя на телеге, толкаю речь:

– Сами смотрите, что надевать, а что придётся перешить. А вот продавать запрещаю, как и менять, разве что внутри деревни, тут меняйте. Даром получили, так и продавать не смейте. А кто продаст и пропьёт – тот в следующий раз не получит ничего. Всем раздам, а его дом обнесу.

Для цыплят я велел построить новый курятник, больше и теплее, чем тот, что уже есть. Благо, плотников у меня много, работать на меня они обязаны…

Хотел я недельки через две повторить выезд в Ярославль-21, но увы… Зарядили дожди, грязь, и пришлось ждать санного пути по первому снегу. Благо, выпал он уже в конце октября. Болота ещё не замёрзли, снег вот-вот растает, так что путь в это время не очень. Но сани, в отличие от телеги, в грязи не вязнут, так что по лесной «дороге» ехать даже проще. Тем более, что путь как раз недавно прорубили.

И вот, ясным морозным субботним утром, я отправляюсь с мешочком зерна, с четырьмя увесистыми зайцами и с теми же двумя мужиками, но теперь в санях. К Лилии Михайловне не заезжаем, так что уже в половине третьего я подкатываю к дому батюшки. Настроение у меня прекрасное, а вот отец Михаил, кажется, не слишком рад. Улыбается, но как-то натужно.

– А, Арсений. Что давно не был? А мы тут объявили сбор детской одежды, но… Приход небольшой и небогатый. Обычно у всех есть одежда, из которой дети выросли, но здесь, на окраине… В общем, собрали кое-что, но не так много. Кроме одежды ещё пелёнки, два одеялка есть.

Время как раз есть, и мы осматриваем и укладываем в коробки детские вещи. Их всего-то полторы коробки. Да и то – примерно четверть откровенный хлам. Но я как получил заряд бодрости с утра, от свежего снега, от солнечного дня, так и радуюсь целый день.

– Ничего, добьём взрослыми вещами. И неплохо бы ещё ниток добавить.

– Ты же в прошлый раз этих ниток увёз… Я думал, тебе на 10 лет их.

– Наши вещи крестьянам не очень подходят. Да и размеры, в основном, велики. Они бы всё на лоскуты разобрали и сшили, как им удобнее, благо, работать не боятся. Только сдерживает их опасение, что чудесные нитки могут закончиться.

– Гм… ну хорошо. Сейчас служба, завтра воскресенье… К следующему твоему приезду куплю. А пока что матушка даст, что может.

– Отец Михаил, вот зерно, вот зайчики, шкурка уже получше. А скоро и лиса, и волк будут уже в пушистой зимней шубе. Как, есть здесь спрос на таких зверей? Выясните через Василия Фёдоровича, или ещё как? Ну и медведь – его взять не так просто, но, если надо, если хорошо заплатят…

– Василий-то всех бы взял, тот же волк – это можно уже хвастаться, не говоря уж о медведе. Да только не больно-то он богат, Василий. Ну, можно попробовать через него выйти на богатого охотника. И 10% мне, идёт? Вот, придётся Васе двух зайцев отдать, а они бы и мне пригодились. Подкормить детей мясом перед постом, да и самому…

– А вы ему отдайте трёх, только чтобы он вам две тушки вернул, когда шкуру снимет. Ну, как пожертвование Богу за удачу на охоте, или ещё как.

– А так и сделаю.

Патронов у меня в итоге ещё полсотни прибавилось, а вот вещей Василий Фёдорович на этот раз не принёс. Утром, после литургии, снова идём на склад пожертвованной одежды. И я понимаю, почему Отец Михаил так кисло воспринял эту мою просьбу. Вещей прибавилось, причём именно приличных зимних вещей, а не тряпья.

– Арсений, мне от тебя пока что прибыли не так много, разве что зайчики. Поэтому ты особо-то не наглей. Вот тебе куртка хорошая, она всё равно маленькая, как раз на тебя. Да набирай ещё тряпья негодного, а хорошие вещи оставь, они мне нужны.

Куртка и вправду хороша – аляска на пуху с капюшоном, очень тёплая, как раз для 19-го века с его холодными зимами. У меня уже второй день какое-то радостное настроение, и это придаёт мне наглости.

– А вот эти штаны – горнолыжные, да? Явно женские, а мне с моими короткими ножками как раз подойдут. А женщина их вряд ли наденет из-за вот этого пятна. Подарите их мне, батюшка, мне тёплые штаны очень нужны. А вот эти сапожки – это же дешёвка, чистая синтетика. А мне по двору ходить такие лёгкие и тёплые в самый раз. Какой это размер? Сорок? Ну и зачем они вам? Ваша матушка найдёт и получше.

В результате добиваем полторы коробки до четырёх, но две из них очень большие. И снова в процессе переборки шмотья Михаил начинает говорить о делах.

– Арсений, а что ещё у тебя есть зимой, кроме зерна, зайцев, волков, лис и медведей?

– Кабаны ещё. Но их не так просто завалить, и потом – это гора мяса, сало, крепкая шкура на сапоги и упряжь. Крестьяне и сами кабана ценят. А что – нужен кабан?

– Не знаю пока. Просто хочется наладить бизнес. Ну а лес? Может, лесом торговать станем?

– Ну, леса у меня много. Я не специалист, но видел и большие, высокие сосны. Много ёлок, а берёз и всяких там осин и вовсе… Но вот вывоз всего этого добра… Речка у меня маловата, да и замёрзнет скоро, нет ни дорог, ни тракторов, ни лесовозов.