Секретарь райкома

– Ты Петр, и я Петр, но нам с тобой в работе не хватает Петра Первого.

Почти через 30 лет после открытия объединение «Красноярскгеология» закончило геологоразведку Талнахско-Октябрьского месторождения. Был сделан генеральный подсчет запасов, которые утверждены в ГКЗ СССР с высокой оценкой. Однако Минцветмет СССР отказался ставить на свой баланс сырьевой базы запасы, которые находятся на глубине ниже 1600 метров от поверхности.

Мингео СССР не стало вести с Минцветмет СССР борьбу, объект закончен и сдан, а количество металла в тоннах уже не имело значения. А вот для «Красноярскгеологии» это было очень важно, поскольку в геологическом задании, утвержденном Госпланом СССР, количество запасов было одним из главных экономических показателей, отражающим результаты работы предприятия.

Наши геологи настояли, чтобы я ехал в Москву и добивался справедливости – занижают наши результаты работ в количестве разведанного металла.

Минцветмет свои действия объяснил просто: добычу металла ниже отметки 1600 метров по техническим причинам в то время производить было невозможно, а засорять свой баланс неактивными запасами они не заинтересованы. Поскольку этот вопрос не решается на уровне чиновников министерства, я решил идти прямо к министру. В приемной мне не отказали от встречи.

Захожу к Ломако, представился. Он не предложил мне сесть, спрашивает:

– Зачем пришел?

Я начал ему объяснять издалека. Он до конца меня не дослушал и говорит:

– Иди к моему заму, который занимался сырьевой базой министерства.

Пришел к замминистра. Принял меня человек по национальности осетин, фамилию сейчас не помню. Я знал лишь о нем, что он одно время работал в Норильске и является свояком В.И. Долгих, его сын женат на его дочери. Человек горячий, кавказец, отличался большой властью и положением родственника. Он категорически отказался даже вести беседу на эту тему – эти запасы норильскому комбинату не нужны, к ним он никогда не подойдет. Я ему напомнил, с каким трудом нам удалось разведать объект, и заикнулся, что в таком положении я буду вынужден обратиться в вышестоящие органы, на что он среагировал мгновенно: «Иди куда хочешь!» – и фактически выгнал меня из своего кабинета. На меня нашли зло и обида. Геологи им открыли и разведали крупнейшие в мире месторождения, а они к нам относятся как к батракам. Ну настоящий мерзавец. А кому на них жаловаться, когда они ближе к власти, чем геологи? В Совмине СССР у меня не было знакомых людей с большой властью, а знакомый геолог Э.Ю. Совченко, референт по природным ресурсам Тихонова, был человек по характеру мягкий и связываться с «цветниками» не будет.

После обеда я пошел на старую площадь в ЦК КПСС, в отдел тяжелой промышленности к инструкторам-геологам, рассказал об всем, и они мне организовали встречу с зав. сектором цветной металлургии Федоровым, который меня внимательно выслушал, потом с кем-то переговорил из руководства отдела по телефону и назначил на следующий день к 11 часам утра встречу по решению моего вопроса, заказал пропуск в здание ЦК. На заседание пришел тот замминистра, который выпроводил меня из своего кабинета, председатель ГКЗ СССР А.М. Быбочкин, представитель Госплана СССР и первый замзавотдела ЦК КПСС Сергей Алексеевич Баскаков, который приветливо мне улыбнулся, как старому знакомому, хотя первая с ним беседа состоялась более 10 лет назад, когда мою кандидатуру рассматривали на предмет работы в аппарате ЦК КПСС в качестве инструктора.

Объяснения прошли с обеих сторон. Я говорил о наших физических и финансовых затратах, понесенных при разведке месторождения полезных ископаемых в столь сложных горно-геологических условиях, а Минцветмет СССР отказывался принять запасы металлов для эксплуатации.

Результат встречи определило выступление председателя ГКЗ СССР Алексея Мироновича Быбочкина, который ранее бывал у нас в Норильске и знакомился с месторождением. Он сказал примерно следующее: на глубине ниже 1600 метров «Красноярскгеология» в соответствии с утвержденной государственной программой провела работы в соответствии со всеми требованиями. Количество и качество запасов металлов подтверждены бурением и лабораторными исследованиями и не подлежат сомнению. И они утверждены в ГКЗ СССР. Да, сегодня эти запасы невозможно извлечь, но идет научно-технический прогресс в горном деле, и со временем они будут извлекаемы. ЦК КПСС обязал Минцветмет СССР принять запасы на свой баланс.

Когда мы вышли в приемную, замминистра зло на меня посмотрел и, не простившись ушел.

Почему я сегодня вспомнил эту историю? Через тридцать лет в одной из центральных газет появилось сообщение: Норильский филиал «Норникеля» начал подготовительные работы по проходке сверхглубоких стволов для отработки запасов рудника Скалистого глубиной до 2000 метров, тех запасов, от которых министерство когда-то отказалось.

Последний раз я встречался с П.Ф. Ломако в середине 80-х годов. Мне позвонил второй секретарь Красноярского крайкома КПСС Л.Г. Сизов и дал распоряжение завтра к 12 часам дня прибыть на Ачинский глиноземный комбинат на совещание, которое проводит министр цветной металлургии П.Ф. Ломако по вопросу дальнейшего развития комбината. Нужно быть готовым по вопросам состояния сырьевой базы алюминиевого сырья в Центральной Сибири.

В назначенное время я был в Ачинске и принял участие в рассмотрении программы развития комбината. Собрались эксперты, руководители и проектировщики. Ломако как председатель слово предоставил главному инженеру проекта. Мужчина небольшого роста, худенький, стал докладывать, и видно, что волнуется. Ломако раз его оборвал, второй, и на глазах у всех докладчик как сноп падает на пол. Подбежали люди, подняли и отвели его в приемную. Ломако как ни в чем не бывало спрашивает, кто продолжит доклад, сразу нашелся заместитель главного инженера и продолжил начатое сообщение.

Прошло около пяти минут, вдруг Ломако спрашивает: «Он еще живой?» – сказали, что сердечный приступ. Полез в карман пиджака и говорит, что у него есть сердечные импортные таблетки и может дать.

Предоставил и мне слово о сырьевой базе. Я ему доложил, что геологами рядом в Шарыповском районе создана запасная сырьевая база для Ачинского комбината. И, кроме того, в Туве открыто крупнейшее и богатое Боянкольское месторождение нефелиновых сиенитов. Он мне дал даже сказать о его химических характеристиках и говорит:

– Ты еще будешь нам рассказывать об открытии месторождений на Северном полюсе?

И я здесь огрызнулся:

– Минцветмет привыкло получать от геологов месторождения рядом с их предприятием, пример – Норильск.

Он вспылил, и не знаю, чем бы это закончилось, если бы не вступил в разговор Л.Г. Сизов, который заглушил конфликт.

Вот таков был нравом и характером бывший сталинский нарком, таким он мне запомнился. Он чем-то был похож на другого железного сталинского наркома – Лазаря Кагановича. Может быть, отличался от него одним – не давал волю своим кулакам.

Петру Фадеевичу одному из немногих министров дали возможность возглавлять министерство до 80 лет. Он в свое время приметил В.И. Долгих и привел его на должность директора Норильского комбината, и тот же не остался в долгу у Ломако. Став секретарем ЦК КПСС, способствовал его долгой работе. Когда при М.С. Горбачеве были объединены два министерства – цветной и черной металлургии, то Ломако протестовал, писал доклады в ЦК, но его уже никто не слушал, и он сильно переживал, а Долгих уже сам был отправлен на пенсию.

Василий Николаевич Увачан

Первый секретарь Эвенкийского окружного комитета КПСС, советник председателя Совета Министров РСФСР по национальным вопросам. Я его знал и состоял с ним в дружеских отношениях.

Василий Николаевич по возрасту был старше меня, но это не мешало нашему общению. С ним я познакомился в период моей работы секретарем Северо-Енисейского райкома партии.

Он тогда по причине нелетной погоды в Туре ненадолго остановился в нашем аэропорту Соврудник, я его встречал и провожал, вел с ним разговоры, беседы на разные житейские темы. Он тогда несколько раз высказал мне свою просьбу. В Северо-Енисейском районе кочевали семейные общины эвенков, занимались охотой и вели самостоятельный образ жизни. Они со своими небольшими стадами оленей жили вблизи поселков Пит-Городок, Немуни, Тея и Вельмо. И вот он просил меня выжить их из района, чтобы они возвратились в Эвенкию, вступили там в колхозы и совхозы. Я, конечно, никаких ему обещаний не дал и считал это несерьезным делом. Кроме того, он проявил желание передать из района в Эвенкию поселок Вельмо, где жили старообрядцы.

Потом, когда я стал руководителем геологической службы региона, то трижды бывал в Туре, столице округа, и встречался с В.Н. Увачаном. Поездки были связаны с приездом в край ответственных работников ЦК КПСС, которые решали вопросы усиления геологоразведочных работ на территории Эвенкии, имевшей большую территорию. Геологоуправление в то время не имело здесь своих стационарных геологических экспедиций, работали сезонно многочисленными партиями поисковиков.

Василий Николаевич был очень гостеприимным человеком. Работники пищеблока забивали молодого оленя и из него готовили национальные блюда. Сам он не выпивал. Он очень был заинтересован в геологических открытиях крупного масштаба, поскольку знал, что с традиционным образом жизни у Эвенкии нет будущего, наступила цивилизация, и кочевой образ жизни не обеспечивал эвенкам нормального существования. Национальные амбиции у него были высокие. Человеком он, конечно, был властным, самолюбивым и очень болезненно реагировал на все критические замечания в адрес эвенков и в целом Эвенкии. Он хорошо и глубоко знал историю своего народа и ценил его быт. Никому не прощал критику Эвенкии и себя лично.

Много учился, окончил пединститут, Академию общественных наук при ЦК КПСС, имел ученую степень доктора исторических наук и одно время был преподавателем в институте в г. Красноярске. Он заслуженный деятель науки РСФСР.

Еще ближе я с В.Н. Увачаном познакомился в конце 60-х годов во время пребывания в санатории ЦК им. Фрунзе в Сочи, там он отдыхал вместе со своей супругой, русской по национальности. Однажды он организовал культурное мероприятие с отдыхающими в Сочи космонавтами. Их закрытый санаторий находился недалеко от нашего, там тогда отдыхала Валентина Терешкова, и она нас поила чаем. Николаева с ней не было.

Увачан тепло и заботливо относился к своим местным геологам, занимающимся добычей и обработкой исландского шпата. Музей исландского шпата в п. Туре был лучшим в СССР.

В своих выступлениях на партийных активах он любил говорить об успехах в развитии оленеводства, и когда один из краевых чиновников стал критиковать его, что фактически количество оленей в Эвенкии сократилось, то он стал его политическим противником. Увачан неоднократно на партийных активах подчеркивал, что эвенкийский народ из феодализма, минуя стадию капитализма, вошел в социализм, опровергая принятую теорию развития общества. Все это, конечно, у нас, знающих Эвенкию, вызвало только усмешку.

Интересные были его суждения о работе с руководящими кадрами в СССР И.В. Сталина. Как он мне говорил, Сталин якобы сам подбирал себе надежных людей по происхождению из рабочих и крестьян численностью сто человек и потом их тасовал. Тех, кто проваливался на работе и оказывался негодным и не преданным, он жестко изгонял из своей номенклатуры, других переводил с места на место, к этой категории «сотников» он причислял и себя.

Василий Николаевич, безусловно, – выдающаяся личность среди коренных народов Севера, в частности, эвенков. Он выглядел рослым человеком, упитанным, благообразным, с внимательным и доброжелательным взглядом и хитроватой улыбкой. На трибуне держал себя свободно, и видно, что всегда к выступлению хорошо готовился. Он политик и всегда думал о своем народе, представлял себя его вождем, в узком, конечно, понимании.

Последняя моя с ним встреча произошла в стенах гостиницы, он только что поговорил по телефону с секретарем ЦК КПСС И.В. Капитоновым и пожаловался, что крайком его не рекомендует в кандидаты в депутаты Верховного Совета СССР от Эвенкии, предлагает какого-то эвенка производственника. Капитонов пообещал рассмотреть его просьбу положительно, и В.Н. Увачан уже в который раз был избран депутатом. И вскоре он уехал в Москву работать в должности советника председателя Совета Министров РСФСР М. Соломенцева по национальным вопросам.

В.Н. Увачан в Красноярском крае и особенно в Эвенкии оставил о себе добрую память, он был заслуженным и уважаемым человеком, крупным государственным и общественным деятелем, достойным сыном эвенкийского народа.

Владислав Владимирович Смирнов

Наша дружба началась с 1963 года, когда он был начальником Раздолинского сурьмяного рудника, а потом и директором Северо-Ангарского золотосурьмяного комбината. Человек из уральской рабочей семьи, он окончил Магнитогорский горно-металлургический институт. Все трое детей из этой бедной семьи (у В.В. Смирнова были брат и сестра) стали горными инженерами и посвятили свою трудовую деятельность Сибири.

Этот удивительный по скромности, порядочности и деловитости человек прошел все ступени профессионального роста от мастера до директора объединения «Енисейзолото». Все эти годы мы с ним совместно работали, и я, может быть, в какой-то степени способствовал продвижению его по служебной лестнице. Мы с Владиславом Владимировичем дружили семьями и жили в одном доме в Красноярске.

Переехав в Красноярск, оба стали руководителями – он золотой промышленности края, а я геологии. Вместе организовывали производство кристаллического периклаза. Совместно решали задачу создания сырьевой базы золота в Северо-Енисейском и Мотыгинском районах, что позволило Красноярскому краю из отсталого по золотодобыче превратиться в один из первых золотодобывающих районов России.

Однако с распадом СССР наши производства оказались не у дел – оба распались, прекратили свое существование, и мне очень жаль, что с В.В. Смирновым так бесчеловечно и грубо поступили администрация Красноярского края и Главзолото, отстранив его группу золотопромышленников Сибири от руководства работой Олимпиадинского золоторудного месторождения, предпочли отдать объект в руки кавказским нуворишам – председателю старательской артели «Полюс», на коррупционной основе. Обесславили большого человека и специалиста горного дела. Умер он от рака легких. Пусть земля ему будет пухом.

О памятнике геологам в Красноярске

Известно, первыми в Сибирь пришли дружины донских казаков – завоеватели восточных земель Российского государства. Потом за ними последовали путешественники, географы, полярники и, наконец, исследователи недр – геологи. Об их заслугах перед государством и пойдет речь.

Красноярские геологи с 1943 года, с момента образования производственной геологической службы в составе Красноярского геологического управления, позже производственных объединений «Красноярскгеология», «Енисейнефтегазгеология» и «Енисейгеофизика» на территории Центральной Сибири (Красноярский край, республики Хакасия и Тува), оценивали эту территорию как единый крупнейший промышленно-сельскохозяйственный экономический регион России. Они выполнили огромный комплекс геологических исследований, в частности:

1. Территория Центральной Сибири была покрыта государственной геологической съемкой, проведены геологосъемочные, геофизические и гидрогеологические исследования масштаба 1:200 000, а в промышленных районах 1:50 000 и в более крупных масштабах. Таким образом, была создана научная картографическая основа для прогнозирования и проведения всех видов поисковых и геологоразведочных работ на все виды полезных ископаемых;

2. В начале 1960-х годов геологами были открыты уникальные Талнахское и Октябрьское месторождения медно-никелевых руд и платиноидов на Таймыре. В результате спасли от гибели Норильский горно-металлургический комбинат и сам город Норильск, так как к тому времени были отработаны богатые руды на известных месторождениях, а оставшиеся запасы вкрапленных руд не обеспечивали рентабельность производства. Тридцатилетняя геологоразведка месторождений обеспечила работу комбината преимущественно богатыми рудами на целое столетие.

Кроме того, в Норильском промышленном районе были открыты и разведаны месторождения других видов сырья, необходимого для технологии металлургического производства. Район был обеспечен подземными источниками водоснабжения и газоконденсатными месторождениями на Таймыре. Благодаря сырьевой базе комбинат получил возможность своего автономного развития. Сегодня из талнахско-октябрьских руд извлекается 14 элементов таблицы Д. Менделеева, Норильский комбинат производит около 17 % всего мирового объема никеля и десятки процентов палладия и платины;