Русские истории ужасов

Впускать нельзя. Верить нельзя. Бояться нельзя. Когда это нечто поймёт, что ты не боишься, зло отступит. Но пока оно не отступило – оно будет ловить тебя на все крючки, которые только сможет выдумать.

***

Наутро я встал, как обычно, пошёл на работу, и с облегчением обнаружил, что ночью никто не умер. У подъезда на лавке снова сидел тот дедок, с которым я разговаривал накануне. Он мне улыбнулся.

– Здорово, молодёжь!

– Здорово, отец. Как вы?

– Потихоньку. На работу идёшь?

– Ага, – я кивнул и прошёл мимо него, но мне пришлось вернуться, когда он заговорил снова.

– Ты, что ли, комнату открыл-таки?

Я обернулся к деду.

– В смысле? Не открывал я ничего.

Выяснилось, что вчера кто-то видел, как в окне запертой комнаты горел свет.

– Точно там горел? Потому что это бред какой-то. Так комната заперта, я сам проверял.

Старик только плечами пожал.

– Может быть и перепутали. Я слышал просто. Старухи говорят, там свет вчера горел. И кто-то из окна выглядывал.

***

После этого я шёл на работу и ругался про себя. Квартира мне определённо не нравилась, а это значило, что снова придётся искать другую на съём.

Вечером мне опять не хотелось возвращаться. Я, впервые за долгое время, снова начал курить. И перед тем, как зайти в подъезд, остановился, чтобы выкурить сигарету и собраться с духом. У меня было дежавю – я чувствовал то же самое, что и своём деревенском доме. Мне казалось, будто кто-то наблюдает за мной из моих же окон, но когда я поднял голову, то никого не увидел.

Хренова квартира. Снова придётся переезжать.

***

Когда я наконец поднялся к себе, то почувствовал в комнате какой-то затхлый запах. Тот самый запах, как от старых вещей, книг и одежды.

«Ладно, – подумал я про себя, – ладно. Мне нужно переждать ночь, а там свалю к кому-нибудь на время».

Вещи свои я собрал в тот же вечер. Сумку с ноутбуком, документами и небольшой заначкой оставил на столе. Ещё раз проверил дверь в смежную комнату. Она была заперта крепко-накрепко, но как же сильно оттуда тянуло затхлостью!

Открыв окна нараспашку, я лёг спать, пообещав себе, что утром обзвоню друзей и съеду куда-нибудь. С этими мыслями я и уснул, поглядывая на дверь напротив.

***

Я как будто бы открыл глаза и тут же понял, что это снова сон. Тяжёлый и очень реалистичный сон. Снова первый этаж. Снова та самая, первая покойница и на этот раз мне приходится следовать за ней и наблюдать как бы из-за спины.

Она поднимается на второй этаж и стучит в одну квартиру – ей никто не открывает.

Она стучится в другую. В этой квартире слышны крики, шум скандала. Ей снова не открыли.

И в третьей тоже.

Тогда покойница поднимается выше. Она стучит в квартиру напротив моей. И ей открывают.

Соседка у меня словно бабушка – божий одуванчик. У неё светлые и добрые глаза. Я вижу её и как будто бы сквозь неё.

Покойница молча протягивает ей ковш с водой.

– Зоя, так это не мне! Не сюда, – говорит «Божий одуванчик» и машет рукой в сторону квартиры, где я живу. – Это туда, туда надо!

Я чувствую, как мне страшно, прямо во сне. Покойница поворачивается и идёт к моей двери. Она стучит ко мне.

***

Я проснулся от стука в дверь. Настойчивого и громкого. Проснувшись, я заметил, что в квартире, несмотря на открытое окно, все равно очень душно и тянет затхлостью.

Решил полежать и подождать – может, кто-то постучал случайно, что-то перепутал и сейчас уйдёт. Но в следующую секунду кто-то повернул ручку двери и попытался ее открыть.

– Что за хрень, – выругался я и всё-таки встал. Выключатель в комнате не работал, мне пришлось взять смартфон – но и он не включался, хотя зарядка с вечера была полная!

Опять ругнувшись, я положил смартфон на постель и босиком прошёл в прихожую. Там тоже не работал выключатель – видимо, что-то случилось с проводкой.

Наконец я посмотрел в глазок. И чуть не заорал от того, что увидел.

Там, за моей дверью стояла покойница. Та самая, первая женщина, которая умерла. Она приподняла в руках ковшик с водой, мол, смотри, с чем пришла!

– Впусти меня, – сказала она спокойно.

– Нет, уходи! – говорю я и слышу, что голос у меня дрожит, – мне ничего от тебя не надо.

– Впусти меня. – говорит она почти ласково.

– Уходи! – на этот раз я ору. – Пошла вон отсюда!

Мне страшно. Мне по-настоящему страшно, как в детстве.

Ручка двери снова опустилась и снова поднялась вверх.

– Впусти меня! – теперь тон покойницы вкрадчивый и почти угрожающий.

– Прости меня, ладно? – я прижимался прямо к двери, держа ручку со своей стороны и говорил ей. – Я не хотел тебя обижать! А теперь уходи, пожалуйста!

– Впусти!!! – вдруг орёт старуха и я вдруг понимаю, что не могу себя контролировать. Я снова как будто бы во сне, и двигаюсь «через» сон. Я беру ключ и открываю дверь. Пытаюсь себя остановить, и у меня ничего не получается. У меня дрожат руки.

Я говорю себе: «нет, нет, нельзя открывать! Она меня дурит! Нельзя открывать!»…