Полигон безумной смерти

Я не ошибся, в этом антивируснике активирована функция обучения. Он уловил нетрадиционное поведение программы, то есть меня, и теперь постарается изучить это явление подробнее, чтобы учитывать в дальнейшем. И пока не разберется, он не спустит с цепи своих собачек… Тфу ты. Не собачек, а рыбок. Но при таких рыбках лучше уж чтобы это были собачки, например что-нибудь карманное, такое… такое, чтобы при одном взгляде на это существо на глаза наворачивались слезы жалости.

– Ну, давай, давай, иди ко мне любопытный ты мой, – тихонько шепчу я как бы боясь спугнуть опускающегося исполина.

До облака уже можно дотянуться рукой, но я по-прежнему не двигаюсь и выражаю всем своим видом покорность. Оно медленно окутывает меня. Наваливается темнота, и сотни крохотных щупалец начинают ощупывать мое тело. Я слышу, как они шелестят по мне, чувствую их холодные прикосновения.

Пора. Рука лезет в карман и достает коробочку не больше спичечной. На потертой этикетке надпись «Дрожжи». Естественно, в силу окружающей меня темноты ничего этого я не вижу. Но этого и не нужно. Я это знаю.

Пальцы разрывают шелестящую упаковку. Плевок.

– Блин, промазал!

Еще плевок. Жидкость, попав на серый брусочек, вызывает необратимый процесс. Естественно, в реальности дрожжи себя так не ведут… Но это не реальность… и не дрожжи. Все это, как говорит Гниль, работа фантазии, построенная на стереотипах.

Брусочек быстро превращается в пузырящуюся, дурно пахнущую массу. И эта масса невероятно быстро разрастается.

Нервно зашевелились окружающие меня щупальца почуяв неладное.

– Что с тобой, бедненький? Что-то не то скушал? – ехидно говорю я. – Учись, умненький ты мой. Учись, пока плохо не стало. А станет! Ох, как станет. Это я тебе как программист говорю.

– Ну, ты даешь! – звучит восхищение в голосе Гнили. – С тебя учебники писать!

– Ага! И памятники ставить. Лучше при жизни, иначе у меня не будет возможности по достоинству оценить труд скульптора, – самодовольно поддакиваю похвале. – Ведь до чего пустая и бесполезная программа, а пригодилась.

Откуда эта программа взялась в моем ноутбуке я, честно говоря, даже не знаю. Может Артем в свое время подсунул. Любит он такие подлые программки. Она относится к категории шуточных или как говорят подлянистых. Стоит запустить эту программу, и она сразу же начинает тупо себя расширять до тех пор, пока свободное место на носителе информации не закончится.

А дрожжи все растут и растут, заполняя информационное пространство антивирусной программы. Наконец им становится тесно, и антивирусник так и не поняв, что же произошло, разрывается на куски.

И снова я стою на крыше. Вокруг меня ошметки облака-антивирусника и застывшие как изваяния акулы. Рыбки, потеряв связь с управляющим модулем, как и положено, зависли. Дрожжи продолжают разрастаться, захватывая все новые и новые площади. Уже вся крыша покрыта ровным слоем серой пузырящейся массы. Терпеть не могу этот запах.

Теперь можно сделать еще одну попытку спасти друзей.

Противно взвыла сирена. Крыша подомной дрогнула и резко опустилась на несколько метров вниз, как будто на один этаж в этом небоскребе стало меньше.

– Что это? – спрашиваю, теряясь в догадках.

– Ты и сам знаешь, – грустно сказал Гниль. – Это очистка! Твоих друзей больше нет.

Вот черт! Все напрасно. Я так и не смог спасти их… А ведь был шанс…

Ну почему так всегда получается? Дважды потерять одних и тех же близких людей. Не каждому так везет. Вспоминаю переполненные радостью лица друзей в момент моего появления. Я дал им надежду на возвращение, но не смог реализовать ее. Судьба дала мне возможность еще раз сыграть в игру где на кону, как и в предыдущий раз, стоят жизни друзей… И я проиграл… Снова проиграл, не смотря на то, что как никогда был готов к игре. Не так уж часто выпадает такой козырный туз как Гниль, позволяющий играть практически наплевав на правила.

– Виктор, нам пора возвращаться, – шепчет в ухо скафандр. – Еще минута и здесь станет тесно от желающих стереть нас.

– Да, конечно, – как бы не своим голосом отвечаю ему не в силах вырваться из паутины тяжелых мыслей опутавшей мой разум.

Я не могу определиться с тем, что мне сейчас сделать. Толи бежать и вернуться домой к Вике, толи устроить здесь капитальный погром пока хватит сил. К Вике… Огненной стрелой пронзает сознание неожиданная мысль. Вика! Она не могла не знать о том, что моих друзей можно было спасти! И ничего мне не сказала… Неужели она притворялась? Неужели все это была ложь? Волна гнева закрыла глаза красной пеленой. Значит это она, именно она виновна в смерти Шурика и Артема! До хруста сжимаются кулаки. За смерти этих людей ей придется заплатить! К черту все мои чувства! Меня предали, обрекли на смерть друзей… Какие тут могут быть чувства!

– Мы идем домой! – решительно говорю Гнили. – Очень быстро идем!

– Замечательно! – обрадовался он. – Лучше всего если ты спланируешь с крыши в сторону модуля овеществления…

– Нет. Мы пойдем другим путем, – заиграла на моем лице хищная улыбка.

Прыжок вверх, последний взгляд на приближающуюся орду антивирусных программ и я превращаюсь в большую каплю кислоты. С шипением растворяя перекрытия между этажами мы падаем вниз. Не могу сказать, что чувствовать себя этакой капелькой приятно, но обстоятельства требуют. На лету мы превращаем в жижу несколько десятков разнообразных существ и объектов.

Эту программку, выполняющую роль кислоты в этом мире, я написал давно, года три может четыре назад. Я тогда очень удачно дал ей название – «Пробойник». В практике она полностью подтвердила свое соответствие названию.

Теперь для нас главное вовремя остановиться

В последний момент останавливаю выполнение программы и мягко приземляюсь на ноги, приобретя первоначальный вид. Мгновение и мы снаружи. И опять вокруг многообразие программ. Мимо промчался поезд, груженный огромными фотографиями – пейзажами какой-то битвы на полигоне. Но сейчас мне некогда любоваться творениями чужого разума, так как очень уж хочется побыстрее выбраться отсюда.

– Теперь в сторону красного луча, – подсказывает Гниль, имея ввиду, уходящий вверх поток красного света в нескольких кварталах от нас. – Превращай меня в свой любимый мотоцикл, и помчались.

– Вот еще! Буду я как заяц по информационным магистралям петлять! – с обиженным тоном отмахиваюсь от его предложения. – Ты же сам говорил, что нужно действовать нетрадиционно… Да и не дадут нам во так запросто добраться куда нужно.

– Это точно. Не дадут. Ну, тогда действуй. Ты у нас программист. Тебе виднее.

В руках появляется большой, почти в мой рост, лук. Поблескивая сталью, ложится на тетиву длинная стрела с хищно зазубренным наконечником. К ней тянется тонкий нейлоновый трос, сложенный в аккуратную бухту у моих ног.

Со скрипом изгибается тугой тисовый лук. Правая рука, удерживающая тетиву, касается плеча. Лук натянут до отказа, и дрожит от нетерпения, стремясь всю свою силу вложить в полет стрелы. Звон отпущенной тетивы и стрела устремляется к красному лучу, таща за собой разматывающий трос.

Берусь за трос и делаю легонький рывок. Есть. Стрела прочно закрепилась. Теперь можно начинать шоу.

– Виктор, чуть быстрее шевелись, – заволновался Гниль, – антивирусники близко.

– Шевелюсь, – отвечаю и изо всех сил дергаю за веревку.

Пространство между мной и стрелой начинает сжиматься, превращаясь в скомканный лист бумаги. Программа сворачивания пространства, разработанная мной пару лет назад для знакомого дипломника-физика за ящик темного пива, сработала в местных условиях довольно не плохо. Потом я лишь дам программе обратный ход, и разворачивающееся к первоначальному состоянию пространство отбросит преследователей назад.

– Оп-ля! – перепрыгиваю через образовавшийся в результате сжатия гребень и оказываюсь на берегу огненного озера. Из его центра тянется вверх красный луч диаметром в несколько метров. Содержимое озера живет своей жизнью: перекатываются бурлящие волны красной жидкости, взмывают вверх огненные протуберанцы.

– Красиво! – говорю, глядя на бушующее у ног пламя, и разжимаю руку, удерживающую трос. За спиной раздается громогласный скрежет – развертка пространства. Мне даже не нужно оглядываться, чтобы получить представление о том кошмаре, который там твориться. Часть преследователей должно разорвать в клочья, а остальных отбросить далеко назад.

Не смотря на маленькое расстояние до озера, я совершенно не ощущаю жара. Протягиваю руку вперед, и ее тот час же окутывает пламя. Никаких ощущений, за исключением легкого пощипывания.

– Это и есть модуль овеществления. Тебе осталось сделать лишь один шаг, чтобы оказаться в родильном озере полигона, – подсказывает Гниль.

– Так озеро в оазисе и есть тот самый выход?

– Да. Когда в него попали токсичные отходы из земного самолета, началась повальная смерть свежеизготовленных моделей-гуманоидов. Это вызвало сбой некоторых процессов в управляющем модуле компьютера. Это в свою очередь отразилось на мне и… Ну дальше ты сам все знаешь.

Утвердительно киваю головой. Как же мне не знать, ведь именно эти события и привели нас троих на полигон. Двое из нас остались там навсегда… Жаль, что все так произошло…

– Гниль, а что вообще такое полигон? Я имею в виду в физическом смысле, – задаю давно вертящийся на языке вопрос.

– Ну и вопросики у тебя пошли. Шибко умным стать хочешь? – насмешливо произнес Гниль, и сразу же перешел на серьезный тон. – Если не вдаваться в подробности, то полигон – это крохотная, можно сказать карманная, вселенная в которой находится диск диаметром в несколько сот кеме. Функционирование полигона обеспечивается компьютером, собственно внутри которого мы сейчас шляемся. Вот и все. Такой ответ тебя устроит или дать в углубленном виде с подробным объяснением функционирования псевдо-атмосферы, распределенного освещения, стабилизации в пространстве и прочей кухни миростроения?

– Устроит, – от его слов у меня закружилась голова. Вот так запросто создать вселенную лишь для того, чтобы проводить эксперименты? И он еще называет Циту слабой расой? Но что же тогда могут сильные расы? А? У меня даже воображения не хватит, чтобы постичь их возможности…