Елена гневалась:
– Так ты и шашку не отдал?
– Кому? Так в санях и лежит.
– Выкину ее к лешему! – запальчиво постановила Елена.
– А и выкинь, – усмехнулся Федор.
Елена, походя накидывая шушун, стремительно выскочила в сени. Оттуда донесся несильный грохот и возгласы. Дверь обратно распахнулась, держась за косяк, усердно потирая лоб и пошатываясь, вошла Елена – гримаса боли. За ней ввалился Филька, терзал подбородок. Сопровождалось междометиями и речью Елены:
– Чтоб ты колодезной водой травился, изверг, чтоб у тебя чирей на пятках вырос!
Филька кряхтел сквозь смех, жмурил один глаз, весело глядел на Федора; тот зашелся в хохоте… Проснулась девочка – содом! Елена выхватила дитя, не колеблясь, выпростала грудь, сунула в кокон.
Успокоилось. Филипп, отужинав, засобирался – Федор, вяло поглядывая, размышлял:
– К Лешке Босому, в карты играть?
– Ыгы, – мотнул головой Филька.
– Водку будете пить?
– Нешто посуху.
– И мне разве сходить.
– А и не возвращайтесь оба! – возмущенно рассудила Елена, мельтешила, блестя шишкой на лбу, убирала со стола, что-то делала у печи. – Эко славно! Мы с Анютой ой как порядошно управимся. Вот я ее за карасином в амбар пошлю – лампа на издох коптит.
– Потащила взгальна баба возок под горок, – проворчал Федор, по-доброму улыбаясь и делая Фильке мину: нынче не выйдет.
Идиллия. Мирно шаяла керосинка на столе укрытом после ужина пестрядевой скатертью. В углу поблескивала скромненькая иконка. Елена склонила голову к тряпью, чинила. Гукнула в зыбке малая, Елена подняла голову, проводила взглядом Федора, что, подойдя и наклонившись, пихал младенцу какую-то мишуру.
– Агу-агу, – неумело советовал папаша. – Может покормить?
Елена пощупала закрома:
– Рано, молоко не нацедилось. Трескает, как в прорву.
– Пусть растет.
Угомонив дочь, Федор возвратился к работе – хомут. Поленья в печи реденько и вежливо потрескивали, суетились в черной полынье окна отблески пламени. Елена отломила вяловато, неохотно:
– Сабле чего валятся в санях – обратно разве положить.
– Чего она тебя донимает – то отвези, то выбросить, то обратно!
Елена замялась толику и пояснила:
– Нельзя выбрасывать, Василий наказывал беречь.
– Какого рожна в сани пихала?
– Ну… сдурила – с вздорной бабы каков спрос!
– В голбец упрятать с глаз долой, чтоб нерву не щипала. Завтра уж.
Елена уперлась в работу, не поднимала голову. Молчала… Однако:
– Василий добрый был, да непутный. Он меня жалел.
– На добре-то зло тешится. Сам сник, хозяйство ушло, о сестре вся жаль, что за неимущего отдал. Ну да бог ему судья, а мы не в накладе. Сами наживем – нас родитель тожо-ка щедротами не измаял.
Елена встрепенулась:
– Зря ты, Василий заботился – шашка дорогого стоит.
Федор опроверг мягко:
– Дуреха, веришь байкам… Да и каков от нее навар, коли от Марии приобретено – дама-то известная.
– Однако Василий мне ее напутствовал!
– Верно, только Василию от Марии досталось.
Елена замкнулась, голова оставалась склонена. Не выдержала:
– А ты чего Марию хаешь – буди не чужая.
– Нашла вспоминать – схолосту чего не нагородишь. Знать бы, верстой огибал.
– А чего огибать (звенел голос) – окромя сладкого от Марии не потчевался!
Федор бросил в сердцах:
– Есть чего, а ты помалкивай!
– Да и говори, коли начал.
– Я не начинал.
– А я не закончила! – Елена неотвязно смотрела в Федора. – Видела я на сорочинах, охаживала тебя Мария. И в клети домогалась – видела!
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: