Антропогенез. Звезды созданы не нами

Рейк не стал терять ни минуты, два Дрона, пилотируемые вручную, удалялись от Сборщика.

Через десять секунд, так по крайней мере отмерило сердце Рейка, вспыхнули Дроны и он почти шёпотом сказал:

– Я не понимаю, где я просчитался, так не должно было быть!

– Шлак с ним! Что дальше?

– Все, выключил, электронно-магнитное оружие к бою готово! Теперь только ждать!

Сердце билось лихорадочно у обоих, понимая, что сделать больше ничего нельзя и тут на близком расстоянии пронесся патрульный Дрон, а потом их было так много, что, казалось, это был нескончаемый поток. Огромный патрульный корабль остановился недалеко у скопления аналогичных куч, где прятались новоиспеченные докеры. Сверкнуло так, что Рейк чуть не ослеп от неожиданности и не нажал кнопку, которую он немого придавил. Как он понял, корабль не мог просканировать весь этот хлам и просто методично начал его расстреливать, тем временем для целей, которые находятся вне непосредственной зоны видимости корабля, он использовал малые тактические Дроны. Один из Дронов с корабля подлетел к сборщику так близко, что мусор между Дроном и сборщиком стал скрежетать, но Дрон не обратил на это внимание и продолжал сокращать расстояние. Дрон не имел вооружения, но был оснащен множественными манипуляторами, похожими на те, что были установлены на сборщике.

– Врубай Электромагнитный импульс, он сейчас меня раздавит! – тихо проговорил в коммуникатор RK-187B2.

– Рано! Пусть главный корабль ближе подойдет.

– Он уже близко, я могу прочитать его серию!

– Рано! – жестко сказал Рейк.

– Я покидаю кабину манипулятора, прости, Рейк!

Рейк сквозь смотровое окно увидел, как Дрон вытащил манипуляторы и стал потихоньку разгребать мусор, аккуратно раздвигая большие обломки. Время словно замедлилось, и RK-187B2 перед уходом с поста, боясь быть раздавленным, выставил перед собой манипуляторы так, чтобы закрыться от Дрона. Рейк же, завороженный, наблюдал за непонятной картиной, которая не укладывалась у него в голове.

– Рейк, манипуляторы смяло, – прокричал RK-187B2. – Он приближается, помоги!

Рейк тихо сказал: – Рано! Они все просчитали, не хватит радиуса, зацепит основной корабль, держись, я что-нибудь придумаю!

Послышался шум на наружной обшивке корабля и Рейк отчетливо увидел множественные манипуляторы, на концах которых были разные инструменты, выпущенные из-под брюха Дрона, который приступил к вскрытию корабля. Послышался шум выходящего воздуха, перешедший в пронзительный свист. Рейк ударил себя по лбу и начал поспешно одеваться в костюм защиты. Воздух быстро вышел, гравитации не было, перед лицом парили детали корабля, с противным механическим скрипом Дрон вскрывал корабль, словно консервную банку и начал методично продвигаться вглубь сборщика.

Облачившись в костюм и восстановив связь, Рейк услышал, что RK-187B2 его вызывает шепотом! Корабль резко тряхнуло, и ускорение стало его разворачивать, немного вращая вокруг своей оси, мусор скрежетал по корпусу.

Рейк уже не удивлялся услышанному звуку сминаемой обшивки, хрусту каких-то балок и перегородок, он видел, как Дрон хозяйничал внутри.

Рейк в отчаянии бросился на Дрон, сжимая в руках любимую свою отвёртку RK-187B2, та конечно чиркнула по обшивке Дрона, не оставив и царапины, и Рейк упал на колени, наблюдая за уничтожением своей надежды выбраться живым! Мысли метались в его голове, но он не мог найти ответа. Гул в ушах нарастал, и он сквозь свои мысли и шум раздираемого сборщика услышал RK-187B2, тот, монотонно, словно был в трансе, повторял одну фразу:

– Ему нужно твое передающее устройство! Отключи передающее устройство! Ему нужно твое передающее устройство! Ему нужно твое передающее устройство!

И Рейка обдало холодом, все его мысли стали четкие и структурированные, как он раньше не понял, что сигнал до сих пор идет и пазл сложился, план был прост, но гениален.

– Тащи свою задницу сюда, Докер, ты когда-нибудь взламывал Дрон в космосе?

– Шлак-к-к-к! Нет, конечно!

– Где ты?

– Кабины манипуляторов нет, я уже в шлюзе!

– Бери инструмент, Докер, и мигом в командную рубку!

– Двигаюсь, как могу, двери заблокированы, иду по аварийному проходу!

– Давай быстрее!

– Стараюсь, а если не получится его взломать?

– Если не получится, то твои родственники в скором времени разделят твою небогатую заначку, она же у тебя есть!

– Ты правда хочешь это сделать? – неуверенно спросил RK-187B2, заползая в командную рубку через аварийный проход.

Рейк уже примерялся к отверстиям на корпусе, решая, как отключить защиту, а потом повернулся с горящими глазами и спокойно произнес:

– Запомни, Элиот, только перед истинным лицом смерти Докер становится тем, кто он есть без шлака. Ты ещё вполне успеешь кем-то стать.

Глава III. План.

20 мая 2027 года.

Земля. «Разрушенный небоскреб – Лахта Центр». 56 этаж.

Сергей Чирков, позывной «Шрам»

Небоскреб был самым высоким зданием в городе. Стеклянные витражи частично были выбиты, после множественных бомбардировок города здание стояло, накренившись, и шпиль высотой в 117 метров лежал рядом, напоминая о былом величии. Множественные воронки, покрывавшие улицы и площадь перед зданием, превратились в небольшие пруды, кишащие ядовитой флорой. Новообразовавшиеся трещины пестрили разноцветной растительностью, оплетавшей остовы брошенных машин. Растительность была похожа на терновник с красными прожилками мха, выделяющими нейротоксин при соприкосновении. В машинах и на площади валялись скелеты. Перед мостом были брошены с десяток разбитых БТР, два почти целых танка и куча гражданских автомобилей, смятых в кучу и образовавших в середине небольшой проезд. Пост досмотра, когда-то служивший разграничением зон заражения, порастал образцами инопланетной фауны и уже не был един в конструкциях, зияя провалами в ограждении. Местами на мосту были видны дыры из-за термических взрывов, проплавивших металлические конструкции. Палаточные городки и временные вагончики для обсуживающего персонала были смяты и разорваны. Город выглядел не лучше, видны были полностью выгоревшие районы, разрушенные дома и местные баррикады на улицах, сооруженные в попытках огородиться от того ужаса, что охватил мир. Весенний ветерок доносил зловоние с той стороны полуострова, где когда-то был центр реабилитации на стадионе нефтедобывающей компании. В центре стадиона давно был военный госпиталь, оказывающий первую помощь, потом был лагерь выживших, превратившийся в оплот безопасности городских жителей, центр реабилитации плотно закрепившихся на полуострове с военными, отказавшимися покидать пост. Долгое время полуостров был символом надежды для последних оставшихся живых в городе, сейчас же это место было похоже на братскую могилу, где повсюду валялись скелеты защитников. Даже обильная растительность не смогла скрыть следы боев, горя и страдания, обрушившегося на человечество.

Враг же не стал раскидываться биоресурсами и там же после окончания бомбардировок организовал один из первых ульев.  Улей полностью соответствовал назначению места, где, словно одна пчелиная семья, в соответствии с иерархической цепочкой собираются мутирующие особи. Конструкция улья уходила глубоко под землю, защищая от бомбардировок, сеть туннелей, некогда служившая для городских жителей связующим звеном районов города, превратилась в место обитания мутировавших существ, перебравшихся с поверхности.

Сестра своим странным скрипучим голосом где-то под потолком прошипела:

– Шрам, смотри в городе опять выжившего нашли! – и она конечностью показала на колонну мутантов, бредущих в сторону моста, при этом у одного жнеца в лапе барахтался живой человек. Шрам ничего не сказал, лишь подумал, как не повезло бедолаге, для себя отметив, что опять «орлы поймали муху», так, по крайней мере, выглядело то войско, что тащило жертву. Шрам был невысокого роста, широченный в плечах, очень сильный мужчина лет тридцати пяти, с кудрявыми черными волосами и такой же бородой, с ясными карими глазами. Как только волосы начинали немного завиваться, он стриг их очень коротко, почему-то такой вид казался ему более опрятным. При одном взгляде на Шрама, круглоголового, коротко стриженого, с бычьей шеей и жутким шрамом на все лицо, который стянул кожу так, что он никогда не улыбался. Сразу становилось ясно, что судьба Сергея не щадила, начиная с самого начала вторжения. Но было в нем что-то располагающее, ему хотелось верить и доверять. Импульсивный и наделенный зловещей сатирой, часто ранил людей и настраивал против себя. К Сестре у него было особое отношение, он видел в ней больше человеческого, чем окружающие.

Сестра опять нырнула в тень, стараясь не шевелиться. Было раннее утро, ночь была холодной, а единственный источник тепла был небольшой костёр, организованный в центре здания в туалете так, чтобы его не было видно, и он не отбрасывал тени, а высота защищала от случайных взглядов. Пятьдесят седьмой этаж был выбран не случайно, так как в нем уцелела большая часть витражей. Изредка было слышно карканье ворон, которые были голоднее в два раза больше обычного, в городе уже почти не было пищи. Мутировавшие твари сюда тоже не заползали. Мутанты обходили это здание стороной, так что центром операции выбрали именно его. Растяжки с гранатами по этажам и с простыми жестяными банками из-под тушёнки обеспечивали безопасность периметра. Ночью караул несла Сестра, так как ее потребность во сне составляла два часа. Шрам же ночью часто соскакивал. В этот момент он слышал лишь биение своего сердца, оно тихо замедлялось, успокаиваясь, слышались шумы умирающего города. Один и тот же сон вот уже пару ночей преследовал Сергея:

«Открыв глаза и приподняв свою голову, он видел жуткое лицо заражённого, что сидел напротив него, прислонившись к облупленной стене. Дико улыбаясь, он показывает ему пальцем знак "тихо", и в тот самый момент его голова отваливается и начинает на меленьких паучьих ножках бежать к Сергею». Шрам каждый раз шумно выдыхал, увидев Сестру, приползшую на шум, и та, проникшись пониманием, спрашивала:

– Чёртов сон?!

Сергей кивал, а она понимающе кивала в ответ и уползала обратно. А он каждый раз думал, что, вытягивая себя из ночных кошмаров, не чувствует уже в пробуждении никакого облегчения, а ощущает лишь страх перед очередным сном.

За то время, что он находился в странной семье мутантов, он лишь с ней установил настоящий контакт. Шрам отогнал это воспоминание, взял бинокль и стал разглядывать колонну, почти про себя проговорив:

– Я думал, уже всех выживших отловили. Видишь, Сестра, им зачем-то они нужны живыми. Это как-то связано с кораблями. Мы должны это выяснить.

Подражатели, смесь сколопендры и богомола, все в хитине, прыгали с машины на машину, старясь держаться на середине улицы, двигались впереди колонны. Конечностями, острыми, как бритва, они оставляли отверстия в машинах, а при передвижении по остаткам асфальта, выдирали с легкостью еще неповрежденные куски. Несколько подражателей передвигалось по отвесным стенам здания у края дороги, иногда заглядывая в окна и оглашая окрестности призывами о помощи. Несколько особей прыгали вслед гигантскими ловкими прыжками с крыши на крышу зданий, страшные в своей нечеловеческой грациозности. Хвост колонны прикрывали тяжелые Жнецы, растянувшиеся с другой стороны в цепь. Двое ретрансляторов с видоизменёнными головами, облачившиеся в броню и с автоматами на перевес, шли возле Жнеца, несшего жертву. Основную массу составляли обычные зараженные, которые образовывали кольцо оцепления, напоминая живой щит.

Шрам посмотрел на сестру и вполголоса начал шептать:

– Вы стоите на пороге мира, который принадлежит нам, где жизнь и смерть ничего не стоят, а боль – это наказание, которого вы все заслужили. Я вас прощаю…

Зараженные словно что-то почувствовали, и интуиция взвыла тревожной сиреной прежде, чем Шрам нажал на кнопку. В гуще сплетения взрывов он увидел странные фигуры, мелькнувшие на границе видимости, а потом глазам стало больно от вспышек света, и взрывы потонули в своей череде. Шрапнель из подшипников и болтов, спрятанная в остовах машин, разметала большую часть зараженных, досталось даже тем, кто прыгал по зданиям, и твари начали метаться, не понимая откуда пришел удар. Зараженное кольцо поредело, и часть из них бросилась помогать ретрансляторам, барахтавшимся в луже крови. Лишь два Жнеца, находившиеся в конце колонны, бодро передвигались, немного замедлившись от полученного повреждений. Часть зараженных бросилась к зданию и уже на площади раздался второй взрыв, добив часть нападавших. Площадь и улица окрасились причудливыми разводами от разрывов самодельных бомб вперемешку с остатками военных запасов. Шрам видел,