Синдром самозванца

Крейсерская скорость: 852 км/ч

Время в пути: 5 часов 40 минут

Расстояние: 4202 км

Время вылета (московское): 14.06.2018, 01:30

Планируемое время прибытия (иркутское): 14.06.2018, 13:10

Болтанка началась примерно во время передачи от диспетчера круга к диспетчеру подхода, то есть когда самолет поднялся выше 2100 метров, зона взлета осталась позади, судно уверенно шло к высоте следования.

Трясло неслабо, Миша в какой-то момент даже пожалел, что не развернулся на входе, когда узнал, что трое пассажиров не явились на регистрацию. Подумаешь, потерял бы три тысячи рублей. Не зря некоторые пилоты садятся в самолет последними и спрашивают у персонала, сколько человек не пришли и по какой причине. Статистика вещь упорная, девяносто процентов авиакатастроф происходили тогда, когда на борту не досчитывались двоих-троих людей, которые по веским причинам не смогли вылететь. Если их отвел Бог, то и тебе следует отвестись, гласят поверья.

С другой стороны, сколько рейсов с таким недобором успешно приземлились в пункте назначения? Тысячи. Сотни тысяч! Успокоиться оказалось непросто, Миша стал прокручивать в голове нормативку, которую вот-вот предстоит сдавать на экзамене: «Диспетчер диспетчерского пункта круга управляет воздушным движением в переходном воздушном слое, оценивает воздушную обстановку, обеспечивает соблюдение установленных интервалов эшелонирования между воздушными судами. Осуществляет контроль воздушного движения с помощью индикатора подсистемы планирования, прослушивания соответствующих каналов радиосвязи». Когда он только поступил в МГТУ ГА и впервые прочел это, то понял примерно ничего, увидел какой-то набор повторяющихся слов, смысл и значение которых усвоить невозможно. Но сейчас каждое слово переливалось глубоким смыслом, и он помнил цитату из квалификационного справочника должностей наизусть не потому, что у него фотографическая память, а потому, что в самом деле понимал, что все это значит и почему оно предельно важно. Все это: и управление самолетом в переходном воздушном слое, и соблюдение интервалов эшелонирования, и контроль воздушного движения именно с помощью каналов радиосвязи. Если диспетчер руления на земле может осуществить визуальный контроль взлетно-посадочной полосы, то диспетчер подхода или контроля глазами ничего не видит, так как управляет самолетом в воздухе по приборам и рации, можно сказать, вслепую. Он должен «увидеть» самолет в пространстве, сориентироваться, где находятся другие суда, и развести их так, чтобы они не столкнулись и при этом не попали в засветку (грозовое облако) или в воронью стаю.

Судя по всему, именно в засветку они и попали. За иллюминатором сверкало, борт трясло, кто-то начал громко молиться и вскрикивать.

Миша вынул из кармана четки и стал их перебирать. Его это успокаивало. А еще то, что командир воздушного судна на этом рейсе – Павел Отлучный, хороший парень, профессионал своего дела. Миша знал его лично, потому что Павел преподавал в их университете. Переживать не о чем.

– Мы разобьемся? – спросила женщина у окна.

Миша повернулся к ней и спокойно ответил:

– Нет, не разобьемся. Это турбулентность, скоро пройдет. Не переживайте.

Она явно боялась больше, чем он. Глаза по пять рублей, пересохшие губы, руки дрожат. Мужик справа, в кресле у прохода, уже уснул. Ему, видимо, плевать на болтанки, на панику и в принципе на все. Если человек способен уснуть на взлете и продолжать спать при тряске, то у этого человека не все нормально с нервами. Они у него есть вообще?

– Вы носите с собой помаду? – спросил Миша.

Женщина кивнула.

– Достаньте, смажьте губы.

Она неуверенно полезла в сумочку, словно задаваясь вопросом, зачем напомаживаться, когда самолет вот-вот рухнет наземь. Самолет в очередной раз сильно тряхнуло, кто-то вскрикнул, женщина бросила сумку на колени, схватилась за кресло впереди и заорала. Мужик не шелохнулся.

– Спокойно, спокойно, – сказал Миша и взял женщину за руку. – Все хорошо, все будет нормально…

Она плакала – глаза превратились в щелки, сухие губы болезненно натянулись, начала сочиться кровь.

– Вам нужно смазать губы. Может быть, есть жирный крем какой-то?

Она не хотела отпускать кресло и его руку, но Миша все же уговорами заставил ее отвлечься и поковыряться в сумке. Она показала синенький тюбик с логотипом фирмы Nivea, Миша забраковал помаду как недостаточно жирную и потребовал найти какой-нибудь крем. В сумке женщины отыскалась крохотная дорожная упаковочка дорогого крема. Миша его одобрил и велел густо намазать губы, ладони и пазухи носа. Воздух в салоне сухой, кожа моментально теряет влагу, становится грубой, и могут образовываться микротрещины. Это не способствует успокоению. А толстый слой крема делает кожу мягкой и приятно пахнущей. С какой кожей человек успокоится скорее – с треснувшей от сухости или мягкой и приятно пахнущей? Очевидно же.

Когда они закончили с процедурами, самолет вышел на высоту следования. В салоне включили свет, командир судна сказал, что все в порядке, далее по пути турбулентностей не ожидается, но лучше оставаться в креслах пристегнутыми. После него старший бортпроводник объявила, что сейчас будут предложены безалкогольные напитки.

– Стараюсь спать в самолетах, – уже спокойно заговорила женщина. – Но после набора высоты, конечно. Меня ни одно снотворное не возьмет, если будет трясти. Это ужас просто. Я страх как боюсь летать. Меня зовут Наталья, кстати.

– Я Михаил, – ответил Миша. – Я уже понял, что боитесь.

– Спасибо, что успокоили. Не представляю, как бы летела дальше, если бы показала себя по полной.

– А бывало что-то забавное? – спросил Миша с улыбкой.

Женщина улыбнулась в ответ.

– Как-то я летела очень далеко и долго, по-моему, в Доминикану. В отпуск. Тогда получилось что-то совсем из ряда вон, потому что авиакомпания иностранная, говорили на английском. Я ничего не понимала, страшно было до ужаса. Трясло примерно так же, только еще и свет погас вообще, даже дежурный. И кто-то постоянно что-то над головой говорит, а я ни слова не понимаю: может, там говорили, как спасаться, понимаете? Я – ни бум-бум. Панику я не подавила, вырвалась из кресла и побежала к выходу. На ходу меня пытались остановить, а я была в юбке. Какая-то заботливая дама схватила меня за юбку и пыталась удержать, чтобы усадить в кресло, но Остапа понесло. Нам уже плевать было на тряску, каждый занимался своим: она требовала, чтобы я села, – наверное, потому, что язык-то я не понимала, а я была оскорблена до глубины души, что меня кто-то держит, и всячески вырывалась. В итоге я дошла до двери в трусах и футболке, но все же дошла! Там меня встретила стюардесса, усадила в салоне бизнес-класса, накрыла пледом и велела успокоиться, потому что все уже позади.

Они посмеялись над этой историей и рассказали друг другу о себе. Наталья занималась ландшафтным дизайном, в Москве у нее была небольшая фирма, в которой помимо нее трудилось еще пять человек.

– Камерная такая компания, – рассказывала Наталья, – фактически мы работаем только с моими заказами. У нас нет других дизайнеров, нет смежных услуг. Юрист-бухгалтер, менеджер, который решает все вопросы по закупкам и документам. Все работают на меня.

– А в Иркутск вы летите зачем?

– На финальную приемку проекта, – ответила Наталья. – Мы оформляем ландшафт загородной резиденции чиновника. Послезавтра будет открытие, большая вечеринка с именитыми гостями. Все должно быть безупречно. Поэтому я лично все проконтролирую. А вы зачем летите?

– Как раз на ту вечеринку, – ответил Миша.

– Серьезно?

– Да нет конечно, шучу! Я лечу домой, повидаться с мамой. А потом обратно в Москву. Я учусь в университете гражданской авиации.

– Так вы будущий пилот?

– Нет, я будущий авиадиспетчер.

– А самолетам нужны диспетчеры? Разве там все не электроника делает?

– Что вы!..

Миша принялся объяснять, как работает управление воздушным судном. Они болтали несколько часов без умолку. Наталью, казалось, увлекло летное дело, и она засыпала его вопросами. Как с Мишей бывало в такие моменты, чем дольше он общался с Натальей, тем моложе она казалась.

– А вы заметили, Миша, что тут все стюардессы недолюбливают одну? Я думаю, она спит с пилотом.

– Это с чего вы взяли?

Они уже выпили по две бутылочки красного сухого вина, и им стало весело, несмотря на громко храпящего мужика справа.

– Когда он выходил из кабины в туалет, та самая стюардесса… вот, вот она! Вот, идет.

Между креслами вальяжной походкой шла бортпроводница. Высоченная, надменная и, чего уж тут греха таить, красавица. Глаза томно прикрыты, слегка недовольная улыбка. Она лениво оглядывала пассажиров и следовала вдоль кресел не торопясь, словно прогуливалась по набережной где-нибудь в Ницце. Не хватало легкого бриза, чтобы трепетали блондинистые локоны, ну и локонов тоже не хватало, потому что они были стянуты в тугой пучок на затылке. Она прошла мимо них, и Миша с Натальей дружно захихикали, как школьники, а потом выбрались со своих мест и отправились в хвост самолета якобы в туалет, а на самом деле подслушать, о чем там будут шептаться стюардессы.

Из двух туалетов один был свободен, и Миша пропустил Наталью, а сам встал поближе к шторке, за которой своими делами занимались бортпроводницы. Судя по всему, они готовились раздавать еду.

– Я надеюсь, ты когда-нибудь созреешь, чтобы извиниться за то, что рассказала всем про наши обстоятельства? – спросила одна из них, судя по тону, та самая эффектная блондинка.

– Я уже все объяснила. Мы разговаривали о приоритетах. Это ведь тренинг, там так делают, – прозвучал в ответ недовольный, уставший голос.

– Говорить надо про свою жизнь, а не про чужую.