Синдром самозванца

Глава двенадцатая

Москва, январь 2023 года

– Витя, ты с нами? Витя!

Диана трясла меня за плечо, а я был словно в коматозе. Мне хотелось отключить в голове проигрыватель, который продолжал показывать картинку, как Кира бережно переносит малышку за борт лодки, кидает в теплую лазурную гладь, которая смыкается над головой девочки крошечным водоворотом. Милое личико тонет в прозрачной глубине. Я этого не видел, все это мои фантазии, которые остановить невозможно. Фильм повторяется и повторяется. Кто был следующим? Павел назвал младшую дочь Варечкой. Я пытался вспомнить, как зовут среднюю дочку Отлучных, но никак не мог. Старшую зовут Илоной, а вот как среднюю? Кира почти совсем не говорила о дочерях, не называла их имен, за исключением старшей, которая провинилась и поэтому попала в зону всеобщего позора. Но в материалах дела я видел имя девочки неоднократно. Видел, но никак вспомнить не могу.

– Как зовут среднюю дочь Павла? – спросил я у Дианы.

Она перестала трясти мое плечо, моргнула и ответила:

– Евгения.

Да, точно.

– Спасибо.

– Скоро приедет Соня. Уже скоро, – сказала Диана.

Мы были в офисе ПАР. Зачем-то притащился детектив Андрей со своей сумкой-почтальонкой и разбитым планшетом. Он осторожно ковырял пальцем стекло, пытаясь перелистнуть страницу, но потрескавшийся экран глючил и не давал подцепить край приложения.

– Судя по документам, перед Новым годом Павел вместе с семьей улетели в Коломбо, Шри-Ланка, – сказал Андрей. – Обратные билеты у них на 5 января, но ими никто не воспользовался. Я уже позвонил на работу Кире, там сказали, что она взяла отпуск за свой счет, но сделала это, когда была уже не в России.

– А заявление в полицию Шри-Ланки удалось подать? – спросил я.

– Конечно, и я даже разговаривал с ними, – ответил Андрей, – там поняли всю серьезность ситуации и разыскивают их.

– Кого – их?

– Павла и его семью.

– Скорее всего, искать нужно только Павла, – предположил я. – Потому что Кира и девочки мертвы.

– Мы этого не знаем.

– Но мы можем предполагать, что это так, – ответил я, – у нас для этого все основания. И если вы дали ориентировку на двоих взрослых и троих детей, то они пройдут мимо одного Павла, потому что ищут пятерых.

– Ну что вы, Виктор, – сказал Андрей, – я, конечно же, сходу сказал, что цель – белый мужчина, русский, который может притворяться европейцем. Может быть в сопровождении женщины, с ними могут быть трое детей.

– В Министерство туризма делали запрос? В каком отеле они поселились? – спросил я. – В Минсвязи запрашивали информацию по поводу покупки сим-карты?

– Да, – сказал Андрей, – ребята-полицейские очень толковые, не переживайте. Они свою работу знают.

– Никто свою работу не знает, – ответил я. – Мы все обосрались.

– Вариантов два, насколько я понимаю. Первый: то, что видел Виктор, на самом деле правда. Мы ошиблись, Павел убийца, и он убил или убьет свою семью. Второй: Павел не убийца, но кто-то продолжает угрожать его жизни и заставил его сделать то, что он сделал. Все так?

Соня приехала в «разобранном» виде: в черной оверсайз футболке Monochrome и коричневых джинсах, волосы небрежно заколоты и собраны в пучок на затылке, на лице нет макияжа. Пластмассовый глаз отливает тревожным блеском. Она стучит по столу ручкой, пытается что-то писать в блокноте, но получаются невнятные каракули.

– Ну, есть еще вариации, – сказал Андрей. – И они зависят от того, как вовлечена Кира. Она либо с ним заодно, либо нет. И если они с Павлом заодно, то спектакль ли это? Может быть, они в самом деле решили убить своих детей.

– Однозначно игра продолжается, – заключила Диана. – И наше решение должно исходить из того, участвуем ли мы в ней или умываем руки.

– А у нас есть выбор? – спросила Соня. – Лично у меня его нет. На кону репутация ПАР. По моему заказу все было сделано. ПАР организовал вызволение Павла, это наша – моя – ответственность.

– Возможно, стоит ее принять и поступить правильно, – сказал Андрей. – Обратиться в полицию и позволить профессионалам выполнить свою работу.

– А чего мы ждем? – спросила Соня.

– Ничего, уже все сделано, – ответил Андрей. – Мы поедем к следователю, все ему расскажем. Но мы ведь на этом не собираемся остановиться? А стоило бы.

– Я еще не решила, – сказала Соня.

– А что здесь решать? – спросил Андрей. – Кажется, мы уже достаточно сделали. Надо остановиться и позволить…

– Андрей, ваше мнение я уже услышала, – прервала его Соня, – я хочу послушать Виктора. Что скажете, Виктор?

Я взял стаканчик с кофе и сделал два больших глотка.

– Образ действия убийцы бортпроводников ни на мгновение не допускает публичной казни, – сказал я. – Убийца ни разу не заинтересован в том, чтобы его видели в процессе. Он и сам этого процесса всячески избегает. И тот факт, что нам пытались продемонстрировать драматичную сцену, означает только одно: нас пытаются водить за нос. Сбивают нас с толку. Так поступают только тогда, когда наступает опасная близость к истине.

– Вы предлагаете просто проигнорировать увиденное? – спросила Соня.

– Нет, напротив. Если ему так нужно, чтобы мы поверили в эту драму, значит, сделаем все, чтобы это так выглядело. Стреляем по всем фронтам. Даем ориентировку на одного Павла, поскольку мы уверены, что семью он утопил. В полиции твердо говорим, что убеждены в свершении трагедии. Диана, выдавай это в подкаст. Или в канал свой. Куда ты там сливаешь инфу.

В конференц-зале повисла тягучая тишина.

– Виктор, что вы задумали? – спросила Соня.

– О, это задумал не я. Но другого выбора, кроме как вступить в игру, у нас нет.

4 февраля 2023 года

Воздушное судно: Боинг 737-800

Крейсерская скорость: 852 км/ч

Время в пути: 9 часов 00 минут

Расстояние: 6572 км

Время вылета (московское): 04.02.2023, 23:00

Планируемое время прибытия (шри-ланкийское): 05.02.2023, 10:30

Это мой первый бизнес-класс в жизни.

Наверное, и последний тоже, потому что отдавать почти двести тысяч рублей за перелет я не буду готов никогда. Увольте, избави господи. Даже если буду зарабатывать миллионы в месяц, никогда не потрачу такие деньжищи за девять часов полета. Я найду примерно сто способов, как с большей пользой потратить эти деньги. За свой счет бизнес-класс – нет. Не обсуждается.

А вот за счет заказчика – почему бы и… да.

В принципе, я был готов лететь в Коломбо и экономом, однако Соня не захотела. И поскольку у ПАР есть льготы и привилегии, мы вчетвером: я, Диана, Андрей и Соня – прошли в десять вечера пограничный контроль в ускоренном режиме. Я немного переживал, что мне по понятным причинам запретят выезд из страны, но все прошло хорошо, в загранпаспорте появился розовый штампик выезда с территории Российской Федерации. А вот Андрей был напряжен как струна. На досмотре он пропустил вперед кучу народа, все никак не мог собраться с духом. В конце концов я не выдержал, подошел к нему и велел перестать заниматься ерундой. Если бы его не хотели выпустить за границу, то сделали бы это еще на погранконтроле, а не на досмотре! Он вздохнул с облегчением и прошел.

Вчетвером мы ожидали вызов на посадку в бизнес-зале. В руках у меня была чашка кофе и круассан с красной рыбой – на карточке рядом с блюдом было написано, что это форель, но я подозреваю, что горбуша. Диана усиленно строчила в ноутбуке, я заглядывал ей через плечо и неприлично громко чавкал. Сам знаю за собой этот грех.

– Я тебя сейчас разорву на мелких витьков, – прорычала Диана. – Ты можешь жрать в сторону?

– Я только хотел сказать, что Сергей Юрьевич никогда бы не сказал фразу: «В рот мне ноги», – промычал я с набитым ртом. – Он очень брезгливый. Если бы он такое произнес, его бы стошнило.

– Спасибо, – сказала Диана.

Скорее прошипела. Она сама не своя последние две недели. Прямо с того дня, когда мы заключили с ней перемирие и решили писать роман о «слоеных могилах» и моих приключениях в «стране Каннибалии». К слову, разрешив эту свою проблему – творческую, – я почувствовал, что словно камень с души свалился. Я совершенно по-другому стал смотреть на жизнь и перспективы. Мне даже погода уже не казалась такой мрачной, и все происходящее вокруг заиграло красками. Преимущественно бордовыми, огненно-рыжими, но все же красками, а не унылой серостью. Долго же я провалялся в этой тине.

Соня читала книгу на английском языке, и меня подмывало подшутить над ней, но я не смог придумать ни единой смешной шутки, в которой было бы что-то, кроме сарказма. Поэтому я хрустел круассаном и удивлялся своему прекрасному настроению – подозреваю, что немаловажную роль играло и то, как сильно Диана бесилась из-за звуков моего жевания.

– Что же вы ничего не едите? – спросил я у девушек.

– Наверное, потому, что мы не жрем в три горла по ночам, – ответила Диана.

– А я ем, и так радостно на душе, – сказал я.

Соня улыбнулась, не отрываясь от книги.

– А Андрей точно не потерялся? – опять спросил я и откусил еще кусок от круассана. Нет, тут точно горбуша, а никакая не форель.

– А ты умеешь разговаривать без посторонних предметов во рту, лапоть ты неотесанный?! – прорычала в ответ Диана. Она была взлохмачена, потому что после каждых двух написанных предложений запускала пятерню в волосы и хорошенько их трясла.

– Я сейчас уже доем, – пообещал я.

– Сомневаюсь, на столах еще много еды, – ответила Диана.

Из туалетной комнаты показался Андрей. Он, оказывается, переодевался. Предстал он перед нами в шортах с розовыми черепами и гавайской шелковой рубахе с пальмами. На ногах – сабо поверх белых носков с утятами. Я попытался удержать смех в себе, но не смог – прыснул с набитым ртом. Крошки полетели на Диану, клавиатуру, стол. Красный ошметок рыбы попал даже на обложку Сониной книги.

Диана вскочила с кресла, схватила ноутбук, уничтожила меня взглядом и унеслась в другой конец бизнес-зала, на ходу зацепив бокал с игристым. Я кое-как прожевал, запивая водой, и похлопал по освободившемуся сиденью.

– Садись, Андрей, поешь со мной. Девушки по ночам не едят.

– Я тоже, – ответил Андрей. – Разве что пригубить.

– Ну, пригуби, – сказал я. – Что ты пьешь? Я принесу тебе.

– Я сам, – ответил Андрей, протянул руку к столику с напитками и взял бокал с красным вином. – Вот бы еще покурить.

– Покури в туалете, – предложил я. – Только без палева. А то штраф.

– Вообще-то в аэропорту есть курилка, – вмешалась Соня. – Идите, наверное, Андрей, накуритесь как следует. В самолете точно не получится.

Андрей благодарно кивнул и тут же поспешил в направлении выхода.

– Соня, напомните мне, пожалуйста, зачем Андрей летит с нами? – спросил я.

– Потому что он прекрасный исполнитель и неглупый парень. Судя по всему, на острове нас ждет заварушка, а Андрей умеет работать с правоохранительными органами.

– Подозреваю, что, помимо этого, он у вас еще и мастер деликатных дел?

– Если вы имеете в виду компроматы, то да, конечно. Иначе как, по-вашему, у ПАР появилось так много обширных связей?

Она сдержанно улыбнулась.

В бизнес-зал вошла молодая леди в окружении женщин постарше и пятерых детей-погодков. Лицо молодой леди было мне знакомо, но вспомнить, кто она, я и не пытался – у меня отвратительная память. Наверняка она знаменита: может быть, киноактриса, может быть, телеведущая или, упаси господь, блогер. Дети, естественно, тут же отцепились от нянек и принялись носиться по залу, орать что есть мочи и сметать со столов еду. Молодую леди их поведение абсолютно не беспокоило, чего не скажешь о ее сопровождающих. Женщины пытались изловить детей, усадить их на диваны, но те моментально оказывались на свободе и принимались за старое. Один мальчишка подбежал ко мне и спросил:

– Что ты ешь?

Я быстро закинул остаток круассана в рот и ответил:

– Ничего.

– Врешь ведь, – сказал пацан и переключил внимание на Соню и ее книгу. Он вертел головой, пытаясь прочитать название, приближал лицо к обложке, отдалял его, видимо, никак не мог разобрать латиницу.

– Чем могу помочь? – спросила Соня, которой надоела возня перед носом.

– Что у тебя за книга? – не растерялся пацан.

На вид ему лет шесть, одет в куртку и ботиночки Armani – вряд ли молодая леди приобрела их на рынке «Садовод».

– Не «у тебя», а «у вас», – поправила его Соня, но говорила она мягко, совсем не так, как с мамашей в детском магазине в «Метрополисе». – Это «Ловец на хлебном поле», читал?

– Читал, – ответил мальчишка. – Точнее, мне Света читала. Про Холдена Колфилда, да?

– Ого, – удивилась Соня, – и как тебе история?

– Тоскливая, – сказал парень. – «Убить пересмешника» веселее. Читали?

– Читала, – кивнула Соня. – Соглашусь с тобой, она веселее.

– А почему мне вас надо называть на «вы», а вам меня можно на «ты»?

– Игореша, ради бога, отстань от девушки. Простите, пожалуйста!

К нам подоспела одна из сопровождающих женщин. С виноватой улыбкой она утолкала Игорешу к остальным ребятам, усадила на диван и пригрозила пальцем. Игореша пожал плечами, достал айфон и уткнулся в экран. Но долго ему поиграть не удалось. Нас пригласили на посадку.

Конечно же, мы летели все вместе. Детвора заняла первые ряды бизнес-класса, наши места были позади. Молодая леди сообщила своим няням, что она утомилась и собирается весь полет провести в глубочайшем сне, посему дети на их совести. Женщины, числом три, сосредоточенно кивнули и принялись рассаживать и пристегивать молодежь по глубоким креслам.

Словом, небольшой салон был занят нами, семейством и еще одним парнем, которого мы все здесь ожидали увидеть. Он, видимо, томился до посадки в другом зале, потому что в нашем я его не встречал. Или приехал впритык, так тоже бывает. Возле него стоял бокал с игристым вином, книга Стивена Кинга «Билли Саммерс», а сам он дремал в маске для сна, привалившись к иллюминатору. Видимо, беспокойные дети успели вымотать его. Но не пересаживаться же из-за них из глубокого синего кожаного кресла на кондовые сидушки экономкласса? Проще уснуть. Если получится, конечно.

Кресла. Я бы назвал их диванами – в каждом реально уместятся двое. Поперек я, конечно, не улягусь (и круассан тут ни при чем), но зато из-под сиденья выдвигалась подножка и кресло превращалось в кровать. Кайф.

– Могу предложить вам шампанское, закуски перед взлетом? – спросила белокурая бортпроводница с кокетливой пилоткой на голове.

– Спасибо, – ответила Соня, – будьте добры, стакан минеральной воды без газа.

– Хорошо, сейчас принесу. Что для вас?

Я не стал заказывать бокал просекко, хотя очень хотелось. Сказал, что мне ничего не нужно. А вот Диана не постеснялась и взяла шампанского. Как и Андрей.

– Правильно делаете, что не пьете алкоголь перед полетом, – сказала тихонечко Соня. Мы сидели с ней в соседних креслах. Пара Андрей с Дианой – от нас через проход.

– Я слышал где-то, что это может быть опасно, – сказал я и не стал уточнять, что вообще-то недавно в завязке. Примерно с того момента, когда осознал, что будь я трезвым хотя бы один вечер, то давным-давно бы догадался, что со мной в моей же квартире кто-то играет в игры. Но поскольку такой роскоши, как беспохмельное утро, у меня давно не случалось, я стал подозревать, что схожу с ума: бесконечно крутил коробку с найденными предметами, пытался уловить тайные смыслы в посланиях, установить, когда и зачем отворачивал книги корешками к стенке, зачем рисовал вагину в блокноте… Короче, на самом деле все проще, намного проще. Только и нужно, что трезвая голова наутро, которая, оказывается, неплохо умеет анализировать.

– Когда мы взлетим, воздух в салоне станет сухим и содержание кислорода в нем резко сократится, – пояснила Соня. – Алкоголь ведь мочегонное средство, он ускорит обезвоживание. И опьянение наступит раньше. Рюмка водки на земле и в воздухе – не одно и то же. А вот воду стоит пить. Кстати, знаете, почему в бизнес-классе шампанское предлагают перед полетом?

– Чтобы расслабить пассажиров?

– Как одна из версий, – улыбнулась Соня. – А еще потому, что истинные гурманы не станут вливать в себя игристое дорогое вино на высоте, вкус будет совершенно не тот. Поэтому если уж и пить, то на земле. Из-за низкого давления в воздухе рецепторы работают как-то иначе, все притупляется.

– А обоняние? – спросил я.

– И оно тоже.

А еще это дополнительная гарантия того, что миндальный запах, исходящий от погибшей стюардессы, мало кто почувствует.

На табло загорелся значок «пристегнуть ремни», самолет вздрогнул и покатился к взлетной полосе.

Москва, январь 2023 года

В Подрезково живет много работников авиакомпаний, потому что это относительно новый, но недорогой район вблизи аэропорта, цены на жилье приемлемые, с инфраструктурой все в порядке, а гул самолетов из-за розы ветров почти не беспокоит.

Матвей Киреев должен был прибыть в аэропорт в семь вечера, чтобы вылететь одиннадцатичасовым рейсом во Владивосток. Смену он подтвердил, но после перестал выходить на связь. Обеспокоенные неявкой бортпроводника коллеги сообщили в дирекцию, там с парнем попытались связаться, но безуспешно. Платон Шамалин, коллега Киреева, тоже проживал в Подрезково, в нескольких кварталах от дома Матвея, в тот вечер у него был выходной, и он вызвался навестить товарища. Подошел к дому, безуспешно звонил в домофон и на мобильный. Догадался погуглить план квартир в таком типе домов и вычислил, что квартира Матвея находится на пятом этаже. В окнах горел свет. Платон заподозрил что-то нехорошее и вызвал полицию.

Участковый со слесарем прибыли к семи. Примерно полчаса заняли всякие формальности, и в половине восьмого дверь была открыта.

Бортпроводник лежал на кровати мертвым. Он был полностью собран, в форменной одежде. В коридоре стоял маленький пластмассовый летный чемодан лавандового цвета.

Следов взлома, борьбы и насилия не было.

В протоколе осмотра места происшествия указано, что в квартире стоял терпкий миндальный запах. Заключение судебно-медицинской экспертизы еще придется подождать, но с вероятностью 99 % можно утверждать, что Матвея Киреева отравили цианистым калием. Скорее всего, выраженных морфологических изменений вскрытие не обнаружит, только признаки быстрой смерти. Так же было указано в заключениях судебно-медицинских экспертов об аутопсии предыдущих жертв: венозное полнокровие внутренних органов, отсутствие телесных повреждений и признаков каких-либо болезней, которые могли бы привести к смерти.

Матвей был родом из Смоленска, с родителями не общался. Когда его отцу сообщили о смерти сына, тот ответил, что его сын умер еще десять лет назад, когда оставил своего ребенка в Смоленске, а сам убрался в Москву покорять небеса. Друзья-товарищи, понятное дело, из летной сферы. Кроме них в Москве у него была девушка, тоже бортпроводница, с которой Матвей расстался несколько месяцев назад. На экстренное совещание в ПАР Андрей приволок контактные данные этой девушки, и было решено съездить к ней, поговорить.

Мы вчетвером оказались в тупике. В этот раз убит мужчина, а не женщина. Убийство произошло в доме жертвы, а не вдали. Применен яд в жидкой форме – это было установлено на месте по состоянию слизистых носа, а позже в квартире нашли флакон нафтизина, химический анализ содержимого которого, скорее всего, подтвердит наличие следов цианидов. Те же компоненты преступления, а общий подход совершенно другой.

– Беспроигрышный вариант с этим нафтизином, – сказала Диана, – человек берет его, когда у него нос забит, и запаха миндаля не чувствует. Просто и гениально. Зачем заморачиваться с кристаллами? Их ведь надо в пирожное совать, как в случае с жертвой в Лос-Анджелесе, или в коктейль добавлять, как в Иркутске. А тут – по капле в ничего не чувствующие ноздри, и добрый вечер.

Домой к Эвелине, бывшей девушке Матвея, я приехал в сопровождении Дианы. Мы собирались ехать втроем, но у Андрея образовались какие-то дела в полиции. Я считал, что он врет. Никаких новостей из Коломбо не было, мертвых тел россиян не обнаружили. Всю информацию у следствия, какую он мог получить по трупу Киреева, он уже получил. Просто ему не нравилось общаться с людьми, и если разговоров можно избежать – он с удовольствием это делал.

Ну да черт с ним. Была проблема поважнее: у меня нет места преступления, оно нам неизвестно ни по одному из эпизодов. Нигде я не могу с трагическим прищуром опуститься на колено и кончиком пальца коснуться вязкой крови на полу; негде мне выразительно принюхаться и сказать, что в комоде, судя по всему, стухла рыба. Все преступления совершены где-то вдали от мест обнаружения тел. Там, где убийца передал жертве отравленное пирожное, коктейль или флакон нафтизина. Если переложить на язык судебно-медицинских экспертов, то исследовать руками нечего, я располагаю лишь катамнестическими данными. Их-то я и поехал собирать.

Диана прицепилась ко мне, хотя уже не имела на это права, поскольку мой договор с ПАР завершен. А то, что я делаю сейчас, это исправление моих же собственных ошибок.

– О покойных либо хорошо, либо никак, – заявила Эвелина. – Поэтому сказать мне нечего.

Неплохой заход. Особенно учитывая, что перед этими словами Эвелина проводила нас в крохотную, но со вкусом обставленную кухоньку, усадила на удобные мягкие стулья и сварила капсульный кофе. Получается, говорить она все же будет. Иначе к чему это все? Закрыла бы перед нашими носами дверь, и дело с концом. Кто мы, в конце концов, такие? Мы ж не власти, с нами закон разговаривать не обязывает.

– На каком вы месяце? – поинтересовалась Диана.

Эвелина расцвела и обе руки положила на свой живот. Я, честно признаться, вообще не заметил, что девушка беременна. Видимо, срок совсем небольшой.

– Четырнадцать недель, – ответила девушка.

– Мои поздравления, – сказали мы с Дианой почти одновременно.

– Спасибо. Хотите печенье? У меня есть протеиновое, модное сейчас.

– Нет, благодарю, – ответила Диана.

– А я не откажусь, – сказал я.

Эвелина встала и потянулась к верхней полке за коробкой с печеньем. Ее джемпер немного приподнялся. Да, действительно, живот снизу заметно округлен. Интересно, как Диана-то это разглядела? Эвелина хрупкая девушка, но одета была в широкие домашние штаны мятного цвета и такой же висящий джемпер. Кажется, даже оверсайз.

– Когда вы в последний раз общались с Матвеем? – спросил я.

Эвелина поставила передо мной коробку с печеньем. Каждое было упаковано в отдельный пакетик. Я взял одно, развернул и откусил кусочек. Печенье как печенье. Что в нем модного? Видимо, индивидуальная упаковка.

– Двадцать первого ноября, – ответила Эвелина. – Меня уже спрашивали полицейские. Я посмотрела в телефоне – последнее сообщение написала ему 21-го, а потом заблокировала.

– Вы повздорили?

– Нет, – ответила девушка, – мы к тому времени уже разошлись. Я сказала ему, чтобы он приехал, забрал свои чертовы вещи и оставил ключ в почтовом ящике.