Иван Иванович принялся доставать из сумки продукты, чтобы приготовить бутерброды.
– Сыр и колбаса порезанные. Хлеб нужно порезать… – сказал Веня.
– Хорошо, – отозвался Иван Иванович, вынимая из пакета бутылку водки, нарезки и батон хлеба.
– На следующей неделе будем отдыхать…
– Да, – коротко согласился Геша.
Оба приходили в себя и по мере приготовления стола оживлялись. На столе в тонких пенопластовых прямоугольных формах лежали порезанный сыр, колбаса и ветчина.
– Нарезка дороже. Зато резать не нужно, – устало усмехнувшись, сказал Веня и посмотрел на дверь. – У нас все готово, а Хаха почему-то не приходит.
– Задерживается, – сказал Геша и засмеялся кряхтящим смешком.
– У него стал какой-то осмысленный взгляд. Заметил? – спросил Веня. – Смотрит на меня, как будто что-то сказать хочет. Даже страшно становится.
– У животных это бывает… – сказал Геша. – У меня кошка такая. Сядет и смотрит прямо в глаза.
– Вчера мне показалось, что он нас слушает. Стоит и как будто прислушивается, о чем мы говорим и, думает, осмысливает…
– А как он телевизор смотрит?.. У него даже морда менялась, особенно, когда новости смотрит… – сказал Иван Иванович.
– Я тоже что-то такое заметил, – сказал Геша и окинул взглядом стол. – Огурчиков соленых не хватает.
– Да! И водочку хорошо бы охладить в холодильничке, – сказал Веня, – Чтобы достать бутылочку из холодильничка, поставить на стол и подождать, когда она отпотеет. Чтобы она стояла на столе и плакала, и ждала нас со слезой.
В этот момент Веня почувствовал, как выпьет, как водка зажжет желудок, на глаза набежит слеза предвкушения, появится дикий аппетит, и кровь быстрее побежит по венам, расслабляя тело, и ум сразу прояснится для важного и главного и к самому в легком опьянении вернутся чувства для задушевного и милого разговора с друзьями.
– Холодильника нет, – напомнил Иван Иванович.
– Мы с друзьями поговорим на эту тему, – сказал Веня. – Может быть, у кого-нибудь старый найдется.
– Грузчикам пора бы выпить, – сказал Геша с кряхтящим смешком и нетерпеливо придвинулся к столу.
Веня тоже придвинулся к столу.
– Все готово! Вот стопочки, – сказал Иван Иванович, поставив на стол три стопки, и открыл бутылку. – Наливаю…
– У меня начинается бешеное слюноотделение, – признался Веня.
– За что пьем? – спросил Иван Иванович, когда подняли налитые стопки.
– У нас первый тост всегда один… За нас! За дружбу! – сказал Веня.
В это время послышался стук с лестницы, послышался сильный удар в дверь. Она дрогнула и открылась.
– Вот он, – сказал растерянно Геша.
– Легок на помине, – сказал Веня.
Осел деловито прошел к столу и остановился, внимательно осматривая стол.
– За дружбу! – снова сказал Веня.
– Да, – поддержал его Геша с Иваном Ивановичем.
И они потянулись руками со стопками к центру стола, чокнулись, предвкушая будоражущую горечь водки в гортани. Веня всегда выпивал быстро, опрокидывая стопку в горло. Геша цедил водку, как самое дорогое. Иван Иванович пил водку не быстро, но и не цедил в себя, как делают знатоки этого напитка.
– А мне?! – послышалось рядом.
Все замерли со стопками в руках. Казалось, что в сторожке присутствует кто-то еще. Дверь оставалась приоткрытой. Они с недоумением переглянулись, посмотрели на приоткрытую дверь, испытывая мистическое влияние неизвестного. Рука Ивана Ивановича со стопкой нервно задрожала. Геша забыл, что нужно делать. А у Вени рука немного опустилась.
– А мне? – снова требовательно послышался рядом низкий голос с незнакомой хрипотцой. И все посмотрели на вошедшего.
Волосы на голове у Вени зашевелились. Он не двигался. Геша тоже продолжал держать стопку над столом, как будто его разбил паралич. Глаза у него расширились и, казалось, вот-вот надуются изнутри, станут больше очков и лопнут. Все трое сидели на стульях подавшись вперед, белые, словно из гипса. Стопка из рук Ивана Ивановича предательски выскользнула, упала на край стола, отскочила от него, упала на пол и разбилась.
– Ему больше не наливать, – четко и грозно отреагировал пришедший, показывая огромные зубы и издавая. – Гы-гы-гы.
– А-а, – заорал вдруг Геша, как будто его укусил шершень, и побежал прочь из сторожки.
За ним с грохотом бросились Веня и Иван Иванович. Они, толкая друг друга, кучей скатились по ступенькам вниз и бросились от сторожки в разные стороны. Веня остановился и прислушался, вглядываясь в темноту. По спине у Вени диким стадом пробежали мурашки. Тело била крупная дрожь. В считанные секунды он оказался у фонаря метрах в двадцати пяти от сторожки. Стоял и бурно дышал. В какой-то момент ему показалось, что он на планете остался один. Страх забирал его сердце в свои холодные руки. Его состояние можно было охарактеризовать одним словом – жутко.
– Геша, – позвал он дрогнувшим голосом.
– Что? – отозвался тихо тот со стороны.
– Иван Иванович, – позвал Веня.
– Я…
– Идите сюда… – и вышел ближе к свету.
Из кустов появился Геша. С другой стороны из-за дерева вышел Иван Иванович. Все с недоумением испуганно смотрели друг на друга.
– Ты чего? – спросил Веня, обращаясь к Геше. – Чего рванул?
– Чего-чего? А он чего? – спросил Геша, кивая на сторожку. – Зубы как выставит…
– Он сказал «Гы-гы-гы…» – вспомнил Иван Иванович. – Причем тут «Гы-гы»?
– Нет. Он сказал: «А мне?» – вспомнил Веня. – Да, он сказал: «А мне?» Он сказал это, как только мы чокнулись и хотели выпить. И еще сказал: «Этому не наливать». То есть вам, – сказал Веня Ивану Ивановичу.
– У меня стопка из рук выпала.
– У него… – сказал Веня. – У него это…
– Он… Он… Он говорит… – начал заикаться Геша.