Нефть и любовь

– Ничего особенного.

– Матвей Яковлевич тебя разыскивает. Хочет узнать, как у тебя это получилось.

– Да все обычно.

– Ты что не хочешь говорить? Это что твой секрет?

– Никакой это не секрет. Начал с минимальной частоты и потом прибавлял по пять и по десять оборотов, пока не вывел на режим. Иди и расскажи об этом Матвею Яковлевичу.

Рыжов сразу развернулся и пошел докладывать начальству.

Ветка черемухи белая

глава пятая

С Галиной мы встречались в коридоре, здоровались, коротко разговаривали по работе. Ее сын Жорик способный инженер-самоучка работал администратором сети в нашем ИТЦ. Дочь Александра училась на редактора в университете, увлекалась, как и вся молодежь, роком и современными ансамблями. По моим наблюдениям Галя обладала глубинным обаянием, всегда выглядела приветливой, хорошо одетой и деликатной. Ходила неизменно на высоких каблуках с грациозностью, которая ее выделял среди других. Меня особенно удивляла ее способность со всеми поддерживать хорошие отношения. Даже с конфликтными и амбициозными людьми она умела ладить, очаровывала их и покоряла рассудительностью. С Андреем Вороновским у них иногда по работе случались разногласия и возникали споры. Программисты являлись заключительным звеном разработки. И аппаратчики считали, если что-то не работает, то в этом обязательно виноваты программисты. Тогда как те демонстрировали уверенность в своих программах и доказывали, что у них не может быть ошибки. Истина, как всегда находилась посредине и требовала совместных усилий по выявлению причин неправильной работы устройств. В этом было извечное противостояние одних и других, которое тянулось годами. Когда программисты находили у себя ошибку, аппаратчики ничего им не говорили. И, наоборот, когда аппаратчики находили недоработки, программисты не ставили им это в вину. Мы делали одно общее дело, в результате чего наши изделия имели конкурентный спрос, который основывался на том, что наши аппаратчики и программисты работали на высоком уровне.

В конце зимы мы с Галиной остановились поговорить, и я ее пригласил на выставку художников импрессионистов. Она неожиданно согласилась.

Встретились перед выставочным залом музея им. А.С. Пушкина. Ходили, смотрели картины и молчали. По залам вместе с нами гулял холодок, который пробирался в нас и холодил без того холодные и одинокие души. Я не старался за ней ухаживать. И она ходила, как будто отдельно от меня, думая о чем-то своем. В одном зале, подустав от хождений и стояния на ногах, мы сели на мягкий топчанчик и рассматривали картины вокруг. Два чужих человека сидели и молчали.

– Между нами ничего не будет, – сказала она неожиданно холодно, отчужденно и равнодушно.

– Я знаю…

Мой ответ прозвучал в той же тональности, на удивление спокойно, холодно и равнодушно.

– Интересно, почему ты согласилась со мной встретиться? – спросил я.

– Помнишь, мы отмечали Новый Год, и ты сказал… Барьер боли…

Я кивнул.

– Это было так точно, что меня это поразило.

В этот момент мне показалось странным, что мы думали об дном и том же. Я все еще любил ту Глину, которой она была раньше. Рядом со мной сидела толстая женщина, без талии, с толстой шеей, безразличная ко мне, уравновешенная и рассудительная мать двоих детей. Она согласилась встретиться со мной из любопытства, из вежливости, из-за эха жизни, которое шло из прошлого и казалось удивительным. Мне хотелось вернуть ей долг, который образовался, когда она ловила меня на улице и в неожиданных местах, чтобы переброситься словами, чтобы подержать друг друга за руки, посмотреть в глаза. Она заполняла меня всего, и я в несчастье расставания с умирающей матерью чувствовал себя счастливым. Теперь я ощущал себя заброшенным и одиноким. Галина являлась единственным человеком, с которым у меня было хоть какое-то прошлое. Мы знали друг о друге больше, чем другие люди знают о себе.

Когда мы признались друг другу в том, что между нами ничего не может быть, разговор у нас оживился, принял откровенный оборот. Я спросил ее о брате, и она мне рассказала, что он уехал из Сочи с семьей в Германию.

– Его дочки вышли замуж за таких же выходцев из России, немцев по национальности, – рассказывала Галина. – Один из них милый такой парень Эдик ухаживал за Оксаной. А та влюбилась в Григория. Огромный такой детина. Я его боялась. От него всегда какая-то угроза исходила. Теперь Оксана с ним живет и мучается. Эдик женился на ее сестре Марине, и они счастливы. У них два мальчика.