Кубанский хмель. Мюзикл

Дозору русских рубежей.

По обеим сторонам главной улицы города, Красной, плотной массой толпились празднично одетые краснодарцы и с восхищением взирали на проходившие мимо них казачьи колонны. Почти у каждого зрителя в руках был либо фотоаппарат, либо видеокамера «хэнди кам». На той стороне улицы, где располагались и Кубанский духовой оркестр, и Кубанский казачий хор, молодой мужчина, наверное, телеоператор местного ТВ, неотрывно снимал профессиональной видеокамерой не шествующую казачью колонну, а зрителей противоположной стороны улицы. Объектив его видеокамеры, плавно панорамируя по шеренге первого ряда зрителей, остановился и вывел на крупный план два милых девичьих личика, которые что – то оживленно и пытливо высматривая, обращены были к приближающейся колонне марширующих казаков.

Голубоглазая шатенка и синеглазая русоволосая девицы, улыбаясь и возбуждённо переговариваясь, друг с другом, неотрывно смотрели в одну и ту же сторону. На приближающиеся шеренги казачьих рядов.

– Смотри Тома, смотри. Твой и мой деды, – знаменосцы, – щебетала одна другой.

– Вижу, Томуся, вижу, – отвечала ей русоволосая подруга.

– Правда, красивые? – не унималась первая.

– Правда. Особенно усы и кинжалы, – с улыбкой отвечала ей вторая.

– А, черкески? – с лёгкой досадой переспросила первая.

– И, черкески, и папахи, и сапоги, и сами деды наши, всё красиво, – душевно ответила ей подруга, – Пошли, а то хоть они и деды, а раствориться могут как молодые партизаны. Что мы тогда скажем нашим бабулечкам? – ответила вторая, и они пошли прямо перед зрителями, в том направлении куда двигалось и казачье войско.

В это мгновение передние ряды казаков перекрыли изображение двух юных красавиц, поспешивших не упустить тех, о ком они говорили.

Оператор ТВ с досадой вывел объектив на общий план, а поскольку девушек уже не было видно из – за марширующих, он продолжил съёмку самой колонны пропуская мимо себя всё новые и новые шеренги.

Тем временем девушки, стараясь, по крайней мере, не отстать от первых казачьих рядов, не спуская глаз со знаменосцев, быстро двигались у самого бордюра, в, казалось, заранее известном им обеим, направлении.

Пройдя добрые, полторы – две сотни метров, казаки перешли на вольный шаг, но в это время грянула команда «запевай» и из серёдки первой когорты со знамёнами, голосистый запевала вдарил песню и казаки вновь перешли на шаг «в ногу».

Говорил мне на кругу

Дед, лихой рубака,

Как с судьбою ни крути

В жизни всё не так,

Коль получишь тумака

В призастольной драке,

То, не горе, не беда,

Ты, не серчай, казак.

Теперь уже вся казачья сотня, рявкнула припев:

Эй, эй не жалей

С краем чарочку налей,

Пусть вовек вино искрится,

Сердцу будет веселей.

Вновь, запевала в одиночку продолжил песню:

Может на твоём пути

Заиграет буря,

На гнедого положись,

Чтоб не попасть впросак.

Ну, а клюнет, вдруг, тебя

Вражеская пуля,

То, не горе, не беда,

Но, ты озлись казак.

И, снова когортой, все как один, рявкнули припев. Повторив его дважды, как и после первого куплета, казаки разом смолкли, а запевала продолжил:

Хорошо стоит трава,

Коль весны вдохнула.

Манят звёзды ввечеру

Выйти просто так.

Видишь, милая прошла

И, не улыбнулась,

Вот уж горе, вот беда,

Но, не серчай, казак.

И, снова хором когорта взорвалась припевом:

– Слышишь? – смеясь, говорила русоволосая Тома, шатенке Томе, – Как про вино, так все хором. А, как про любовь, так всего один.-

– Что, поделаешь? Вино казакам милей, чем любовь. Уж, они такие. Меня об этом ещё бабуля предупреждала. Так что, не переживай. В любви они тоже кое – что понимают.

А, запевала всё не унимался:

Говорил дед на кругу

Обрывая споры,