Оценить:
 Рейтинг: 0

Золото наших предков

Год написания книги
2002
Теги
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 35 >>
На страницу:
7 из 35
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

На этот раз осматривать жилище человека совсем из неведомого ему мира искусства Пашков начал прямо в прихожей. И вновь обнаружил много свидетельств, что доктор искусствоведения живёт, скорее всего, один, присутствия женщины не ощущалось совершенно: слой пыли на дверцах шкафов, валяющаяся в беспорядке обувь, пустые бутылки…

– Простите меня, я тогда пребывал в таком состоянии, что даже не удосужился представиться. Позвольте исправить эту досадную оплошность. Матвеев Виктор Михайлович… если помните из нашей первой встречи, профессор, доктор искусствоведения.

– Пашков Сергей Алексеевич, отставной офицер, живу в доме напротив, – в свою очередь представился гость.

– Очень приятно Сергей Алексеевич. Я в долгу перед вами за беспокойство, которое причинил.

– Да ну, что вы, какое беспокойство.

– Нет-нет, я ваш должник, и говоря по-простонародному, бутылка за мной… но только не сейчас.

– Да ничего не надо Виктор Михайлович, – смущённо отнекивался Пашков, искоса бросая взгляды в открытую дверь комнаты.

– Не думайте, что мне это в обузу. Я ведь русский человек и водочку, грешен, люблю, и потому выпью в вашей компании с превеликим удовольствием. Вы не против?

– Нет, конечно.

– Ну, вот и хорошо. Но сегодня я к сожалению этого сделать не могу, так как через пару часов должен быть на работе, у меня сегодня вечером лекции.

– А вы разве не на пенсии? – удивился Пашков.

– На пенсии, на пенсии. Но, сами понимаете, на пенсию сейчас… Вот и подрабатываю в одном частном ВУЗе. В прошлый раз вас заинтересовало собрание моих картин. Извините, я был в таком разобранном состоянии, потому мало что мог вам пояснить. Но эту оплошность могу отчасти исправить прямо сейчас. Прошу… Вы что же интересуетесь живописью?

– Не то чтобы всерьёз. – Пашков вновь застеснялся. – Видите ли, я человек от искусства далёкий, но очень люблю смотреть. Мало чего понимаю, хорошую картину от плохой вряд ли отличу, а вот смотреть… иной раз оторваться не могу. Помню, ещё в школе учился, в Третьяковку нас водили. Все ребята вперёд бегут из зала в зал, скорее эту экскурсию закончить, а я как вкопанный у картины стою. Есть там такая "Мокрый луг" называется, не помню, кто автор, но так она меня потрясла. Учительница вернулась и чуть не силком потащила, ругала чтобы не отставал. И до сих пор такое.

– Эту картину Фёдор Васильев написал, в семидесятых годах прошлого века. Гениальных способностей живописец был, жаль не раскрылся, совсем молодым умер. А вот то, что именно она вам так понравилась, опровергает ваше заявление, что вы плохую картину от хорошей не отличите. Вполне возможно, что у вас не просто любопытство, а настоящая тяга к прекрасному, и вы обладаете природным эстетическим вкусом, – хозяин вновь вверг Пашковы в смущение.

– А среди этих картин и ваши есть?

– Да нет, мои это баловство. Я знаток живописи, а чтобы самому хорошо писать… Это нужно иметь особый дар. У меня его к сожалению нет. Хотя сейчас многие пишут картины, не имея этого дара, и даже выставляются. Я так не могу, себя и других обманывать. Но отсутствие таланта не мешает мне любить искусство, изучать его. Я, в общем, счастлив, что занят любимым делом, – спокойно без рисовки говорил профессор.

– Да действительно… любимое дело… это, конечно, счастье, иметь возможность заниматься им, – задумчиво произнёс Пашков, переходя от одной картины к другой. – А я вот сам не знаю, чем всю жизнь занимаюсь. В училище военное пошёл потому, что в школе учился плохо, в нормальный институт не прошёл бы. Служил… двадцать лет, а зачем, и сам не знаю. А какое моё любимое дело и вообще есть ли оно, тоже до сих пор не знаю, – в его словах слышалась горечь, но он опять застеснялся минутной слабости и резко переменил вектор разговора. – А у вас здесь есть картины каких-нибудь известных художников. Я гляжу у вас тут больше современные.

– Да, в основном это работы современников. А кто, по-вашему, из современных живописцев известен, знаменит? – с улыбкой спросил профессор.

– Ну, я не знаю, – несколько растерялся Пашков. – Ну, вот помню, мы с женой ещё в советские времена на выставку Глазунова ходили, там его "Вечную Россию" смотрели. Или вот Шилов, я про него телевизионный фильм смотрел, – Пашков вопросительно взглянул на профессора, ожидая его реакции.

Матвеев, не переставал улыбаться, снял очки, достал платок и стал их протирать.

– Видите ли Сергей… Мне можно вас так называть, вы ведь я думаю чуть старше моего сына? Сколько вам лет?

– Сорок пять.

– А мне шестьдесят четыре, а сыну тридцать девять. Так вот Сергей, можете мне верить, или не верить, но те, кого вы назвали… они, конечно, приобрели определённую известность, но настоящими, большими художниками не являются. Да-да.

– Почему же тогда… ну вот фильмы про них, выставки, по телевизору говорят, Шилов вон на конфетных коробках? – недоумевал Пашков.

– Такое бывает. Слава и известность при жизни нередко достаётся людям случайным, недостойным этого. По своим местам всё расставляет время. Поверьте, лет через тридцать-пятьдесят, когда наши потомки будут изучать искусство рубежа 20-го-21-го столетий, в учебниках вряд ли названные вами имена будут упоминаться в ряду серьёзных живописцев. Глазунов, конечно, не лишён таланта, но его живопись чистой воды коньюктура, дань модным политическим веяниям. А Шилов просто хороший ремесленник, поставивший на поток производство портретов, так же как в каком-нибудь цеху штампуют шкатулки или канделябры.

– Никогда бы не подумал, – искренне изумлялся Пашков.

– А насчёт известных… Есть тут у меня один графический набросок из ранних. Это эскиз к оформлению детского журнала Илюши Кабакова. Не слышали о таком художнике?… Он мой ровесник и на склоне лет вот сподобился приобрести довольно большую известность. Последние лет десять у него выставки одна за другой. За границей он сейчас самый продвинутый русский художник. Или вот эта вещь… Это Булатов соцартист… тоже метром является.

– Что значит соцартист? – не понял Пашков.

– Это означает, что он работал в стиле соц-арта.

– А что это означает?

– О, это долго объяснять… Нечто вроде критическо-юморного изображения той нашей, социалистической действительности. Сейчас конечно это направление отмерло, со смертью объекта изображения, то бишь СССР. Я могу вам всё это довольно подробно объяснить. Только не сейчас. Извините, мне уже пора собираться в свой университет. Вы как, не против ещё меня посетить?

– Я?… Нет, конечно, я с удовольствием. Я ведь совсем не знаю современного искусства… впрочем, и несовременного тоже, – откровенно признался Пашков.

– А есть желание узнать? – пытливо взглянул профессор.

– Да… ещё какое.

– Ну что ж, напоминаю, я работаю два раза в неделю, по вторникам и пятницам. В остальные дни милости прошу…

5

Жена пришла с работы взвинченная. Во-первых, у неё выдался тяжёлый день – целых девять уроков, во-вторых, ввиду острого дефицита в школе педагогов способных "тянуть" класс, на неё собирались повесить второе классное руководство.

– Кто везёт, на том и едут! – возмущалась Настя.

Присмиревшие муж и сын тихо поглощали обед, опасаясь попасть "под горячую руку". Тем не менее, её недовольство тут же обрушилось на Пашкова, как только он поведал о своей очередной неудаче в поисках работы:

– Ну, и наплодили вас инженеров-технарей, как собак не резанных, а сейчас оказывается, вы ни к какому делу не пригодны!

– Так что же теперь, за что ни попадя хвататься, журналы эти дурацкие всучивать, или герболайф этот!? – с опаской огрызнулся в ответ Пашков.

– А как дальше жить?… Вон год уже прошёл, как в квартиру въехали, а гостей пригласить до сих пор стыдно. "Стенки" нет, диван старый продавленный… даже плафонов нет, вон лампочки голые так на проводах и болтаются! – начала заводиться Настя.

– Ну что же мне теперь… не знаю?… Подожди, я же недавно начал, ещё поищу,– продолжал отбиваться Пашков.

– Ищи… Только боюсь ничего толкового тебе не найти… Тут не газета, тут знакомства нужны. А у нас какие знакомства, всю жизнь с места на место скакали…

Как обычно к ночи Настя несколько остыла, и уже в постели Пашков сообщил ей, что собирается позвонить в организацию, давшую объявление о наборе рабочих по демонтажу радиотехнического оборудования.

– Ты что уже и рабочим готов пойти? – недовольно отреагировала жена. – Не надо Серёж. Я ж это в сердцах накричала. Поищи ещё, может чего получше подвернётся.

– А что рабочим?… Между прочим, за этот демонтаж миллион обещают. Скорее всего, там надо какие-нибудь детали из плат выпаивать. Тупая работа, но я ведь это умею, и если за миллион, то это весьма неплохо.

– Да миллион нам бы сейчас не помешал, – Настя вздохнула и повернувшись к мужу прижалась к нему. – Попробуй, но если не понравится, не мучайся, шут с ней с работой, слава Богу своя крыша над головой есть, – она уже совсем не сердилась, более того была настроена более чем доброжелательно…

Звонок в эту организацию поначалу напоминал предыдущие неудачные попытки устройства на работу. Пашкову предложили на следующий день к четырём часам вечера явиться в фирму на собеседование. Наученный горьким опытом предыдущих собеседований, он, возможно, и не пошёл бы, но офис фирмы располагался сравнительно недалеко от места жительства Пашкова в хорошо знакомом ему с детства районе. Он доехал на электричке до станции "Калитники", бывший "4-й километр", оттуда дошёл до кинотеатра "Рубин"… Офис был мал, ютился в торце здания бывшего детсада. Секретарша попросила Пашкова обождать, и он остался в узком холле перед кабинетом, где проходило собеседование. Тут уже толкались несколько прочих "кандидатов".

– Извините, а что предстоит делать, наверное, с паяльником работать? – успел вдогонку спросить секретаршу Пашков.
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 35 >>
На страницу:
7 из 35