Лама

– Такая женщина – сущий омут для тех, кто понимает. Раз встретишь – и пропал на всю жизнь, как Вертер. Только кто же теперь понимает?

– Под колись.

– Как видишь, не получается.

– Чует, что ты посмеёшься и бросишь.

– Ах, Рюрик!

– Трудно ей найти достойного мужика.

– Встретит какого-нибудь говоруна-вертопраха, внушит себе, что влюбилась, и будет с ним маяться всю жизнь.

– Ламора – умная девушка.

– Логикой женщину не убедить. Ее ум – раб льстивого слова. Соблазнители этим успешно пользуются…

– Коллеги, неприятно слушать о Ламоре Матвеевне такой вульгар.

– Фаназоров прав. Устами младенца глаголет истина. Молчим, Юрий Валентинович. Пусть лучше он расскажет нам, какова будет его генеральная линия на должности руководителя лаборатории.

– Волнистая.

– Темнишь. Но рад бы был этому назначению?

– Ему надо. Козырь при защите диссертации.

– Постой, я его спрашиваю.

– Зачем тебе?

– Если его назначат, я уйду.

– Почему?

– Не хочу терять друга. А работа – везде работа.

– Перестаньте! Делите шкуру неубитого медведя. Предлагаю заняться делом.

Он раскрыл книгу, подпёр голову ладонями, попытался читать, но смысла не понял, опустил мизинцы на веки и представил: «Я руководитель лаборатории. Выросла зарплата, приятно, почётно, престижно. Отвечаю за работу и двух инженеров, наказываю их за опоздания, прогулы и болтовню. Очень скоро мы из друзей превратимся во врагов. Нет, увольте. Уж лучше бы нашли другого…»

Отворилась дверь, и в лабораторию вошёл стройный подтянутый мужчина лет сорока, чуть выше среднего роста, темноволосый, загорелый, со строгим лицом и внимательным взглядом. За ним появился начальник отдела:

– Здравствуйте, гвардейцы!

– Здравствуйте, Селен Васильевич.

– Прошу знакомиться, Лавников Максим Андреевич – ваш новый руководитель, кандидат наук, – он представил каждого, мужчины обменялись рукопожатиями. – Для вас, Максим Андреевич, есть маленькая келья, так сказать, кабинет. Будьте как дома, а я всегда к вашим услугам. Желаю высокой производительности труда.

Он ушел, а в лаборатории воцарилась тревожная тишина. Лавников молча обошёл все углы, заглянул в келью – смежную с лабораторией комнатку с письменным столом, двумя стульями и шкафом, оставил там газету (вселился), нашёл прошлогодний отчёт и, сев за свободный стол в лаборатории, стал его лениво листать. Коллеги занимались своими делами, переглядывались, ждали расспросов, но их не было. Фаназоров попытался изучать книгу, но смысла опять не понял; в его душе упущенный шанс превращался в обиду. Зачем зря предлагать и обещать, если не доверяете? Я не навязывался и не горел желанием, но многие, как и я, уже смирились с предстоящим назначением и теперь будут разочарованы во мне – не доверили. Вильнула фортуна хвостом – и поминай как звали…

Лавников опять пошагал по лаборатории, оглядел несколько плат макета, понаблюдал, чем каждый занимается, и всё молчал. Юрий Валентинович Удобный не выдержал:

– Вы, Максим Андреевич, из какой организации к нам перевелись?

– Из секретной.

– А-а.

Тем разговор и кончился. Лавников снова пошевелил страницами отчёта и, глядя в окно, заскучал. Примитивная работа, лишние хлопоты, новые сотрудники, которые, несомненно, поедут на его шее, необходимость скрываться – зачем это? Эка невидаль – работа? Согласился, уважил. Удивительно, чужие дыры собою затыкать. А жизнь так коротка, словно яркая вспышка света. Вот именно, ярко-красного света, как тогда.

И он понял, почему ему неуютно. Сквозь стеклянную стену виднелся торец строения с единственным нестандартным и хорошо знакомым окном. Взяв листок бумаги, Лавников зарисовал это окно, но так, словно сам он находился при этом внутри помещения, а затем красным фломастером изобразил громадную свисающую за окном сосульку. Он долго размышлял над рисунком, добавлял чёрточки, штрихи, чтобы сосулька вышла ярче, снова смотрел на окно, машинально шевелил страницами отчёта, незаметно свернул листок пополам и, опомнившись, набросал на нём расписание своего присутствия.

За пять минут до конца рабочего дня изрек:

– Мне ясна тема, состояние работы и трудности; хотелось бы услышать отчёт каждого исполнителя по своему разделу. Завтра с утра и заслушаем. И ещё. Я здесь на полставки, пока буду приходить по этому расписанию. Прошу старшим среди вас считать Фаназорова. Вопросы есть?

– С повышением оклада?

– Без повышения, Гений Иванович.

– А как же, ведь дополнительная нагрузка?

– Это организация работы внутри коллектива. Считайте, что я приступил к своим обязанностям.

– Ясно, приказ. А почему, интересно, вы выбрали Фаназорова, Селен посоветовал?

– По отчёту.

– Вы к нам на время или навсегда?

– Поживём – увидим, Юрий Валентинович. Но до конца темы придётся меня терпеть.

– Я не так, не то думал…

– Ну и славно. До завтра.

Дверь закрылась, и Скрипач выпалил:

– Вот тебе, Филенька, и Юрьев день. Поздравляю с повышением и званием халифа на час. Разделяй и властвуй.

– Что ты распетушился! Дело говори. Как он?

– Поживём – увидим, тебе уже сказали.

– А по-моему, мужик дельный. Ты, Филя, что молчишь? Расстроился?

– Что ты. Я думаю, как отчитываться будем.