Не погаснет огонь Памяти

В крепости служили: наказной атаман Лука Корнилов, предок генерала Корнилова, казачий атаман Буслаев – довольно проворный мужик с чёрными усиками, на боку шашка, на голове папаха, сотники Осип Прапорный, Вербитский, Дубов, пятидесятники Григорий Максюков, Лавров Осип Андреевич, казак Свиридов в папахе и с нагайкой в руке. Казаки Ефим Назаров, Кузьма Нечаев, охотник Степан Попов, лекарь Илья Петров, художник-картограф Фёдор Иванов и многие другие.

У меня есть казацкая нагайка – это мощное оружие. Основные части – это рукоятка и плеть, каждая из них включает несколько элементов. Рукоять: хват – место, покрытое оплёткой из кожи, чтобы было удобно держать в руке; шалыга – наконечник из металла, который располагали в начале хвата. Его использовали, чтобы нанести удар непосредственно рукоятью; темляк – петля для кисти, которая позволяла крепко удерживать нагайку; завод – петелька для плети; укреп (т. е. крепление) для прочного соединения рукоятки и плети. Он представлял собой тонкую ленту из кожи, оплетающую конец ручки; зацеп – кольцо для соединения рукояти и плети; долонь – кожаный лоскут. Плеть: махра из кожаных ленточек; сарвень —переплетённые ремни; шлепок – мешочек из кожи на конце оплётки, куда можно было положить металлическую деталь.

В середине XVIII века в Бийскую крепость были направлены 138 запорожских казаков по приказу самой императрицы Екатерины Великой.

Затем в крепость прибыл с большим обозом отряд донских казаков в тысячу человек в своей форменной одежде и вооружением на конях.

Донские казаки, XVIII век

Одновременно с ними приехали яицкие казаки, примерно тысяча человек с лошадьми.

Уральские казаки. Раскрашенная литография Гессе. 1800 г. Государственный исторический музей, Москва

Каждый казак носил форму своего войска и имел присущее этим войскам вооружение.

Казак Уральского казачьего войска. Фото А.И. Вершкова. 1891 г.

Не менее разномастными были форма и вооружение солдат и офицеров регулярных войск, хотя и более упорядоченные.

В крепости служили пехотинцы, артиллеристы, драгуны, штаб-офицеры, даже были гусары и др.

В крепости несли службу гусарский офицер Ларионов Борис Иванович. ротмистр Жуковский, капитан от артиллерии Громов, сержант пехотных войск Пискарёв, уланский капитан Сычёв, офицер Степан Удинцев и др.

Сибирские драгуны тогда считались одними из сильнейших в линейной кавалерии империи и именовались «кавалерией высшего ранга российских провинций».

Лев Киль. Рядовой драгунских полков русской армии.1818 год

Драгуны – это особый род войск, который не являлся в полном понимании терминов ни конницей, ни пехотой. Считается, что первым военачальником, решившим создать войска, равно обученные драться в пешем и конном строю, был античный Александр Македонский. Хотя впервые назвал драгун драгунами в 1550-е маршал Бриссак, изрядно поднаторевший в тактических вопросах во время религиозных войн. Именно этот маршал Франции отобрал лучших из лучших пехотинцев и посадил их на коней, справедливо рассудив, что так подразделение заметно прибавит в плане мобильности.

Рядовой Драгунского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка.1848—1855 гг.

Антон Данилович Скалон в 1766 г. назначен командиром драгунской бригады, состоявшей из Луцкого, Суздальского и Вологодского полков и расквартированной в Бийской крепости.

Антон Данилович Скалон (1720—1777) – генерал-поручик

По мнению С.Ю. Исупова: «В числе этих тысяч и тысяч наших далёких предков-земляков, складывающих своими жизнями и судьбами мозаичное панно истории Бийска, были и те, кого когда-то называли «начальными людьми», «острожными приказчиками», «крепостными комендантами».

Известный русский историк-публицист XVIIIв. Андрей Болотов утверждал: «Где первый начальник ума здравого и честного, жители градские в достатке и спокойствии пребывают, а где голова умом слаб да на посулы падок – там и город дурён, и люди несчастливы».

Первым Бикатунским «крепостным приказчиком» стал кузнецкий служилый дворянин Иван Везигин. Иван и Семён Везигины, Фёдор Сорокин, Степан Серебренников, Иван Шестаков, Иван Васильев, Иван Хабаров – все они в течение первых двадцати лет существования крепости занимали посты её «начального человека» по два-три раза. Приказчик являлся главой местной исполнительной и судебной власти. Он ведал всеми военно-административными вопросами – от командования гарнизоном до снабжения его провиантом; выполняя судебные функции, «творил правёж» по гражданским и мелким уголовным делам. С появлением в 1720—1725 гг. в крепостной округе первых деревень приказчик стал административной главой и гражданского земледельческого населения. Казачьим пятидесятникам и сотникам вменили в обязанность заниматься расселением крестьян, взиманием с них подушной подати и других налогов и даже обеспечением безопасности сельскохозяйственных работ в районе алтайского порубежья «за опасением приходу воровских воинских людей».

Как правило, все крепостные приказчики происходили из «служилых дворян по отечеству», то есть являлись потомственными профессиональными воинами со старинными родословными. К тому же, судя по архивным документам, предки Ивана Хабарова, братьев Везигиных и прочих бикатунских «начальных людей» дворянского происхождения появились в Сибири ещё в XVII веке. Да и большинство местных служилых казаков были настоящими порубежниками или, как сейчас формулируют историки, истинными жителями сибирского порубежья – профессиональными бойцами, дерзкими первопроходцами, энергичными, предприимчивыми, свободолюбивыми людьми. Эти качества большая часть коренных сибиряков сохраняла (а кое в чём сохранила и по сию пору) на протяжении веков, несмотря на постоянное укрепление имперской военно-бюрократической власти в Сибири.

Чтобы управлять такими волевыми, матёрыми мужиками, приказчики должны были иметь не менее «матёрый» характер, признанный в казачьей среде авторитет и доскональное знание психологии подчинённых. В противном случае гарнизоны, где были ещё очень сильны традиции казачьей вольницы, просто отказались бы подчиняться и сами бы выбрали себе командира. Такие примеры часто встречаются в сибирской истории XVII– XVIII вв. Все известные нам бикатунские приказчики являлись именно такими неформальными лидерами, обладали многолетним опытом пограничной службы и имели заслуженные чины не ниже пятидесятника – командира казачьей полусотни, а некоторые дослужились до сотника или «казачьего головы» из рядовых казаков. Таким был, к примеру, «конных казаков сотник» Степан Серебренников, ставший приказчиком в 1723 году. К этому времени сорокалетний казак имел в своём послужном списке восемнадцать «Государевых служб», то есть военных походов. Он участвовал в сооружении Бикатунского острога 1709 года, строительстве Бикатунской крепости 1718 года, неоднократно принимал участие в казачьих экспедициях в Горный Алтай – «бывал в дальних посылках в захребетные волости». Это благодаря его стараниям была расширена двумя приделами маленькая деревянная часовенка, срубленная в крепости четырьмя годами ранее. По его инициативе казаки гарнизона и жители недавно образованной деревни Фоминской собрали деньги, на которые в Тобольске и Кузнецке были заказаны церковная утварь и «алтарные Святые Образа». А к казачьим и крестьянским пятакам Серебренников добавил не уворованные из казны, а свои кровные, «жалованные два рубля с полтиною». Для казачьего сотника, живущего только «с Государева жалования», это была сумма по тем временам немалая.

Сенат и Военная коллегия предписывают Сибирской губернской канцелярии обновить и расширить все порубежные укрепления региона, их гарнизоны усиливаются регулярными пехотными и драгунскими полками, передислоцированными из европейских губерний России. Драгунские эскадроны начинают составлять главную, ударную силу гарнизона Бийской крепости с 1742года, хотя первое регулярное подразделение (драгунская команда поручика Петра Фадеева) появляется в крепости ещё в 1738г. Переведённым из Кузнецка эскадроном Колыванского драгунского полка командовал капитан Степан Войков, который и является первым офицером-начальником крепостного гарнизона.

На смену казачьим приказчикам приходят новые, «регулярные» гарнизонные командиры, управлявшие крепостью с помощью «канцелярии полковых дел». В 1765г. главным военным администратором становится крепостной комендант, возглавляющий Бийскую комендантскую канцелярию. В 70-е гг. XVIIIв. в подчинении коменданта находились не только воинские чины гарнизона, но и гражданское население крепости и около 15 тыс. крестьян 30 окрестных деревень, подведомственных военным властям.

Изменяется и военно-оборонительное значение крепости, и её военно-административный статус. Постепенно Бийская «фортеция» превращается из маленькой пограничной крепостцы в крупный фортификационный комплекс – центр Колывано-Кузнецкой пограничной линии, защищающей Алтайские горные заводы и крестьянские волости от неприятельских набегов с юга. Укрепления крепости в 1741, 1749—1750 и 1759—1761 гг. коренным образом модернизируются. Её воинские силы увеличиваются с полусотни казаков в 1718г. до нескольких сотен солдат и артиллеристов гарнизона, а также нескольких линейных драгунских экадронов и трёх сотен казаков в 1766г. Растёт крепость, растёт гарнизон, растут и чины бийских комендантов: 1748 год – премьер-майор Кейнеман, 1752 год – майор Нелюбов, 1755 год – подполковник С.И. Колобов… В 1756г. крепость становится местом дислокации штаба обер-коменданта Кузнецкой укреплённой линии полковника Ф.И. Дегаррига, а к середине 60-х гг. XVIII в. здесь сосредотачиваются штаб-квартиры воинского командования всей Колывано-Кузнецкой линии, протянувшейся от Усть-Каменогорской крепости до Кузнецка. Обер-комендант линии генерал-майор И.А. Деколонг, командир драгунской бригады полковник А.Д. Скалон, обер-комендант Кузнецкой линии полковник Абарин, наказной казачий атаман Лука Корнилов – все они «штабское своё пребывание имели» в крепости Бийской. Частенько наведывался сюда и командующий укреплёнными линиями и войсками Сибирского корпуса генерал-поручик И.И. Шпрингер. Бийск становится типичным военно-административным центром сибирского порубежья, войсковой крепостью, на которую базируются пехотные и драгунские полки, несущие службу на Колывано-Кузнецкой линии.

Войсками и парадами командовал генералитет, а вот повседневная жизнь укрепления со всеми её заботами и проблемами находилась в ведении коменданта и очень во многом зависела от его добросовестности, порядочности, инициативности и профессионализма. Среди военных начальников крепости были офицеры-дворяне самой разной национальности: поляк Станиславский, саксонец Кейнеман, шотландец Клейтин, выходец из Пруссии фон дер Ропп, француз Скалон, русские Войков, Нелюдов, Колобов, Самарин, Богданов и другие. Выносить суждения об их личностных и служебных качествах, о вкладе каждого из них в историю города крайне сложно. Мы даже не знаем, как они выглядели, ведь «парсунный» портрет своей особы в те времена могли позволить себе заказать только очень знатные и состоятельные люди. Однако архивные документы той эпохи донесли до нас многие факты жизни и деятельности этих капитанов, майоров и полковников.

Вплоть до середины XIXв. Бийском по-прежнему управлял военный комендант, а подавляющее большинство жителей принадлежало к военному сословию.

Наиболее известным и значимым комендантом был Пётр Иванович Четов.

Командир пехотного батальона в Сибирском корпусе полковник Пётр Иванович Четов был назначен комендантом Бийской крепости в 1769 году.

Сейчас информации о нём практически не сохранилось, известно только, что он происходил из знатной семьи и сделал быструю военную карьеру. В Бийск он был направлен для укрепления границ Российского государства.

Портрета его не сохранилось, мы можем только представить пехотного полковника в форме тех времён, со шпагой на боку, стройный, с чуть загорелым лицом, с чёрными усами, в начищенных до зеркального блеска сапогах и артиллериста, служившего под его началом.

Так выглядела Бийская крепость перед приездом Петра Четова

Бийская крепость (1768 год): I – полубастион Бийский, II – бастион Большой Лощинский, III – бастион Катунский, IV – бастион Болотный,

V – бастион Ключевой, VI – полубастион Форштадтский, К – кронверк, 1—7 – редуты

Он занимался как бытовыми и социальными проблемами Бийска, так и строительством.

Главной заслугой Четова считается то, что по его инициативе и при его постоянной помощи была построена первая деревянная военная казачья церковь во имя Успения Божьей матери в 1778 году.

Сам комендант вложил в строительство 10 рублей, сумму по тем временам немалую (на эти средства можно было приобрести пару дойных коров). Кстати, современный Успенский собор – это третье здание, каменное, а вот начало было положено именно Петром Четовым.

П. Четов открыл также первую аптеку, образовав тем самым муниципальное здравоохранение.

Четов принадлежал к старинному российскому дворянскому роду. Свою воинскую карьеру он начал в 1730 году семнадцатилетним рядовым в Измайловском конногвардейском полку, а затем в течение долгих лет прошёл все ступени сержантских и офицерских чинов. Был участником русско-польской войны 1733—1735 гг.

Осада Данцига русскими войсками в 1734 году

А также русско-турецкой войны 1735—1739 гг.

Изображение осады Азова в 1736 году

А 25 ноября 1770 года подполковнику Петру Ивановичу Четову, одному из первых в России, за тридцатилетнюю «беспорочную службу в офицерских чинах» был пожалован орден Святого Великомученика Георгия Победоносца четвёртой степени.

В 1769 году его судьба навсегда тесно сплелась с судьбой нашего города: получив чин полковника, он продолжил свою службу Отечеству уже на посту коменданта Бийской крепости. За, казалось бы, недолгий промежуток времени пребывания на комендантском посту (1769—1776 гг.) полковник Четов сумел внести огромный вклад как в военно-организационное и военно-хозяйственное развитие города-крепости, так и в становление бийского здравоохранения, коммунального хозяйства, образования и социального попечительства.

Исследователи пишут: «Чем более углубляешься в изучение деятельности Четова на посту бийского коменданта, тем яснее вырисовывается образ истинного градоначальника – порядочного, трудолюбивого, преданного своему делу человека, которого действительно заботила судьба горожан. И вот ещё интересный штрих к портрету главы города. Когда комендант вернулся в Бийскую крепость после вручения ордена, сослуживцы и подчинённые предложили ему отметить это событие грандиозным торжеством с фейерверком. Полковник же ответил им категоричным отказом, заявив, что не считает нужным «предаваться праздным увеселениям и машкерадам в ущерб стольким потребным к крепостному устроительству и службе воинской делам!».

В 1876 году, не имея сбережений и богатств, полковник Пётр Четов умер через два года после сооружения Успенской церкви и был похоронен в её церковной ограде. Солдаты и офицеры водрузили над его могилой трёхметровый крест из лиственницы, а позднее на средства гарнизона и жителей крепости отлили чугунную надгробную плиту с надписью: «Полковник Четов здесь сию крепость устроял и именем своим Храм Божий украшал. Сей памятник возложен за верну добродетель, чтоб в поздния веки был точным всем свидетель».

Весной 1923 года во время субботника погребение коменданта было вскрыто комсомольцами, а череп был передан в городской музей, где и находится до сих пор. В 1928 году погребение П.И. Четова было окончательно уничтожено при разборке Старо-Успенской церкви. Работники горкомхоза, вскрывавшие могилу П. Четова, передали в Бийский краеведческий музей надгробную плиту и шпагу полковника. Оружие коменданта и сегодня можно увидеть в музейной экспозиции, плита же была утрачена в годы Великой Отечественной войны.

Канули в прошлое времена, когда бравые мушкетёры защищали честь мундира, вооружившись шпагами, но всё так же этот военный атрибут привлекает наше внимание.

Пехотная офицерская шпага образца 1762 года. Длина клинка составляет 72 см, общая же длина шпаги около 91 см. На клинке приварена чаша, которая защищала руку от ранения. Принадлежала довольно неординарной личности – коменданту Бийского гарнизона Петру Ивановичу Четову. Бийский краеведческий музей им. В.В. Бианки