Лунная станция

Лунная станция
Виктор Геннадьевич Бурмистров

Что произойдет с человеческим разумом, находящимся в замкнутом пространстве станции на орбите Луны больше года? Какие переживания испытает человек, потерявший связь с родной планетой?

20 сентября 2026 год.

21:30

Меня зовут Игорь Николаевич Кочетов, я являюсь руководителем исследовательской миссии на станции “Лунар Обзервер”. Существует несколько причин, почему я решил вести личный дневник. Во-первых, это потеря связи с центром управления полетами из-за поломки антенны, после столкновения с космическим мусором, а во-вторых, это крайне странное поведение моего американского напарника. Сейчас идет 571 день с тех пор как ракетный модуль СОЮЗ доставил нас с Крисом Дэвидсоном на станцию на окололунной орбите. Целью нашей миссии является поиск полезных ископаемых, таких как серебро (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B1%D1%80%D0%BE), ртуть (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D1%82%D1%83%D1%82%D1%8C) и спирты (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BF%D0%B8%D1%80%D1%82%D1%8B), а так же прочие химические элементы и соединения. Мы изучали водяной лёд (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D1%91%D0%B4), молекулярный водород (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4) и проводили анализ топографических данных и производили гравитационные измерения. Мы выяснили, что толщина коры на обратной стороне Луны не постоянна и меняется с широтой места. Проект “Лунар Обзервер”, является совместным проектом России и США. Станция строилась в течении пяти лет на лунной орбите и обошлась обоим государствам в миллиарды долларов. Ежедневно я отправлял новые данные об исследовании нашего единственного спутника в ЦУП и три раза, четко по расписанию, выходил на связь с руководителем программы. Сейчас связь восстановить невозможно. Два дня назад Крис выходил в отрытый космос с целью оценить нанесенный космическим мусором ущерб. Он вернулся через десять минут, заявив, что починка невыполнима, так как антенна полностью уничтожена. Нам остается только ждать, когда прибудет модуль с бригадой спасателей, так как у ЦУП есть только предположения, что у нас стряслось, я уверен, что десятки сотрудников НАСА и Роскосмос, уже вовсю работают над решением нашей проблемы, и в скором будущем мы примем на борт гостей.

Теперь, когда коммуникатор выведен из строя, у меня появилась куча свободного времени, и я все больше стал обращать внимание на поведение Криса. Он стал, каким-то замкнутым и необщительным. Так же я замечаю за ним нервозность и раздражительность, которая, по моему мнению, может перерасти в агрессию. Все еще больше усугубилось с потерей связи. Теперь Крис сильно переживал о том, что его близкие будут очень волноваться о нем. Раньше во время приема пищи он все время что-то рассказывал о своей семье, о его годах в летной академии, о том, как он мечтал попасть в космос, и о многом другом. Он всегда был полон энтузиазма, часто шутил и был отличным другом и коллегой. Нас с ним выбрали из десятка кандидатов на полет на станцию. И если на счет назначения меня и были кое-какие сомнения у руководителей отбора, то Криса утвердили без раздумий, из-за его высоких показателей на тренировках. Уже целый день он как будто меня не замечает. Пролетает мимо меня в невесомости, как будто я не существую. За завтраком он не проронил ни слова, да и аппетит его значительно снизился. В настоящее время я нахожусь в своем жилом отсеке, Криса последний раз я видел около иллюминатора. Мой напарник неподвижно завис, уставившись на поверхность Луны. Станция пролетала над Морем дождей, и может быть, он любовался красотой Залива радуги или разглядывал подробности кратера Платон, но мне стало как то не по себе. Я позвал его по имени (кстати Крис отлично говорил по русски), но он проигнорировал меня. Я не стал приставать к нему с вопросами и просто удалился по своим делам. Завтра обязательно поговорю с ним об этом инциденте, может быть ему просто нужен крепкий сон?

На сегодня, пожалуй, я закончу свою первую запись и буду готовиться ко сну.

21 сентября 2026 год.

21:00

Сегодня Крис не пришел на завтрак, и я отправился к нему в отсек. Дверей на станции нет, и я просто постучал в стену круглого коридора, подлетая к жилому помещению. Крис плакал. Он был пристегнут ремнями безопасности в вертикальном состоянии в месте для сна (из-за отсутствия гравитации космонавту неважно, в каком положении спать, хоть вверх ногами). Я удивленно спросил его о том, что случилось, но Крис помотав головой, закрыл руками лицо. Я был в замешательстве, не зная, что предпринять в данной ситуации. По протоколу я должен был бы незамедлительно отправить рапорт о нестабильном эмоциональном состоянии члена экипажа, но это не представлялось возможным. Я принял решение оставить его в покое и удалился завтракать в одиночестве. В обед я отправился проверить как дела у моего товарища, но в отсеке его не было. Я обнаружил Криса, зависшего в оцепенении возле иллюминатора. Я спросил его, на что он смотрит, но ответа не последовало. Тогда я решил воспользоваться своим статусом командира и отдал ему приказ доложить о своем самочувствии. Только тогда Крис медленно повернул голову и посмотрел на меня. В этот момент по моей спине пробежал холодок. Я никогда раньше не видел столько страха в человеческих глазах. Я спросил его о том, что происходит, и он позвал меня неуверенным жестом руки. Он ткнул пальцем в стекло иллюминатора, отделявшее нас от безмолвного космического пространства указывая куда-то в кромешную тьму, и спросил:

– Ты видишь это? – Голос его дрожал от испытываемого им ужаса.

Посмотрев в небольшой круглый иллюминатор, и не увидев ничего кроме темноты, я не уверенно спросил:

– Что именно я должен увидеть?

Крис, не скрывая удивления, посмотрел на меня и спросил:

– Разве ты это не видишь?

– Что это? – Спросил я, отлетев на полметра от иллюминатора.

Следующие слова моего товарища, словно иглы, вонзились в меня.

– Оно смотрит прямо на нас! – Крис был очень бледным, словно его лицо вымазали побелкой.

– Я ничего не вижу друг, кто смотрит на нас? – Пробормотал я.

– Оно, – Крис продолжал удерживать указательный палец у толстого стекла.

Я еще раз взглянул в иллюминатор и осторожно произнес, положив руку на плечо Криса:

– Друг, там ничего нет, только космос и пустынная лунная поверхность.

Он наклонился к моему уху и прошептал слова, из-за которых меня прошиб холодный пот:

– Приглядись, оно затаилось во мраке.

В тот момент я испытал воистину сильный страх. Оказаться в 300 000 километрах от родной планеты, от семьи, от природы, от друзей, от нормальной кровати, в конце концов, запертым в этой тесной космической консервной банке вместе со свихнувшимся первоклассным асторнавном, прошедшим суровые тренировки на выносливость, ежедневно пробегающим по десять километров и регулярно посещающим тренажерный зал. Быть запертым с человеком, который случись что, с легкостью свернет мне шею, напугало меня до дрожи в коленях. Я принял решение не раздражать его и, пожаловавшись на плохое самочувствие, поплыл в невесомости в свой отсек.

21 сентября

22:00

Когда же прибудут спасатели?

22 сентября

7:15

Мне не спиться. Как только закрываю глаза, то вижу отчаяние и страх в глазах моего напарника. Я и сам лично первое время боялся до жути смертельной опасности за обшивкой станции. Ведь малейшая поломка, например системы подачи кислорода или внезапная разгерметизация может привести к нашей гибели. Вообще пребывание в космосе очень опасно, и именно поэтому мы готовились к этой миссии годами. Но никто, на Земле находясь в безопасности, не может предположить, какой сильный психологический стресс испытывает человек, находясь за сотни тысяч километров не просто от родного дома, страны, а от планеты. Луна должен сказать, пугает своей близостью и мертвым спокойствием. Когда я смотрел на нее с Земли, она казалась такой умиротворенной и близкой, но оказавшись на ее орбите, я осознал как все-таки она далеко. Это неописуемое чувство одиночества и постоянной тревоги, в итоге, по моему мнению, и свело Криса Дэвидсона с ума, и он начал видеть то чего не существует на самом деле. Я не знаю, как ему помочь и что делать в сложившейся ситуации. Может подыграть ему?

22 сентября

13:25

Я наблюдал за Крисом из-за стенки соседнего отсека. Он в течении четырех часов висел у иллюминатора, пристально вглядываясь в никуда. Руки его дрожали, а губы двигались, будто он что-то бормотал.

Я заметил, что он похудел, так как начал пропускать ежедневные тренировки, и стал плохо питаться. Думаю теперь, он не представляет мне угрозы, что раньше, но я все равно не рискнул к нему приближаться.

22 сентября

21:45

Спасателей до сих пор нет.

23 сентября

21:30

Сегодня произошел очень странный случай. Проплывая мимо иллюминатора, возле которого я часто замечал Криса, я увидел боковым зрением за бортом станции бесформенное серое пятно. Но когда я остановился и попытался рассмотреть его получше, я не увидел ничего кроме черноты космоса.

Крис отказывается от приема пищи и совсем не выходит из жилого отсека. Он все время, что-то тихо бормочет, но я не могу разобрать, что именно.

24 сентября

21:12

Сегодня был самый жуткий день в моей жизни. Я проснулся рано, около шести утра и отправился проведать Криса. Когда я приблизился к его жилому модулю, я ужаснулся. Никому не пожелаю увидеть то же, что и я сегодня. Это было воплощение чистого безумия. Мой товарищ был полностью голым и весь в крови. Весь его жилой отсек был заполнен маленькими и крупными пузырьками крови. На белых стенах его отсека он рисовал окровавленным указательным пальцем какие-то не известные мне символы. Все его тело и лицо было усеяно глубокими порезами, которые складывались в символы, что и на стенах. Рядом с Крисом висела, медленно вращаясь, покрытая кровью крышка от консервной банки. Я в панике бросился к товарищу и, схватив его за плечи начал трясти. Он отвлекся от своего безумного искусства и взглянул на меня полными безысходности глазами.

– Что с тобой Крис? Что ты такое творишь!? – спросил я дрожащим от сильного потрясения голосом.

– Помоги мне Игорь, – взмолился Крис.

– Как? Как я могу помочь тебе друг? – Я был рад услышать человеческую речь от него.

– Пусть оно замолчит! – Закричал Крис и разрыдался.

– Кто оно? – Удивился я, понимая, что в безумии друга помочь я бессилен.