Миллион алых роз

Наташа возникла внезапно, словно материализовалась из солнечного луча. Но материализовалась она не одна. Рядом с ней вальяжно вышагивал Сергей Дерябкин. Весьма известная личность в их школе. Отличник, спортсмен, ведущий актёр их школьного театра. Он был на голову выше Саши, вдвое шире в плечах. Драться с ним было бесполезной затеей. Как и соперничать за Наташино сердце.

Сергей с Наташей, весело болтая о чём-то, прошли мимо затаившегося Саши, даже не заметив его присутствия. До Саши донеслось, как Сергей произнёс слово «кино», и как Наташа согласно мотнула головой.

Не составляло большого труда догадаться, что блестящий Сашин план покорения Наташиного сердца весьма успешно реализует Сергей Дерябкин.

Дождавшись, когда Наташа и Сергей исчезнут из поля зрения, Саша уныло поплёлся домой.

Как он дожил до летних каникул, как не свихнулся от иссушающей мозг и сердце ревности, Саша и сам не понимал. Зато глаза его стали необыкновенно зоркими. Он стал замечать то, на что раньше не обращал ни малейшего внимания. Оказалось, что Наташа – самая востребованная девочка в их классе, да, пожалуй, и во всей школе.

Не один красавец и сердцеед Сергей Дерябкин пользовался её взаимностью. Возле Наташи постоянно крутились все сколько-нибудь заметные ребята из их школы. И не только ребята, и не только из их школы, но и вполне себе взрослые парни, которые давным-давно забыли, как противно звенит по утрам назойливый школьный звонок.

Наташа была нарасхват и явно не обделена мужским вниманием. Саша не знал: радоваться ему или огорчаться такому обстоятельству?

Кто такая Наташа? Просто красивая и гиперобщительная девочка или?..

Об «или» не хотелось и думать, но почему-то упорно думалось. Крутились, вертелись в голове всевозможные красочные картины. Одна хуже и гнуснее другой… Хоть вешайся!

Но почему, стоит ему увидеть Наташу, её чистое, нежное лицо, её огромные лучистые глаза, как всё плохое, что думалось о ней, моментально исчезает, испаряется из его бестолковой головы? И хочется самому сочинять лучшие в мире стихи, чтобы посвятить их самой красивой, самой лучшей девочке во всей их гигантской Вселенной и даже далеко-далеко за её пределами.

Бесконечными ночами, лёжа в кровати, Саша перебирал в уме все слова о любви, какие только знал, старательно подыскивая к ним рифмы, но почему-то в итоге получалась такая белиберда, не имеющая никакого отношения к стихам, что впору было самому становиться на четвереньки и выть на луну. Нет, не поэт он. Не поэт. Не дано ему поэтического дара.

Тем временем, в положенный срок, закончился предпоследний учебный год, и настало долгожданное лето. Родители отправили Сашу в деревню, к бабушке. Деревня, точнее, деревенька, в которой жила Сашина бабушка, была совсем крохотная. Всего шесть домов, в которых ещё жили люди: пять старух и дед. Да несколько почерневших от дождей и покосившихся на бок пустых домов с заколоченными досками окнами.

В деревне и дачников-то не было. Какая дача, если ближайшая речка в семи километрах? Даже Саша отказался от глупой затеи ходить туда купаться. И не до купанья было. Всё лето Саша проторчал в бабушкином огороде. Бабушка болела, ей нельзя было наклоняться, вот Саша и обрабатывал в одни руки двадцать пять соток. И не бросишь огород: с него кормились и бабушка, и его семья.

Но что Саша любил, так это ходить в лес, который, к счастью, был совсем рядом, практически сразу за огородом. Он собирал землянику, чернику, малину, бруснику, из которых бабушка варила варенье в огромном латунном тазу. Но больше всего ему нравилось ходить за грибами. Приносил он их немало. Бабушка замучилась их солить и сушить. Такой вот хозяйственный был паренёк. Да и что ему оставалось там делать? Зато загорел, тело налилось мускулами.

О Наташе Саша старался не думать. Всё равно, ему, такому заурядному пареньку без каких-либо выдающихся способностей, ничего «не светит». Куда ему со свиным-то рылом да в калашный ряд!

Но Наташа была очень хитрая. Она приходила к нему по ночам, когда Саша был бессилен прогнать её прочь. Приходила – такая красивая, вся сотканная из солнечного света! – и, загадочно улыбаясь, кружилась перед ним в каком-то странном, ни на что не похожем фантастически прекрасном танце. Затем внезапно замирала перед ним, улыбка медленно сползала с её лица, и Наташа начинала таять, одновременно отодвигаясь куда-то далеко-далеко, пока совсем не пропадала в лёгкой туманной дымке.

И таких снов было много. Почти каждую ночь. И все один в один, как под копирку.

Попробуй тут забыть про неё…

Вот и первое сентября. Последнее первое сентября. Так странно было на душе, он и хотел, и боялся встречи с Наташей. Какой она стала за лето? Как изменилась? Стала ещё красивее, ещё увереннее в себе? Прибавилось ли у неё поклонников?

Странно, Наташа практически не изменилась за три летних месяца. Даже не подросла, в отличие от него. Или подросла, но совсем немного. Во всяком случае, Саша мог теперь смотреть на девушку «свысока».

Но что ему это дало? Ничего. Наташа была всё также окружена толпой поклонников, всё также недосягаема для него.

Однажды, на уроке математике, их «математичка» Нина Александровна как-то странно посмотрела на Сашу:

– Ты не хочешь заниматься в нашем драматическом кружке? – спросила она.

Саша знал, что Нина Александровна вела в их школе драматический кружок, но никак не связывал себя с лицедейством. Где он и где актёры?

– Зачем? – выдавил из себя Саша.

– Мы ставим новую пьесу, а мальчик, который играет главного героя, как назло, сломал ногу.

– Но почему именно я?

– Ты похож на него.

– Но…

– Напрасно вы, Нина Александровна, уговариваете его, – презрительно фыркнула Наташа, – Александр меньше чем на роль Македонского не согласится. Старик-партизан слишком мелко для него.

У Саши что-то ёкнуло в груди. Откуда Наташа знает, какая ему уготована роль? Неужели она также участвует в этом спектакле?

– Я согласен, – выпалил он, глядя в толстые стёкла очков Нины Александровны.

– Вот и прекрасно. Сразу после уроков приходи в актовый зал…

И настали лучшие дни в Сашиной жизни. Наташа действительно участвовала в спектакле. Мало того, она играла жену старика-партизана, роль которого волей случая досталась Саше.

Саша мог теперь на совершенно законных основаниях каждый вечер находиться рядом с Наташей и сколько угодно смотреть в её такие близкие глаза. И Наташа не хихикала, не смеялась, не крутила пальцем у виска. Иногда Саше даже удавалось дотронуться до Наташиной руки. Какое это было счастье.

Закончилась осень, настал декабрь, а за ним и Новый год. В школе состоялся новогодний бал, на котором был представлен спектакль их драмкружка. Саша очень волновался, но всё прошло замечательно: он ни разу не сбился, не пропустил ни единого слова из своей роли. Что касается Наташи, она играла просто замечательно, как самая настоящая актриса.

А потом началось самое главное – танцы. Музыканты из школьного ансамбля трудились, не покладая рук, Сашины одноклассники и одноклассницы весело кружились в незамысловатых танцах, а он стоял в сторонке и выискивал в толпе свою недавнюю «жену».

Как и следовало ожидать, Наташа не скучала. Она меняла партнёров одного за другим, но в тот самый момент, когда и Саша наконец решился пригласить Наташу на танец, она неожиданно исчезла.

Саша растерянно толкался среди танцующих пар, выслушивая в свой адрес всевозможные «нехорошие» слова, но так и не нашёл Наташи.

Какой идиот! Надо было сразу пригласить её, не тянуть до последнего. Вот и дождался. Наташа наверняка ушла домой. Или заперлась с кем-нибудь в свободном классе. Целуются или делают ещё чего похуже.

У Саши даже ноги подогнулись от этой мысли, став какими-то ватными. Он прислонился к стене и закрыл глаза. Надо уходить домой. Здесь ему больше нечего делать. Но не было физических сил, чтобы уйти. Сейчас, сейчас восстановятся его ноги, и он отправится домой…

И вдруг он услышал Наташин голос. Громкий, отчётливый. Она сделала какое-то объявление. Саша открыл глаза. Наташа стояла на сцене с микрофоном в руках. На ней было уже другое платье, длинное, до пят, из алого бархата (вот куда она исчезала: уходила домой переодеваться!), и она смотрела прямо на него, на Сашу. Но зазвучали первые аккорды незнакомой красивой мелодии, Наташа встрепенулась, её глаза ускользнули куда-то в сторону…

Ты спеши, ты спеши ко мне,

Если я вдали, если трудно мне,

Если я – словно в страшном сне,

Если тень беды в моём окне.

Ты спеши, когда обидят вдруг.

Ты спеши, когда мне нужен друг.

Ты спеши, когда грущу в тиши,

Ты спеши, ты спеши!