Миллион алых роз

– О том, чего ты вечно клянчишь у меня. Не твои ли слова, что ты без этого жить не можешь? Станешь бегать по проституткам?

– …

– Что молчишь? Сказать нечего? Нечего. Никогда не зарекайся. И не говори того, в чём сам не уверен на миллион процентов. Сколько таких мужиков, как ты, клянутся в вечной любви, а потом благополучно заводят себе любовниц. Разводятся. Женятся. Снова разводятся. Снова женятся. И всем клянутся в любви до гроба. Такая вот «ля ви».

– Но я, действительно, люблю тебя! Больше жизни. Мне никто не нужен кроме тебя!

– Пока не нужен.

– Ты хочешь сказать, что заведёшь себе любовника?

– Я хочу сказать, что лишь господь Бог знает, что будет с нами через десять, двадцать, тем более, тридцать лет. А, вдруг, ты окажешься алкоголиком? Станешь бить меня, выказывая свою неземную любовь. Думаешь, я буду терпеть твои побои?

– С чего ты взяла, что я стану алкоголиком? Я практически не пью. Так, в праздник, бокал шампанского. И не собираюсь я бить тебя! Я ещё не сошёл с ума. И не сойду. В обозримом будущем.

– Не зарекайся. Ты любишь не меня, а своё представление о любви. Твой идеал женщины, которому я сейчас соответствую. Но пройдёт время, и я изменюсь. Сильно изменюсь. Стану старой, толстой, некрасивой. То есть, перестану соответствовать твоему идеалу. И весь твой пыл иссякнет. Испарится. Бесследно исчезнет. Тебе и в голову не придёт преждевременно кончать свою жизнь из-за какой-то беззубой старухи. И ты найдёшь себе другую. Молоденькую. Соответствующую твоему идеалу. Такую, как я сейчас.

– Опять – двадцать пять. Что ты так настроена против меня? Каркаешь как… не знаю кто. Просто ты не любишь меня. Вот и всё. Так бы и сказала.

– Люблю. Очень люблю. Это ты меня не любишь.

– И я тебя люблю. Больше жизни…

Бродяга

Император был стар, болен и немощен. Он не вставал с постели, которая заменяла ему трон, столовую и даже туалет. Император день и ночь находился в полулежащем положении, упираясь костлявой спиной в жёсткие подушки, и выцветшими глазами бесстрастно смотрел прямо перед собой. Две юные девушки согревали костлявые бока старика своими мягкими горячими телами. Ничего другого от них давно не требовалось. Тем не менее, работа эта считалась необыкновенно тяжёлой и больше суток ни одна девушка не выдерживала. Поэтому приходилось постоянно менять их.

Перед Императором стоял Первый министр и делал утренний доклад. Империя была огромной. Её омывали четыре бездонных океана. Тысячи разноязыких народов населяли бескрайние просторы Империи, мирно существуя друг с другом. Давным-давно дальний предок Императора прибыл сюда с холодной заснеженной страны, объединил дикие племена, дал им законы и основал правящую династию. Сотни, а, может быть, тысячи лет прошли с тех пор, но Империя с каждым годом становилась всё крепче и крепче. Ничто не могло разрушить её, потому что в Империи свято соблюдались законы.

И главным из них был закон о бродягах. Ни один бродяга без страха за свою жизнь не смел приблизиться к столице Империи. Если же случалось такое, бродягу хватали могучие стражники, накрепко завязывали ему рот, запихивали в тюремную камеру и запирали дверь на крепкие засовы. После вынесения смертного приговора, (другого быть не могло) бродягу казнили тёмной ночью, не сняв с лица повязки.

Некоторые мелкие чиновники тайком фыркали и называли закон о бродягах дичайшим пережитком и несусветной глупостью, но простые люди одобряли Императора.

– Надо трудиться, а не шляться по белому свету, отвлекая людей от работы…

Первый министр закончил доклад, но не уходил, переминаясь с ноги на ногу и виновато глядя на Императора.

Лицо того неузнаваемо преобразилось. Стало жёстким и суровым. Глаза приобрели стальной блеск.

– Бродяга?

Первый министр виновато кивнул.

– Заговорил?

– Первый министр опустил голову вниз.

– Как случилось такое?

– Сам не пойму. Стражники клянутся, что действовали строго по инструкции. Но повязка сама собой спала с лица проходимца, когда того вели в тюрьму. Вели казнить стражников.

Император задумался. Отрицательно покачал головой.

– Я верю им. Это судьба. Что он сказал?

– Какие-то странные слова. Никто ничего не понял.

– Как выглядит бродяга? На каком языке изъясняется?

– Высокий. Крепкий. Русоволосый. Голубоглазый. А говорит на языке северных народов.

– Приведите его ко мне.

Первый министр молча поклонился и вышел из покоев.

Бродяга оказался таким, как описывал его Первый министр. Был он молод и безбород. Одет в холщовое рубище, перепоясанное по чреслам пеньковым вервием. Уста открыты. Руки одного из стражников сжимали специальный плат, которым полагалось затыкать рот бродягам.

На глазах Императора стражник закрепил плат на лице бродяги. Не прошло и трёх минут, как плат сам собой слетел на пол.

Император криво улыбнулся.

– Дешёвый фокус. Но прежде, чем я разрешу тебе говорить, ответь мне на два вопроса.

– Слушаю.

– Ты знал про Закон о бродягах?

– Знал.

– А ты знаешь, почему был принят столь суровый Закон?

– Знаю.

– Поясни.

– Бродяги – разносчики слухов и сеятели смуты в Империи. Их далёкая родина предстаёт пред их умственным взором как сладкий сон, как забытая сказка. И жителям той страны, в которую забрёл бродяга, вольно или невольно внушаются ложные идеи и представления о других странах, где в кисельных берегах якобы текут молочные реки, где никто не работает, а все лишь празднуют и веселятся. Из-за ложных идей возникают смуты, которые перерастают в кровавые междоусобные войны. Империя рухнет и погребёт под своими обломками людей, невольно обманутых бродягами.

– Зная о столь страшных последствиях бродяжничества и неминуемой казни, ожидающей каждого бродягу, ты, тем не менее, осмелился нарушить Закон. Почему? Что такого важного хочешь ты поведать мне?

– Я три года добирался до столицы. Я прошёл через дремучие леса с их дикими зверями и безжалостными разбойниками; я перебрался через вздыбленные горы, вознёсшие свои вершины выше облаков; я переправился через множество быстрых и широких рек; я преодолел бескрайние степи и безжизненные пустыни. Всё это я сделал, чтобы сказать тебе…

– Стой! – Император хлопнул в ладоши. – Всем выйти. – Император посмотрел на девушек. – И вас касается. Чтобы ни одна живая душа не смела подслушать наш разговор. Кто нарушит мой приказ, немедленно сложит голову на плахе.

Приближённые, стражники, девушки, – все поспешно удалились. В покоях остались только Император и бродяга.

– Можешь продолжать.

– Император, ты стар и болен. У тебя нет ни детей, ни внуков. Ты должен немедленно назначить преемника. Иначе начнётся грызня за власть. Империя рухнет. Миллионы людей лишатся пищи и крова. Голод и войны истребят население.