Миллион алых роз

Вечером его взяли.

Ведьма

Был чудесный летний вечер. Солнце нежило и ласкало. Одуряющий аромат цветущего жасмина, который рос практически в каждом палисаднике, заполнил всё вокруг и пропитал каждую ниточку в моём костюме.

Я медленно шёл по Планерной улице, которую более пристало бы назвать Жасминовой, вглядывался в таблички с номерами домов и бормотал про себя неожиданно всплывшие из самой глубины моей памяти стихи Короля поэтов:

Сочным вечером жасминовым, под лимонный плеск луны,

Повстречалась ты мне, грешница с белой лилией в руке…

Я приплыл к очам души твоей по лунящейся реке…

Берега дремали хлебные – золотые галуны.

Распустила косу русую, – проскользнула в рожь коса

И скосила острым волосом звездоликий василёк.

Улыбнулась лепестковая, и завился мотылёк —

Не улыбка ль воплощённая?.. Загудело, как оса…

Сердце тихо очаровано… Сердце ранено чуть-чуть…

Захлебнулся ум в забвении… Вдалеке – виолончель…

Сочным вечером жасминовым сядь на лунную качель:

Будет с лилиями грешница и чарующая чудь…

На этой улице, которая приютилась на самом краю города, я очутился не просто так. Привели меня сюда моё неуёмное любопытство и директивная просьба моей сестры Людмилы. Сестрёнка обнаружила, что её разлюбезный муженёк Костик завёл себе любовницу. То, что у Костика есть любовницы – именно любовницы, а не любовница – мне было известно давным-давно. Некоторых из них я знал. Одну так очень даже неплохо. Таню Котикову, по кличке Котик. Я и сам «подбивал к ней клинья». Безрезультатно. Дамочка предпочла Костика.

Увы. Такова жизнь. Каждый из нас норовит ухватить самый сладкий кусок. Котик не исключение. А соперничать с Костиком глупо и бесперспективно. Двухметровый красавец со смеющимися глазами и вечной улыбкой на лице. Улыбкой искренней, не «американской», то есть не приклеенной. Костик излучает столько здорового оптимизма, столько неподдельной жизнерадостности, что рядом с ним даже мне, мужику, всегда легко и уютно. Что ж говорить про бедных женщин? В его присутствии даже почтенные матроны тихо млеют и теряют способность здраво рассуждать. Любая из них готова хоть сию минуту побежать за ним в неприглядную даль на самый краешек белого света.

До сих пор не понимаю, как моя неказистая сестрёнка умудрилась заарканить такого видного мужика, да ещё затащить его в ЗАГС?

Неисповедимы пути Господни.

Но почему я, такой-сякой, молчал, не просветил родную сестру, не поставил её в известность о бесчисленных изменах её горячо любимого мужа?

Зачем? Чего я добьюсь своим «правдорубством».

Предположим, просвещу я свою «близорукую» сестрёнку, расскажу ей всю самую что ни на есть голую правду. Психанёт она, выгонит мужа, отца троих детей, из дома. А дальше что?

Кукуй одна, голубушка. Расти троих детей. А детишки так любят своего непутёвого папашу. И папаня в них души не чает.

Что хорошего, внушающего оптимизм в сей безрадостной, но весьма реалистичной картине?

И затем. В нашей родимой конституции ничего не написано про то, что штамп в паспорте моментально сводит на нет все твои физиологические проблемы. Увы. Нет в ней такого пункта. Почему твой законный муж пасётся на чужих пастбищах? Потому что его дома не «кормят». А «есть-то» хочется, кровь-то бегает по артериям и венам, силушка играет, не даёт спать длинными ночами…

А что ждёт его дома? Жена, пусть даже и очень любимая, но которая так расплылась после рождения третьего ребёнка, так обабилась, так кудахчет над своими ненаглядными детушками, что в упор не видит законного мужа, не замечает его мучительных проблем.

Но долго плелась до Людки невесёлая правда об изменнике-муже. Только вчера доползла, на двенадцатом году совместной жизни.

А тут, как назло, и меня занесло к ним, (целую неделю не видел племянников, своих-то детей нет как, впрочем, и жены), притащил подарки. Племянники очень обрадовались, не так мне как подаркам, а Людка была совсем невесёлая. Даже не улыбнулась. Открыла дверь и молча отправилась на кухню.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Что за непорядок в датском королевстве?

Я быстренько разгрузил пакеты и марш на кухню, где сестрёнка от всей своей безмерной души грохотала кастрюлями.

– Что случилось? Чего такая злая?

Никаких эмоций. И грох, грох, грох…

Я схватил сестрёнку за плечи, обнял, прижал к себе покрепче. Держу, не отпускаю.

Порыпалась она маленько, поерепенилась, а затем обмякла. И слёзы рекой. Такие два мощные потока, что я даже испугался: не дай Бог, всю себя сейчас выплачет, один старенький халат останется.

Но нет. Пронесло. Порыдала сестрёнка ещё немного и успокоилась. Отпустил я её. Вытерла она слёзы какой-то тряпкой, села на табурет и уставилась в пол, который отнюдь не блистал чистотой. Что-то весьма серьёзное должно было случиться, чтобы моя сестрёнка, такая чистюля, пренебрегла своими обязанностями законной хозяйки дома.

– Говори, – выждав несколько минут, сказал я как можно мягче, – что стряслось?

– Любовница, – медленно проговорила Люда.

– Какая любовница? Чья любовница?

Я задавал вопросы, а сердце моё больно сжималось в груди. Неужели случилось то, чего я так страшился? Чего теперь ожидать от сестры?

– У Костика любовница, – монотонно пояснила Люда, не отрывая глаз от созерцания потёртого ламината.

– С чего ты взяла? Костик тебя любит. От детей вообще без ума.

– Одно другому не мешает.

Резонное замечание. Похоже, сестрёнка не совсем ещё «слетела с катушек». Осталось кое-что в её головушке. Как говорится, крупицы разума. И это вселяло надежду.

– С чего ты взяла, – повторил я свой вопрос, – что Костик тебе изменяет?

– Нашлись добрые люди. Просветили.

И Люда с укором глянула на меня, что должно было означать: я, в отличие от «добрых» людей, очень и очень недобрый человек, раз не соизволил просветить родную сестру об изменах её законного мужа.

– И кто ж она такая? Тебе назвали её имя?

– Танька Котикова. Лахудра подзаборная. Мало ей своего мужика, так ещё чужих подавай.

Я с трудом удержал довольную улыбку, которая так и рвалась наружу. Поясняю причину моего столь неадекватного сложившимся обстоятельствам поведения. Как мне было не радоваться? Костику придётся завязать с Котиком, а мои акции соответственно резко рванут вверх. А «лахудру» я пропустил мимо ушей. Котик такая прелесть. Она не нуждается в адвокатах. Недаром Костик так долго цацкается с ней.