Фаталист

Просители дружно уставились на человека, произведшего на полицейского столь мгновенный эффект, но Григорий Александрович этим нисколько не смутился: пройдя мимо, он толкнул дверь и остановился на пороге, оглядывая помещение с большим, завешенным шторами окном и казенной обстановкой. На хозяина кабинета он нарочно пока не глядел. Когда же, наконец, остановил взгляд на полицеймейстере, тот стоял за столом, слегка наклонив голову, и пристально рассматривал непрошеного гостя. В глазах Вахлюева бегали едва заметные искорки, свидетельствовавшие, как немедленно подумал Григорий Александрович, о том, что начальник местной полиции далеко не так сильно обделен умом и фантазией, как представляется Михаилу Семеновичу. С этим гусем, пожалуй, надо держать ухо востро!

– Позвольте представиться, – проговорил негромко Григорий Александрович, делая шаг вперед и прикрывая за собой дверь.

– Ну, представьтесь, раз уж вошли, – ответил полицеймейстер и сел в кресло. – Ступай пока, – кивнул он околоточному, и тот поспешно выскользнул в приемную, украдкой глянув на дерзкого господина, который стоял со скучающим видом возле большой карты Кавказа, висевшей на левой от входа стене.

– Григорий Александрович, – отрекомендовался Печорин. – Михаил Семенович поручил мне деликатное дело, до сих пор находившееся в вашем… ведении.

– Вот как?! – Вахлюев усмехнулся, но не злобно, а как-то даже весело. – Стало быть, больше не находится?

– Не совсем. Вы, разумеется, продолжите расследование, но работать мы будем вместе.

Вахлюев кивнул и снова усмехнулся.

На вид ему было лет сорок. Черноволосый, с подкрученными кавалерийскими усиками, он смотрелся в мундире так, словно родился, чтобы служить. Этакий бравый вояка, не мыслящий своей жизни без команд, атак и марш-бросков. Каково ему было здесь, на курорте, где до сих пор царили тишь да гладь? С другой стороны, почему продолжал сидеть на этой скучной должности? Значит, она его устраивала, и не надо было ему никаких сражений да построений?

– Мне… сообщили, – сказал Вахлюев неопределенно. – Что ж, если Михаилу Семеновичу охота, пусть. Я вам, сударь, препятствий чинить не буду.

«Понимай: помогать – тоже», – подумал на это Григорий Александрович, однако оценил, что полицеймейстер, по крайней мере внешне, отреагировал спокойно. Хотя чего ж ему переживать? Если другой дело сделает, от него не сильно убудет. А если обремизится, так и с полицеймейстера спрос небольшой. Очень удобно.

– Да вы садитесь, – предложил, словно спохватившись, Вахлюев и указал на стул.

– Благодарю. – Григорий Александрович расположился возле окна, из которого пахло розами (вокруг администрации росли пышные кусты). – Для начала мне бы хотелось войти в курс дела хотя бы в общих чертах. Если, конечно, вы сейчас ничем не заняты.

– Прямо сейчас – нет, – благодушно откликнулся Вахлюев. – Вот только разве вас в общих чертах Михал Семеныч не… ознакомил? – Его глаза пытливо уставились на посетителя.

– Мне известно только, – спокойно ответил Григорий Александрович, – что убиты две женщины дворянского звания.

– Изрублены, – кивнул Вахлюев и побарабанил короткими пальцами по обтянутой зеленым сукном столешнице. – Шашкой! Практически на куски.

– Неужели? – Григорий Александрович чуть изогнул черную бровь. – Что, с большой силой?

– Тут сила не требуется, – наставительно ответил полицеймейстер. – А надобно уметь. Вы же, впрочем, сами офицер, – Вахлюев замолчал, закончив фразу почти вопросительной интонацией.

– Офицер, – кивнул Григорий Александрович, поигрывая перчатками из тончайшей желтой лайки. – Впрочем, я как-то больше из пистолета.

– Напрасно эспадроном пренебрегаете, – покачал головой полицеймейстер. – Пистолет что? Один раз пфукнул – и перезаряжать надо. Хотя сейчас в большую моду револьверы входят…

– Конечно, – согласился Григорий Александрович, не желая продолжать эту дискуссию. – Давайте вернемся к убитым.

– Как угодно, – пожал плечами Вахлюев. – Первую нашли Кулебкину. Девица двадцати трех лет, приехала на воды лечить желудок, хотя, по-моему, жениха искать. Засиделась, а тут матушка ее преставилась, ну, она и рванула в Пятигорск. Видать, думала, здесь желающие под венец толпятся вокруг колодцев. – Вахлюев вдруг расхохотался.

– Это вы откуда такие сведения получили? – поинтересовался Григорий Александрович, когда смех наконец прекратился.

– А от компаньонки Кулебкиной. Торопыгиной, Марии Власьевны. Двадцать семь лет, из мещан. Разорившихся, конечно. Конечно – потому что кто ж пойдет в компаньонки, если свой доходец имеется? – При словах «свой доходец» интонации Вахлюева приобрели тоскливый характер, и Печорину сразу стало ясно, почему тот сидит на этой скучной, однако хлебной должности: копит на беззаботную старость. А если повезет, то и не только старость. Свободы и независимости хочется человеку. Видать, папаша не оставил капитал, или полицеймейстер сам промотал наследство по молодости. Теперь вот приходится балансировать.

Григорий Александрович повернул голову и взглянул в окно. За деревьями виднелись веселенькие крыши домов, расположенных так, что задние выглядывали над передними, поднимаясь по склону наподобие греческого амфитеатра.

– Где было обнаружено тело? – спросил Григорий Александрович, переведя взор на полицеймейстера.

– В гроте Дианы. Видели такой?

– Пока нет. Не довелось еще. Не успел все достопримечательности посетить.

– Ну, уж эту-то теперь, я чаю, не пропустите! – усмехнулся Вахлюев. – Грот находится в Цветнике (это у нас парк такой, на месте болот устроен). Место преступления поедете смотреть?

– Куда же деваться?

– Знаете, для любителя загадок такого рода вы довольно флегматичны, – заметил полицеймейстер, снова барабаня пальцами по столу.

– Значит, так меня охарактеризовал Михаил Семенович? «Любитель загадок»?

– Так-так. И отгадок тоже, конечно. А что, не прав он?

– Пожалуй, прав, – не стал спорить Григорий Александрович. – А что насчет второй убитой?

– Асминцева, девица из дворян опять же, двадцати одного года, приехала в Пятигорск поправлять здоровье с сестрой и кузеном. Последний отбыл третьего дня в Кисловодск, но намеревался вернуться.

– Зачем отбыл?

– Не изволил сообщить. Сестры пребывали в неведении. Видать, марьяж. – Вахлюев развязно подмигнул.

– Где обнаружили Асминцеву? – спросил Печорин, сделав вид, что этого не заметил.

– Там же, в гроте. Мы утром его закрывали для посещения, чтобы убрать тело и осмотреть все вокруг, но теперь он снова открыт.

– Вы не оцепили место преступления после первого убийства? – удивился Григорий Александрович.

Полицеймейстер досадливо крякнул.

– Оцепишь тут, как же! Повсюду отдыхающие, суют нос куда не надо. Мигом разнеслось бы, что с гротом что-то не так. Михал Семеныч не позволил. Да и кто думал, что будет второе убийство? Тем более в том же месте. Это ж… невообразимо!

– Что, даже теперь не оцепите? После нового злодейства?

Вахлюев развел руками:

– Князь и слышать об этом не желает! Велел приглядывать за гротом – и не более того.

Григорий Александрович покачал головой, но комментировать работу местной администрации не стал. Вместо этого спросил:

– Что убитые там делали и почему были одни? Неужто женщины отправились туда ночью по собственному желанию?

– Вот это именно тот вопрос, на который я не могу узнать ответ. Не считая, конечно, главного – кто душегуб?

– Вы проверили местных военных? Особенно кавалерийских?

– С этого начали. – Полицеймейстер достал из ящика стола стопку исписанных листков и бросил на стол. – Вот, полюбуйтесь. Полный список с указанием того, кто где был в то время, когда этих девиц наш изверг кромсал. Конечно, большую часть россказней подтвердить нельзя, да что толку-то с этого? Не будешь же всех арестовывать.

– Как бы ввиду высочайшего визита этим не кончилось, – негромко заметил Григорий Александрович.