Эйви

– Кто?

Охотник смотрел на жену, видел, как растёт беспокойство в её глазах.

Послышался всхлип. Мужчина замер. Женщина встрепенулась и наклонилась к крохотной запелёнатой девочке. Она вложила в руки остолбеневшего мужа ребёнка.

– Дочка у нас. Родилась пока ты ездил. А ты и не знал…

– А я и не знал… – машинально повторил мужчина, проведя пальцем по лбу спящей малышки – Не знал…

Он провалился в события прошлой ночи: погоню, схватку с волками и безликого незнакомца, спасшего его от верной гибели. Вспомнил своё опрометчивое обещание.

Зло залаяла собака, её лай перешёл в судорожный визг. Снаружи кто-то постучал по деревянной жердине. Они вздрогнули. Друг так не приходит. Одинокое стойбище на берегу реки, на много дней пути вокруг нет ни единого живого человека, и, в случае чего, и помощи ждать неоткуда. Женщина испугано прижала ребёнка. Мужчина нахмурился и сунул за пояс топор:

– Подожди, я сейчас, – он нагнулся, и хромая, вышел за порог.

На фоне хмурого ночного неба темнела заснеженная фигура человека в капюшоне. У её ног без движения лежал пёс. Кровь стучала в висках охотника, он подошёл вплотную к незваному ночному гостю:

– Что ты хочешь?

Незнакомец развёл руки:

– Должок забрать.

– Нет.

Охотник схватил Безликого за отороченный мехом воротник и отбросил в снег. Тот оступился, неуклюже споткнулся и грузно повалился навзничь.

–Человечишка, – рассмеялся незнакомец. Он медленно поднимался, пока не стал вдвое выше ростом. Малица его трещала по швам. Глаза под тенью капюшона разгорались рябиновым цветом на чёрном провале лица.

Охотник попятился назад, и упёрся спиной в стойку чума, где за пологом замерли беззащитная женщина и маленькая дочка. Он выпрямился, вытащил топор и бросил его в незнакомца. Но топор отскочил от Безликого, не причинив никакого вреда. Охотник замер, он искал на поясе нож, но запоздало вспомнил, что тот остался лежать в лесу, где его преследовали волки.

Безликий рассмеялся глухим и зловещим смехом:

–Убивать тебя слишком просто, – он взмахнул рукой, и охотник повалился на снег, хватая ртом воздух, в следующий миг рыба-налим прыгала по утоптанному снегу. Безликий откинул её ногой на лёд озера, и рыба скользнула в пробитую полынью.

– Остынь пока.

Полог резко откинулся, отблеск очага выхватил из темноты угловатые чугунные ботинки незнакомца. Испуганная женщина вышла, прижимая малышку к груди.

– Где мой муж?

Безликий нависал над ней, заслоняя хмурое небо:

– Он больше никогда не увидит солнечного света. А теперь отдай ребёнка. Он принадлежит мне.

Он тянул к ним огромные руки.

– Ты никогда её не получишь, – гневно бросила она ему в лицо и отступила на шаг. На груди её разгорался ослепительный белый свет.

– Рано или поздно Я получу всех.

Безликий раскачивался, меховая одежда с треском лопнула, и хлынул оттуда поток угольно-черных теней. Они наперегонки устремились к женщине, та закрыла собой ребёнка, пока их не захлестнула слепая яростная волна.

Глава 2

Снег жалобно хрустит под ногами. Вчерашнее ненастье выровняло и скрыло все следы леса, надев новую нетронутую белую шкуру. Ветви деревьев склоняются под тяжестью мохнатых шапок. Искрящаяся белизна. Он медленно бредёт, проваливаясь по пояс в снег, оставляет за собой глубокие, сочащиеся тенями, неровные следы. Уверенно идёт по одному ему ведомым ориентирам. Наконец его взгляд натыкается на торчавший из сугроба шест-хорей.

-Все в сборе. – Он раскрывает ладонь и весело подкидывает пять железных колец и каменную подвеску на кожаном шнурке.

Что-то темнеет на прибрежном льду. Он бежит, торопливо раскидывая руками снег, особенно глубокий в низине реки, продавливает телом хлипкие кусты. На берегу он останавливается, не ступив на обманчивую твёрдость замершей воды. В большой меховой рукавице с искрящимся голубым узором лежит ребёнок. Откуда? Он пододвигает её к себе шестом-хореем, скользит взглядом по ледяному узору на варежке.

-Неужели? – Он громко рассмеялся, вспугнув нахохленную синицу, сидящую рядом на ветке. Девочка смотрит пронзительно голубыми глазами, словно видит его насквозь.

***

Солнце робко коснулось вершин деревьев, ни намёка на вчерашнюю непогоду. Пёс поднял пегую голову и принюхался. Новый. Незнакомый. Едва уловимый. Запах. Он тянулся незаметным шлейфом из поваленной бурей рощи. Пёс повернул голову к медленно бредущему на лыжах крепкому старику. Звонкий лай разорвал утреннюю тишину зимнего леса. Блики солнца на белом снегу слепили, старик сложил ладонь козырьком. Старый шрам рассекал его лицо, едва не задевая левый глаз Он пробормотал себе под нос:

– Тише ты. Всех распугаешь, пустобрёх.

Пёс укоризненно посмотрел на подоспевшего ворчуна.

– И не смотри на меня так, – отрезал старик. – За весь день ни одного следа. Белки, и те разбежались. Ты своим лаем даже мышей распугал.

Но пёс больше не смотрел на старца. Вдобавок к запаху он уловил еле слышный детский плач. Пёс сорвался и, что было сил, бросился по снежным торосам на звук. Старик успел заметить, как колечком закрученный хвост мелькнул за деревьями.

– Да погоди ты, торопыга, – досадливо хлопнул он руками по бёдрам.

Пёс его не послушал, а бежал, бежал как никогда, перепрыгивая через поваленные стволы деревьев, зарывался по брюхо в рыхлый снег. Даже льдинка, впившаяся в подушку лапы, подкрашивающая теперь след алым, не остановила его. Его пёсья душа бежала впереди, а он мчался следом. Вот и прогалина. Пёс завертелся на месте. Где же? Где?

Из дупла поваленного дерева раздался еле слышный хриплый всхлип. Пёс привстал на задние лапы и осторожно заглянул внутрь. На него смотрели широко распахнутые зелёные глаза. Он несколько раз вильнул хвостом и высунул язык. Ребёнок глядел на собаку серьёзно, как могут только маленькие дети. Пёс лизнул малышку в лицо, та улыбнулась беззаботной и беззубой улыбкой. Пёс повернул голову, где же ходит этот старик? От звонкого лая малышка вздрогнула и опять заревела. Старик опешил на миг, замер, а затем бросился к псу, утопая в глубоком снегу. Он одёрнул пса за ошейник и заглянул в дупло.

– О, Торум. Ребёнок? Девочка? Откуда? – Старик поискал глазами следы. Ничего. – Как же малышка попала сюда? Не птица же тебя принесла.

Старик сбросил рукавицы, засунул дрожащие руки в дупло и бережно достал ребёнка, лежащего в большой тёплой варежке. Старик присмотрелся к вышивке, пробежал глазами по замысловатому мерцающему огненно красному узору:

– Знак богини Вут-Ими. Значит, она хранит тебя маленькая девочка-эйви. Я так и буду звать тебя, моя Маленькая Эйви.

Малышка беззубо улыбнулась в ответ, и протянула к морщинистому лицу старика ручки. На ладони он заметил маленькое пятнышко, словно след от ожога, закрученная спираль. Узор на варежке медленно угасал. Старик неловко запеленал девочку в шкуры, прижал к себе.

– Что же мне делать? – спросил он пса, тот склонив голову на бок, слушал, а потом как ни в чем не бывало начал выгрызать ледышку из подушечки лап.

– И кого я спрашиваю? – вздохнул старик.

Старик бережно нёс малышку на руках. Она проспала почти всю дорогу. Старик шёл медленно, старательно обходя препятствия. Пёс шнырял вокруг, принюхиваясь. Когда впереди закурился дымок зимнего стойбища, малышка проснулась и вновь заревела. Пёс крутился под ногами и привставал на задние лапы, заглядывая ей в лицо. Старик приоткрыл дверь низкого, наполовину вросшего в землю дома и протиснулся внутрь, следом прошмыгнул пёс. Старик положил девочку на лавку, и, кряхтя, подбросил дров в едва теплившийся очаг. Дрова полыхнули, сизый дым пополз вверх, к крохотному оконцу под закопчённым дощатым потолком. Мягкие красноватые отблески плясали на стенах, старик скинул малицу и уложил на неё укутанный в меховое одеяло кричащий свёрток. Малышка плакала не смолкая.

Старик совсем растерялся, обвёл взглядом покосившуюся избу. Жил он небогато, да и все богатство лесное только в промысле да удаче, и десятке старых оленей. Но то ли зверь поизвёлся, то ли ушёл куда, зима эта обещала быть трудной. Припасов едва хватило бы на одного. Благо рядом есть река, она смогла бы прокормить старика. Но ребёнок… Пёс крутился под ногами и старался вылизать заплаканное лицо девочки.

– Да не мешайся ты,– ворчал на него старик, он судорожно перебирал короба с припасами. – Наверное, она есть хочет. Чем же её покормить?